Завещание на любовь (СИ)
— Зайди в дом, — устало просит Маркус, но я не шевелюсь, впившись взглядом в дуло. Мужчина замечает это, аккуратно снимает ружье с плеча, держа его в левой руке. Я вздрагиваю — Маркус выставляет правую ладонь вперед, давая понять, что не навредит. Надеюсь, по крайней мере… Он извлекает магазин, кидает его в сугроб, а само ружье кладет на дорожку и отталкивает ногой. — Это была лишь мера предосторожности, я боялся, что с тобой может что-то случиться. Зайди в дом, ты можешь заболеть.
Обдумав несколько секунд его слова, решаю послушаться и возвращаюсь домой, направляясь на кухню. Что на меня нашло? Господи, как же стыдно… Заварив чай, я скидываю тапочки и жду Маркуса, уставившись на кружку. Пальцы ледяные и раскрасневшиеся, однако я не чувствую холод, только ненависть к себя за то, как сама же себя унизила. Слышу, как Маркус заходит, и начинаю оправдываться:
— Прости, я правда не знаю, что на меня нашло. Но я говорила серьезно. Если я тебе мешаю…
— Прекрати, — цыкает мужчина. — Я уезжал по делам, не бежал от тебя. Ты мне не мешаешь. Все совсем не так: я собираюсь пользоваться твоими кулинарными навыками ближайшие полгода, отучить тебя от замашек высшего общества и вправить твои мозги, которые совсем не на месте. Возражений не принимаю, так что сейчас допивай свой чай и возвращайся в кровать.
Маркус не дожидается моего ответа и уходит. Я думала, что не смогу уснуть этой ночью. Но как только моя голова прикасается к подушке, я слышу только Маркуса, говорящего со мной, словно я чокнутая.
Глава 6
Мередит
В таких купальниках плавают старушки. Конечно, они обычно были куплены в Европе, а не в таком захолустье, как Джексон. Зачем вообще Маркус купил мне этот ужасный синий купальник? Он не совсем угадал с размером. Грудь немного вылезает из лифа, но в остальном все нормально. Плотная ткань стягивает живот, так что я кажусь чуть стройнее. Только задница слишком открыта, мне было удобнее в боксерах, которые я использовала как спальные шорты. Поэтому я плаваю лишь тогда, когда Маркуса нет дома.
Он начал исполнять свой план по высвобождению меня из высшего общества. Всю неделю я чистила стойла, несколько раз воевала с курицами. Кто же знал, что они будут драться, если я буду забирать их яйца? Клянусь, Заноза — так я прозвала одну из птиц — пыталась откусить мне палец! Еще я вспомнила все рецепты, которые узнала от поваров в поместье Ван дер Мееров, и набрала из-за них килограмм или два. Но общение с Маркусом все еще не наладилось. Он раздавал мне поручения, мы здоровались и перекидывались дежурными фразами. Например, вопросы о погоде, об ужине или о том, кто займется стиркой. Маркус был очень удивлен тем, что я умею пользоваться стиральной машиной. Честно, меня опять кольнуло острое желание ударить его. Воздух в доме насквозь пропитан неловкостью. Когда Маркус был рядом, я опускала взгляд, а после его ухода подглядывала за тем, как он работает, ест или занимается домашними делами. Я веду себя как маленькая школьница, подсматривающая за красивым учителем. Но поделать с собой ничего не могу.
Слава Богу, ночью он ушел на рыбалку, пообещав научить меня чистить форель. У меня есть почти сутки, чтобы перевести дух и окончательно отойти от ночной прогулки без постоянного живого напоминания.
Свесив ноги на краю бассейна, спускаюсь в воду. В доме стало прохладнее за последние пару дней, поэтому я решила согреться в горячем бассейне. Но он тоже оказывается холодным. Как он смог остыть, если Маркус утром говорил, что вода сегодня очень теплая? Делаю круг и собираюсь повторить, но глаза почему-то начинают закрываться. Руки слабые, как переваренные спагетти, ноги становятся ватными, все тело будто тянет ко дну.
— Утонуть в бассейне мне еще не хватало, — бормочу себе под нос и вылезаю наружу.
Доплыть до лестницы почти невозможно, она словно отдаляется с каждым моим движением. Все же я справляюсь и поднимаюсь по ступенькам. Все тело покрывается мурашками даже после того, как закутываюсь в полотенце. На втором этаже тоже есть ванная, правда здесь нет моих принадлежностей. Зато горячая вода ближе, а дойти до комнаты можно и в халате. Ванная комната на первом этаже огромная и светлая, с глубокой акриловой ванной цвета слоновой кости, одна половина стен отделана деревянными плинтусами в цвет ящикам под раковиной, а другая — мраморной плиткой. За перегородкой из дерева висит душ. На втором этаже нет ванной, только душевая кабина. В остальном все очень похоже: такие же деревянные панели, уложенные мрамором стены и глубокая овальная раковина.
Сбрасываю с себя мокрый купальник, стягиваю резинку с волос и залажу под струи воды. Помещение заполняется густыми клубами дыма, но мне не становится теплее. Озноб пробирает до самых костей, словно они покрываются льдом. Наверное, я могла простыть из-за частых походов на улицу или из-за того, что выбежала раздетой неделю назад. Стоит измерить температуру. Я делаю воду горячее, кожа становится красной, как у вареного рака, но мне все равно холодно.
Черт, буду истекать соплями при Маркусе. А это не очень красиво, как и темнота, неожиданно забравшая мое зрение.
***
В ушах звенит, лоб ужасно болит. Перед глазами все плывет и, танцуя, превращается в разноцветную кашу. Вода все еще стекает на ноги, но я не стою под душем. Я лежу на левом боку на холодном мраморном полу. Что, ради всего святого, случилось? Переворачиваюсь на спину, чтобы подняться, но одна рука онемела, а вторая слишком слабая. Сдвинуться тоже не получается из-за моря, которое я тут развела. Я голая, и мне нужна помощь. Единственный человек, который мог бы мне помочь, неизвестно, когда вернется.
Прекрасно.
Моргаю, и ванная приобретает более четкие очертания. Чувствительность возвращается, и тупая боль пронзает лоб. Провожу пальцами по голове, на руке остается кровь. Видимо, я ударилась при падении. Неужели у меня настолько сильный жар? Или дело в экспериментах с температурой воды? Где-то читала, что нельзя мыться в кипятке, а я очень люблю это. Кажется, теперь стоит прислушаться к этой информации. Сомневаюсь, что смогу встать, так что придется лежать здесь и ждать Маркуса. Он найдет меня здесь голой, больной и с порезом на лбу. Да уж, добавим это к моей истерике, и он точно вышвырнет меня отсюда. А я очень не хочу возвращаться в Англию или жить в отеле, потому что везде буду чувствовать себя одиноко. Это, как бы выразился Маркус, паршиво. Если бабушка приснится мне еще раз, то надает по губам за такие словечки.
Оглянув свое тело, осознаю, что Маркус станет первым мужчиной, который увидит меня обнаженной, не считая акушера, который принимал меня у матери при родах. И меня почему-то это очень волнует.
Боже, по-моему, я брежу…
Громкий стук прерывает мои вздорные мысли, и за дверью слышится громкий голос Маркуса:
— Мередит, ты долго?
Набираю в легкие побольше воздуха, но получается только простонать.
— Мер? — он вновь стучится, немного громче.
— Я не могу встать, — хриплю я, стараясь перебить шум падающей воды.
Где-то над головой раздается щелчок, и легкий ветерок проскальзывает в помещение. Поднимаю взгляд и вижу Маркуса в облегающем лонгсливе с большими пятнами от пота и расстегнутыми на вороте пуговками, на его плече висит полотенце. Спортивные шорты низко сидят на его бедрах, показывая небольшой кусочек его накаченного тела. Лицо Маркуса вытягивается от удивления, и мужчина замирает в дверном проеме. Его глаза пробегаются по моему нагому телу, ненадолго задерживаясь на интимных местах. Меня бросает в жар. И совсем не из-за лихорадки.
Маркус в один шаг сокращает расстояние между нами, присаживается на колени и, притянув меня к себе, оборачивает полотенцем. Оно такое теплое и сухое. В блаженстве прикрываю глаза, но тут же получаю легкую пощечину.
— Эй-эй, Мер, не спи, — шепчет Маркус. — Побудь со мной еще немного.
Мужчина ухватывает меня за талию, придерживает ноги и поднимает, прижимая к груди. Когда мы сдвигаемся с места, голова снова идет кругом. Маркус осторожно спускается по лестнице, заносит меня, кажется, в мою спальню и усаживает на кровать. Я соединяю края полотенца на груди, держась из последних сил, чтобы опять не развалиться лепешкой. Маркус бегает по комнате и роется в шкафах в поисках чего-то. Ко мне он возвращается с чистой сухой одеждой. Я шевелиться-то не могу, как я должна одеться? Он кончиками пальцев держит мои кружевные трусики и всовывает в них мои ноги. Боже, он видел мое белье… Там есть ужасные панталоны, как у старушек. Их очень удобно носить во время месячных, и я не буду оправдываться за то, что ношу их.