Времена былинные. Книга Вторая. Вольные стрелки (СИ)
- Так можно, - чуть приободрился Ладимир, - как дальше всё будет?
- Суд будет после того, как сможем допросить подозреваемого. Тогда и дочку твою отпустим. С этим порешили? Вижу, что всем всё ясно. Свидания с папой, - я кивнул в сторону плачущего Держислава, - после того, как сможем начать следствие. Суд будет открытый, но наказание по Закону Московскому будет.
- Негоже так, мы-то не знали порядков ваших... - Ладимир идею суда принял, и начал торговаться!
- Буревой! Доставай! - дед сбросил наплечный мешок и явил на свет книгу со сводом Законов.
Ладимир от увиденного малость окосел. Здоровый такой талмуд вышел, со стальной обложкой, на которой была вытравлена потрясающая гравировка. В основе - куча символов местных мистических, их дед Веселине нарисовал, а та уже творчески переработала. Посредине был здоровый такой серп и молот, внизу которого была надпись: "Свод Законов Российских да Московских". Книга впечатлила не только старика - все, кто увидел в руках Буревоя фолиант, затихли.
- Вот это - наши Законы, - я передал документы Ладимиру.
Тот открыл книгу на первой странице. Там был короткий текст на русском, словенском и скандинавском. В нём было сказано о том, что в государстве Российском и Москве, столице его, боги велели людям жить так, как далее написано будет. А если какая-то сволочь захочет другие порядки завести, свои, то постигнут того кары небесные. Список последних прилагался. Богами выступали кровью (моей, кстати) нарисованные Перун, Сварог, Озерный Хозяин, с моей лёгкой руки случайно переименованный в Ладогомора, по аналогии с Черномором. Отдельно было приписано, что ежели кто тут со своими богами поселиться вздумает, те тоже должны свой след в Своде оставить, подтверждая написанное. Далее весь текст был на русском - Ладимр скривился:
- Непонятно написано, не по-нашему...
- Буревой! "Азбуку" выдай ему, расскажи, как пользоваться. Но это потом. Сейчас давайте думать, как с вами мы жить дальше будем. Пока сами совещайтесь, к утру скажете, кто станет Законы наши соблюдать - их в Москве оставим. Остальные - на выход!
- А кормить будут? - опять крик из толпы.
- Кормить - пока нет. Как решение примете - тогда подумаем, - я жестом показал, что пора закругляться, - человека выделите, одного, через него все дела вести будем.
- Я пойду. Я старший, мне и думать. - Ладимир выдвинулся вперёд.
- Хорошо. Завтра с рассветом жду тебя у этих ворот, - и мы отправились обратно в крепость.
По утру Ладимир ещё затемно пришёл к крепости, уселся на какой-то пенёк. Мы торопиться не стали, позавтракали спокойно, и вышли к нему с Буревоем.
- Утро доброе, как люди, приняли решение?
- Нет, - развёл руками Ладимир, - не поймут, как вы хотите их себе под руку брать. Как раньше будет? За кормёжку работать?
- Ну, в целом - да, - ответил я, - однако, ряд мы другой будем заключать... Да-да, ряд, не удивляйся. Тут боги писанное любят, а то слово вылетело - не поймаешь, а так - на века права да обязанности останутся.
- Далеко глядите, - с толикой уважения произнёс представитель беженцев.
- А то! Вы как под нашу руку идти собираетесь?
Ладимир кратко описал своё видение дальнейшей жизни. Мы им должны землю выделить под дома да поля. На первом этапе помочь с подъёмом села, в долг. Потом они его с урожая выплачивать будут, плюс налог - "белка с дыма". Не прямо животину мелкую таскать через костёр будут, нет. Тут шкурки невинно убиенных грызунов за валюту идут, а налог чем попало платят, в основном - продовольствием с урожая. Ну или другим чем, если есть. А "дым" - это изба с печкой, что по-чёрному топиться. Если более богатое жилище - и налог больше, соответственно. Ну и так вот они и будут жить, как везде до этого и существовали. Если опасность - мы их в крепости приютить должны, суд на нас, помощь в долг при бедах да голоде. Не удивил, прямо скажем, мы как-то так представляли себе предложение пришлых.
