Жертвуя королевой (СИ)

Больше всего Макса беспокоило то, что даже если он прямо сейчас все Лоре расскажет, она теперь или не поверит, или это попросту уже не поможет. Вполне могло быть так, что Лоре уже все равно, что там было два года назад.
Тот факт, что она собралась за Назара, думал Макс, как раз об этом и говорит — ей уже все равно. Даже если бы Макс сейчас полностью обелил себя — это ничего бы не изменило.
Он не мог поверить, что она полюбила Платонова, но также, он знал, что женское сердце устроено чересчур сложно. И любовь здесь совсем ни при чем. Точнее, при чем, но не в этом случае.
Самолет поднимался все выше. Вот он уже над облаками. Макс глянул в иллюминатор и тряхнул головой, выкидывая из нее сумбурную мысль: «Было бы неплохо, если бы самолет разбился».
Макс дошел до такого отчаяния, что смерть его сейчас не страшила. В груди ныло сердце, а голова толком не соображала.
Он никак не мог избавиться от картинок, которые ему подкидывал беспокойный разум: вот Лора, Лиля и Платонов. Платонов играет с Лилей, Лора счастлива, они все счастливы. А вот Лора беремена. Вот она рожает от Платонова. Лиля называет Платонова папой.
Макс сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Самолет набрал высоту и встал на эшелон. Макс глянул на Лору. Она в этот момент посмотрела на него. Их взгляды пересеклись, и Макса обдало таким холодом, что ему стало не по себе.
Когда он появился через два года, он видел в глазах Лоры разное: ненависть, обиду, гнев даже ярость, но только не холод. Ее взгляд не был безразличен. Безразличия он боялся больше всего.
«Ненавидь меня, злись на меня, желай моей смерти, что угодно, только испытывай хоть что-нибудь, только не безразличие, только не этот ледяной холод», — молился мысленно Макс и не отводил взгляда.
И Лора не отводила. Наконец, она моргнула. Стремительное мгновение, которое даже измерить невозможно. Какая-то доля секунды, но Макс успел заметить, что сквозь этот ледяной холод что-то мелькнуло.
Лора отвернулась от Макса и повернулась к Назару.
Макс глубоко вдохнул, выдохнул, чтобы успокоить взбесившееся сердце. Он заметил, он все же заметил. Лора все еще что-то чувствует. На любовь Макс и не рассчитывал, но главное, он убедился, что еще вызывает хоть какую-то эмоцию у женщины, которую безвозвратно теряет.
«Значит, пока еще есть смысл дышать и жить», — подумал Макс.
Макс не заметил, как задремал. Накопившаяся за последнее время усталость вырубила его даже несмотря на его нервы и беспокойство.
Очнулся он от того, что самолет порядочно тряхнуло. Макс глянул на часы, он проспал около четырех часов. Нина Ковалевская, сидевшая напротив, нервно вцепилась в подлокотники.
«У нас небольшая турбулентность, не отстегивайте ремни и приведите кресла в вертикальное положение», — объявил пилот.
Макс улыбнулся Нине, чтобы показать — незачем волноваться. Та криво улыбнулась в ответ, будто смутившись своего испуга.
Самолет ухнул вниз и снова взмыл. Трясло порядочно. Макс не боялся летать, не боялся турбулентности, но такой тряски не мог припомнить. Он глянул на Лору. Лора распахнула глаза, в них плескалось беспокойство, она будто звала его к себе, потому что ей было страшно.
Тряска не прекращалась, и Максу показалось, что это длится уже слишком долго. Он уже и сам начинал нервничать. Нина Ковалевская вся сжалась, казалось, она сейчас с мясом вырвет подлокотники.
Самолет тряхнуло так, что, если бы пассажиры были бы не пристегнуты, пробили бы головами крышу.
Наконец, провалившись в очередную воздушную яму, самолет полетел ровно.
Все в салоне одновременно и с облегчением выдохнули. Только Нина Ковалевская как сидела, вцепившись в подлокотники, так и продолжала сидеть, боясь открыть глаза.
— Все хорошо, — сказал ей Макс, — все закончилось, не переживайте.
Ковалевская открыла глаза, полные застывшего в них ужаса. Она нервно смотрела в иллюминатор, будто сама не верила, что все обошлось.
«Будьте осторожны со своими мыслями», — подумал Макс, вспомнив, что несколько минут назад думал о том, что, если самолет упадет, и они разобьются — это будет не самый худший вариант.
 
