Крепкий орешек Джонс и нарисованный город

– ЖИВО! – закричала Орешек.
Роквелл сам удивился, как легко подался боб. Не потребовалось даже усилий: Роквелл только подтолкнул сани, и те мгновенно набрали скорость. Он едва успел заскочить внутрь, как боб выкатился на склон и нырнул в облака.
Дети с грохотом летели вниз по горе, их с силой вжимало в сани. Орешек щурилась от ветра, который хлестал в лицо, и поворачивала то влево, то вправо, то снова влево, едва избегая столкновения то с одним деревом, то с другим.
Меж тем Роквелл, наклонясь головой к коленям, молился о быстрой смерти. Он с облегчением понял, что рыбий сигнал тревоги растаял далеко позади. Этот звук, однако, сменился оглушительным пронзительными криком. Роквелл глянул наверх и увидел над собой Лялябет, которая, запрокинув голову, взметнула в воздух обе руки.
– ЭЭЭЭЭТООООО КРУУУУТООООО! – вопила она.
Роквелл снова опустил голову, и сани на полной скорости въехали в зигзаг. Бам! Левое плечо Роквелла ударилось о борт. Бум! Правое. Бам! Опять левое.
– ЭТО ЖЕ БОЛЬНО! – закричал он. – МОЖНО ГДЕ-ТО ОСТАНОВИТЬСЯ?
– Э-Э… КСТАТИ, ОБ ЭТОМ… – закричала в ответ Орешек. – Я ЗАБЫЛА НАРИСОВАТЬ ТОРМОЗА!
Роквелл накрепко зажмурил глаза и проклял всё на свете за то, что ему, видимо, не суждено раскрыть весь свой потенциал как одному из величайших инженеров страны. По крайней мере, он благодарен судьбе за то, что прошлым вечером, повторяя пройденное, сумел наконец разобраться в законах термодинамики.
– ТАК! ДЕРЖИТЕСЬ ПОКРЕПЧЕ! – взревела Орешек. – Я КОЕ-ЧТО ПОПРОБУЮ…
Внезапно всех четверых пассажиров с силой отбросило влево, и Роквелл почувствовал, как сани накренились. Они проехали полных десять секунд под совершенно невозможным углом, потом понемногу выровнялись и – чудо из чудес! – начали замедляться. Роквелл не отрывал головы от коленей, пока основательно не уверился, что сани стоят полностью неподвижно.
– Меня, кажется, сейчас вырвет, – простонал он.
  
35. Мост
 
Роквелл посмотрел вверх. Облака стояли теперь высоко над ними, и, хотя дождь по-прежнему шёл, он больше напоминал морось, а не железные прутья, которыми на лестницах крепят ковры. Лялябет выскочила из боба.
– Никогда, – закричала она, – никогда ещё я так здорово не каталась! Орешек, поверить не могу, что ты ухитрилась объехать эту снежную яму! Гениально! Просто фантастика!
– А я не могу поверить, что забыла нарисовать тормоза! – Орешек была в ярости на саму себя. – Так безответственно. Простите, ребята.
Они остановились на полпути вниз, где горный склон стекал в гигантскую впадину, похожую на чашу.
– И что теперь? – спросил Роквелл.
– Ну, – сказала в ответ Орешек, – думаю, мы немного оторвались от этих орущих рыб. Но всё равно лучше поторопиться. – Она посмотрела на край впадины: – Стойте! Это что, мост?
И точно: над ущельем тянулся узкий и с виду ужасно шаткий висячий мост. Он убегал вниз под жутковатым углом к горной гряде, которая лежала на тридцать метров ниже по другую сторону ущелья. Ещё тридцать метров вглубь отделяли дальний конец моста от огромного простора тёмной воды. Вода была такого цвета, как будто её нарисовали разведённой плакатной тушью.
– Это, наверно, и есть Чернильное озеро, – сказала Орешек. – Вперёд! Не теряем времени!
Они подошли туда, где на краю впадины крепился мост. Орешек заметила, что несколько деревянных перекладин, которые выстилали мост, давно сгнили, а некоторые и вовсе отсутствовали, и по крайней мере один из карандашных тросов, на которых висел мост, износился до всклокоченных проволочных прядей.
 
Орешек набрала в грудь побольше воздуха:
– Ладно, я иду первая. Штришок и Лялябет за мной, а ты, Роквелл, замыкаешь.
Она с опаской поставила правую ногу на первую перекладину. Мост закачался сильнее, чем она ожидала, и даже просел на несколько дюймов под совершенно малюсеньким весом. Орешек ухватилась за тросы, которые доходили ей до пояса и служили разом и поручнями, и главной опорой моста, и крепко сжала кулаки. Она осторожно сделала ещё шаг. И снова мост закачался сильнее, чем ей хотелось, но на этот раз из стороны в сторону. Ей почудилось, будто она стоит в гамаке.
– Ни-ничего. Надо только двигаться медленно.
Через пять жутких вихляющих шагов она поняла, что другие не двинулись с места ни на дюйм. Штришок лежал на животе с таким видом, как будто вообще не собирается никуда идти.
– Ну? Чего ждёте? – закричала она.
И в этот самый момент откуда-то посреди ущелья раздался звук: что-то громко лопнуло, и один из тросов-поручней мгновенно утратил натяжение. Он полетел прямиком на детей, точно змея с реактивным двигателем. Мост на всём протяжении накренился на девяносто градусов и исчез у Орешка из-под ног. Она ухватилась за единственный уцелевший поручень.
Лялябет отчаянно завизжала.
– Я держусь, я держусь! – неубедительно кричала Орешек, беспомощно размахивая ногами над бездной. – Быстрее! Вытащите меня!
И тут что-то снова лопнуло.
  
36. Падение
 
Всё вокруг превратилось в замедленное кино.
Трос, за который она держалась, обмяк, будто желе. Орешек полетела вперёд.
  
37. Спасательный трос
 
– ОРЕЕЕШЕЕЕК?
Голос Лялябет раздавался глухо, словно где-то высоко-высоко.
– ОРРРЕЕЕЕЕШШШЕЕЕЕЕК? ТЫ НЕ УШИБЛАСЬ?
– КАЖЕТСЯ, НЕТ.
Орешек крепко цеплялась за что-то над головой и тихонько раскачивалась над ущельем.
– О’КЕЙ, ДЕРЖИСЬ КРЕПЧЕ! – это уже был Роквелл. – МЫ ТЕБЯ СЕЙЧАС ВЫТАЩИМ!
Пару секунд спустя она начала подниматься. Все мышцы на руках горели. Она посмотрела наверх и увидела, что держится за баллончик с краской, который достала из патронташа, а форсунка баллончика в свою очередь соединяется с краем обрыва длинной, тягучей, как резина, струёй краски. Падая, Орешек выпрыснула себе из баллончика спасательный трос. Как ни странно, она совершенно не помнила, чтобы ей в голову пришёл такой план. Всё, похоже, произошло бессознательно.
Орешек наконец оказалась на самом верху утёса; из последних сил она перебралась через край и повалилась в снег. На неё тут же прыгнули обрадованный Штришок и ещё сильнее обрадованная Лялябет. Роквелл сидел с красным лицом в нескольких метрах от них посреди большого мотка «верёвки», нарисованной краской из баллончика.
– Всё. Последняя соломинка, – тяжело пропыхтел он. – Хватит с меня. Орешек, пожалуйста, нарисуй дверь. Я хочу домой.
  
38. Блестящая мысль Роквелла
 
Орешек и Лялябет стояли над краем ущелья и смотрели вниз, на обломки моста, которые свисали с утёса в пропасть.
– Что же нам теперь делать? – спросила Лялябет.
– Не знаю, Эль-Би. Миссис М говорила, что надо быть у озера до темноты, – вот и всё, что я знаю.