- Так не пойдёт, сразу скажу, - Ладимир насупился, - не смотри на меня, как мышь на веник. Вы вторглись незвано в землю Московскую, разбили сараи да доски с гвоздями украли, порушили наши ремесленные постройки. Лес рубили, лосиху обидели. Не подчинились, когда мы вам о правилах сказали. По нашим Законам, на вас уже долг висит, за обиды да ущерб...
Я посмотрел на Ладимира. Думал, он сейчас всё на Святослава спишет. Нет, дед просто слушал грустно, и попыток перебивать не делал. Крепко они тут держаться все друг за дружку.
- ...Потому теперь имущество ваше в уплату пойдёт за убытки да нарушение правил. Вычтем стоимость его из общей суммы, остаток на всех раскидаем. Потом вас поселим к себе, будете работать, как скажем, а мы за то кормёжку да одёжку вам дадим...
- Челядниками всех сделать хочешь? - перебил Ладимир, буравя меня тяжёлым взглядом.
- Слугами, что ли? - не понял я.
- И такие среди них есть. Челядь тот, кто сам ни чем не владеет, со стола хозяина питается, ему же и служит веки вечные...
- Ну, не так. На кой леший вы мне тут на такое долгое время? Отработаете долг - идите на все четыре стороны. Но кормёжка, дрова на отопление да прочее будут долг ваш увеличивать, а работа справная - уменьшать. Когда все заплатите - вольному воля.
От такого Ладимир чуть воспрял, но постарался всё равно свести наши отношения к более привычному формату. Мол, давай мы сами долги те платить будем, своим умом жить, пусть и с долгом большим. Назвал ему приблизительный размер ущерба - старик загрустил, такое они до скончания века выплачивать станут. Потому начались разборки в части стоимости ущерба. Включился Буревой, расписывая подробно что, где, как они разорили, сколько труда вложено было, какие порядки порушили пришлые. Ладимир опять погрустнел. Ну да, стоимость одних только досок, что они с болота утянули, была такой по местным меркам, что не каждый такую сумму представить мог. И главное - не придерёшься к деду! Всё чётко расписал, за обиды хорошо сверху накинул. Вконец расстроившемуся Ладимру Буревой в конце спора лишь одно добавил:
- Мы Законы наши хоть и записали сами, но боги в том нас всемерно поддержали. Сам видел, мы тут с ними рядышком живём, волю их исполняем.
- Прочесть бы надо, писанное-то, протянул Ладимир.
- Не вопрос, Буревой научит, - сказал я, завершая разговор, - слова же наши людям своим передай, пусть тоже думают. Силой никого тянуть не станем, но и на своей земле народ, что Законам нашим не подчиняется, не потерпим. Пусть уходят. Время вам - семь дней на раздумье. Потом окончательное решение принимать станем...
Неделя была та ещё. Буревой с Ладимиром сначала сидели у стены, потом мы завязали главбеженцу глаза, привели его в крепость да в бане разместили. По обычаю пропарили Ладимира, чтобы болезней избежать. Там, в предбаннике и вели переговоры. В первый раз до ночи просидели, на следующий день ситуация повторилась.
Теперь по утру главного беженца приводили с завязанными глазами в крепость, в предбаннике велось обсуждение Законов и порядков, включая новые, те что под крепостных потенциальных писали. Пигалицу ему показали, тот рассказал её родичам, что с ней все в порядке, народ в лагере успокоился. Сложнее было со Святославом. Он никак не шёл на контакт. Громил камеру, нары, орал и выл, тряс клетку, бросался едой. Откуда только силы берутся! Я каждое утро приходил, капал ему на мозги. Спокойным, ровным голосом рассказывал о его судьбе, о том, и где он прокололся:
- Ты сам в том виноват. Я предупреждал - ты не верил. Теперь вот под суд над тобой будет. Срок дадут, будешь сидеть. Люди твои без тебя всё решат. Ты на рожон полез. Могли бы договориться. Теперь Ладимир главный, он переговоры ведёт. А тебе пока только камера эта светит, да и то, если на контакт пойдёшь...
Пленник опять орал, ругался, метался по камере. Мы начали прессовать его вдвоём с Власом, он вместо писаря был. Одни и те же вопросы, день за днём, в одном и том же порядке: