Крепкий орешек Джонс и нарисованный город

– По крайней мере, внизу нет снега! – закричал Роквелл, обрывая её задумчивость. – Где будем приземляться?
Пока Орешек искала среди деревьев, росших на берегу озера, подходящее место для приземления, она заметила краем глаза кое-что серебристое.
– Ты видел? – закричала она.
Нечего было и спрашивать.
По бокам от Роквелла, на расстоянии метра, летели две механические рыбы, точь-в-точь такие же, с которыми им пришлось встретиться на вершине горы. Их телескопические глаза сияли красным и, точно прицел, были наведены на летящего мальчика.
– Орешек! Что делать?
С перепугу все мысли перемешались у неё в голове. Можно этих рыб как-то прикончить прямо сейчас? Как быть, если они опять поднимут тревогу? Как уберечься от ГАРПУНов, которые наверняка ждут, когда они приземлятся?
Но то, что произошло следом, было невозможно даже предположить. Из красных рыбьи глаза внезапно сделались белыми, и обе они вдруг замерли на полпути. Планеры пролетели ещё несколько метров, и тут… БУ-БУМ! Рыбы взорвались за спиной у детей.
– Чт-чт-что это было? – визгливо завопил Роквелл.
– Понятия не имею, – Орешек переместила вес вперёд, чтобы планер начал снижаться быстрее. – Но, видимо, надо поскорей приземлиться и отыскать укрытие.
  
41. В поисках Сопротивления
 
Оглядываясь назад, можно, пожалуй, сказать, что было ошибкой доверить Лялябет карандаш и акварель.
После долгих уговоров Орешек сдалась и разрешила сестре нарисовать простую палатку, в которой они могли бы укрыться – главным образом потому, что: а) после приземления Орешек была занята тем, что при помощи ластика стирала дельтапланы, тем самым уничтожая улики, которые свидетельствовали об их прилёте на озеро, и б) Роквелл и Штришок прочёсывали окрестности в поисках связного миссис М.
– Я хочу сказать, что это очень красиво, – говорила Орешек, глядя на палатку, – но, по-твоему, это не привлечёт к нам ненужного внимания?
Лялябет ничего не успела ответить – из-за чернильных деревьев показался Роквелл, а за ним по пятам с громким сопением бежал Штришок.
– Э-э… это что? – ткнул пальцем в палатку Роквелл.
– Да не бойся. Мы глубоко в лесу. Никто не увидит.
– Смеёшься? Её же наверняка видно из космоса!
Орешек протянула ему свеженарисованную чашку чая:
– Как вам? Повезло?
– Не-а, – Роквелл отпил глоток и сморщился. У чая был вкус мясной подливки. – Слушай, почти стемнело. Не знаю, как ты, а я просто без сил. И мне к тому же как-то не по себе от того, что за нами охотится целая злобная армия серебристых роботов. Может, продолжим поиски утром, когда у меня будет возможность восполнить уровень храбрости?
Орешек не смогла подавить зевок. И согласно кивнула.
– А когда мы их найдём, – продолжал Роквелл, – ты нарисуешь мне дверь.
– Ой, опять затянул свою песню про эту дверь! – раздался из палатки голос Лялябет. – А я-то начала думать, что ты мне нравишься.
– Заткнись, мелочь, – проворчал в ответ Роквелл. – Ужинать не пора?
* * *
Когда они уговорили последние бутерброды миссис М, Орешек нарисовала три простых спальных мешка, несколько очень пышных подушек (для этого подошла самая толстая кисточка) и уютную лежанку из флиса для Штришка. Она отнесла их в палатку Лялябет, и все четверо стали устраиваться на ночлег.
 