Он даже на мгновение успел почувствовал себя виноватым, будто чуть не накликал беду.
И когда успокоилась даже Нина Ковалевская, что-то громко щелкнуло ближе к хвосту, и Макс услышал, что гул двигателей изменился. Самолет, накренился на один борт. Резко на другой, задрал нос и стал набирать высоту. Но тут же выровнялся, по салону пошла мелкая вибрация. Двигатели взревели, и самолет начал быстро терять высоту.
Ковалевская заорала. И попыталась зачем-то отстегнуть ремни.
— Сиди не дергайся! — рявкнул на нее Макс.
Самолет скользил вниз, будто санки с ледяной горки. От резкого перепада высоты у Макса заложило уши.
«Сохраняйте спокойствие, — раздался в динамиках голос пилота, — у нас технические неполадки!».
Голос пилота не внушал спокойствия. Было слышно, что ему едва-едва удается говорить спокойно.
Самолет пересек границу облаков. Земля приближалась, но высоты еще было достаточно.
Макс глянул на Лору. Она смотрела на него. И теперь в ее глазах не было того ледяного холода, только страх и будто какое-то сожаление. Будто в последний момент она хотела что-то сказать, и это не было проклятьем, не было обвинением. Будто она все простила.
Пилоты боролись за высоту. Самолет временами выравнивался ненадолго, но снова проваливался и продолжал стремительно снижаться.
Макс смотрел в иллюминатор. Земля приближался. Под ними расстилался безграничный зеленый ковер леса, местами прорезанный серебряными нитями рек и блестящими зеркалами озер.
Самолет падал не отвесно. Он планировал. Похоже было даже не на падение, а на скольжение. Земля была уже совсем близко.
Макс снова посмотрел на Лору, она снова глянула на него: «Прости», — проговорил он одними губами, медленно, чтобы она могла это прочитать. Он наклонился вперед и обхватил голову руками. Лора сделала тоже самое.
«Всем приготовиться к удару!» — раздался из динамика крик пилота.
  
Глава 26. Спасение
 
«Это конец!» — успела подумать я прежде, чем почувствовала удар. Я была уверена, что это будет мгновенная смерть.
Кресло, на котором я сидела, согнувшись к коленям и обхватив голову руками, вырвало и выбросило из салона.
Я видела все будто в замедленной съемке. Самолет с бешеной скоростью скользил по зеркальной глади озера, разваливаясь на куски. Сначала отвалился хвост, затем об воду сломалось оба крыла.
Кресло вместе со мной рухнуло в воду и стало тонуть. Я успела задержать дыхание и судорожно пыталась отстегнуть ремень, уже находясь под водой.
Ничего не выходило. Я тонула, но продолжала бороться за свою жизнь. Грудь разрывало. Мне необходимо было глотнуть воздуха. Я глянула вверх. Где-то там над водной гладью разваливалось на куски мутное солнце, которое я, по всей видимости, видела в последний раз.
В глазах потемнело, и когда я уже готова была сдаться и вдохнуть вместо воздуха воды, ремень отстегнулся. Я почувствовала, что меня кто-то схватил, я сделала судорожный вдох как раз в тот момент, когда оказалась на поверхности.
— Лора! — услышала я, — Лора! — это был голос Макса. — Можешь на воде держаться?!
— Макс! — закричала я, — что это? Макс!
— Не паникуй! Нельзя! Отвечай, можешь держаться на воде! — кричал Макс.
— Могу-могу!
Он рванул на мне блузку, сорвал и поднырнул под меня. Я почувствовала, как он снимает с меня джинсы.
Макс снова появился на поверхности.
— Так будет легче плыть! Держись на поверхности, главное, держись!
Он отплыл на меня, убедился, что я уверенно остаюсь на плаву. Он снял пиджак, снял рубашку, под водой стянул с себя брюки и снял туфли.
Макс набрал полную грудь воздуха и нырнул в глубину.
К моему удивлению, я почти не паниковала. Четкие и отлаженные действия Макса будто мобилизовали и все мои внутренние ресурсы.