– Как думаешь, мама беспокоится из-за нас? – спросила Лялябет, сворачиваясь калачиком в тёплой постели.
– Нет. Она, наверное, только что вернулась с работы, – прошептала Орешек. – Не забывай, что здесь, в Хроме, время бежит по-другому. Скучаешь по ней? Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Но вместо ответа в темноте раздалось лишь тихое дыхание Лялябет, Роквелла и Штришка.
Орешек снова зевнула. И как только глаза у неё начали смыкаться, она услышала возле палатки слабый шорох. Поначалу она решила, что ей почудилось, но шорох повторился. Хрустнула ветка. Орешек села и затаила дыхание. Снаружи определённо кто-то был.
Она схватила Хвостик, собрала всю свою храбрость и выскочила из палатки. А там, залитый лунным светом, стоял… САМЫЙ БОЛЬШОЙ, САМЫЙ СВИРЕПЫЙ АЛЛИГАТОР, КАКИХ ЕЙ НЕ ДОВОДИЛОСЬ ВСТРЕЧАТЬ ЕЩЁ НИ РАЗУ В ЖИЗНИ!
  
42. Джонатан Хиггинботтом
 
Орешек хотела вскрикнуть, но ей удалось издать лишь какой-то жалкий писк. Этого, однако, хватило, чтобы разбудить Лялябет, Роквелла и Штришка, которые тут же высунули головы из палатки.
– МА-МО-ЧКИ! – заверещал Роквелл.
– ААААЛЛЛЛЛЛИИИИГГГААААААТТТТОООРРРРР! – завопила Лялябет.
А Штришок снова исчез в палатке.
– Ну, хватит, неужели родители не учили вас никогда не судить о книге по обложке?
Лялябет перестала вопить.
Орешек выронила карандаш.
Если им ничего такого не примерещилось, это чудовищное существо, что стояло перед ними, только что… заговорило. И не то чтобы просто заговорило, но ещё и самым кротким и дружелюбным голосом, который можно себе представить. В общем, аллигатор оказался… вежливым.
– Могу вас уверить, что бояться нечего, – говорил аллигатор. – Я прекрасно сознаю, что на первый взгляд могу показаться немного… страшным, и, видит Бог, я хотел бы, чтоб было иначе, но, когда вы узнаете меня лучше, вы поймёте, что, несмотря на вид, я большой добряк.
Роквелл почесал голову. Лялябет застыла, широко открыв рот.
Аллигатор улыбнулся, выставив напоказ по крайней мере сотню острых, как лезвия, зубов.
– Позвольте представиться. Меня зовут Джонатан Хиггинботтом. Я так полагаю, вам необходима кое-какая помощь.
– Вы? – ахнула Орешек. – Вы связной Сопротивления, посланный миссис М?
– Верно, – улыбнулся во всю пасть Джонатан Хиггинботтом.
– Но… но… вы же… гигантский аллигатор! – воскликнула Лялябет.
– Десять баллов за наблюдательность!
– Но зачем аллигатору вступать в Сопротивление?
– Ах, это долгая история. Давайте-ка выпьем все по чашечке вкусного чая, и я вам расскажу.
* * *
Когда все наконец уселись, Джонатан Хиггинботтом начал свой рассказ.
– Когда я окончил университет, мне по-настоящему хотелось лишь одного – стать воспитателем в детском саду. Понимаете, я просто люблю детей, – он взглянул на Лялябет и хитро улыбнулся. – Правда, целого мне не съесть.
Лялябет боязливо хихикнула.
– Беда в том, что, сколько бы я ни обращался, любой детский сад видел во мне лишь страшного аллигатора, – вздохнул он и громко отхлебнул чая. – Просто, наверное, не суждено.
– Так как же вы оказались в Сопротивлении? – спросил Роквелл.
– Я, как и все, был потрясён нападением мистера Бела на Хрому и на всё, что нам дорого, и решил: раз я не могу найти работу, чтобы помогать детям, я могу найти работу, чтобы защищать наш образ жизни, и это не менее благородно. Я могу, например, помогать несчастным, которых держит в тюрьме мистер Бел. Словом, я подал заявление, вступил, и миссис М незамедлительно определила меня на Чернильное озеро. Я полагаю, это вполне естественная среда для представителя фракции эузухиев.