ЧВК «Пересвет». Книга вторая (СИ)

— Мне насрать на твою миссию и на эти шагоходы, племянничек! — в довольном голосе дяди чувствовалась старческая дрожь. — Главное, что ты здесь и до сих пор жив.
Какое внезапное проявление заботы о моей персоне! Не с проста это, ох не с проста!
София удивленно посматривала то на меня, то на дядюшку.
— Что происходит? — беззвучно спросила она.
— Я не знаю, — так же беззвучно ответил я, пожимая плечами.
— Так зачем именно ты сюда притащился? Ещё и привёл столько бойцов?
— За тобой, племянничек. Мне нашептали, что ты попал в беду, — старик указал в сторону лагеря.
Я проследовал взглядом по указанному направлению и увидел четвёрку бойцов из старого состава ЧВК «Пересвет». Они были в прежнем обмундировании, но теперь на рукавах курток был прицеплен шеврон «Затмения».
— Крысы, — вырвалось у меня. — Ненавижу предателей!
— Полно тебе! Они всегда работали на меня, а значит на Дом Басмановых-Астафьевых! Глаза и уши в «Пересвете», — сказал дядя. — Давай поболтаем с глазу на глаз?
— Хорошо, — согласился я. — Встретимся на середине подъёма.
— Посередине, так посередине.
Я поднялся в полный рост и хотел было уже начать спуск с холма, когда София сказала:
— Максим, не ходи! У меня дурное предчувствие!
Моё дурное предчувствие начало бить тревогу, едва я увидел лицо «дядюшки». Но мне не хотелось передавать эту тревогу Софии, и я сказал спокойным тоном:
— Мы просто поболтаем. Всё же не чужие люди.
Дядя двигался мне навстречу. Экзоскелет делал его движения плавными и уверенными, словно внутри был не старик, а мужчина в самом расцвете сил.
Пока я спускался, меня держали на прицеле все бойцы ЧВК «Затмение» до тех пор, пока дядя не подал им знак рукой. После этого они занялись своими делами по обустройству лагеря.
Дядя смерил меня долгим оценивающим взглядом, я ответил ему тем же.
— Ты сильно изменился, Максим, — наконец сказал он. — Я заметил это ещё в нашем ялтинском дворце.
— А ты не стал выглядеть моложе, дядюшка. Как твой артрит, гастрит или что там у тебя? — не удержался я. — Жаль аптеки под боком нет.
— Сучёныш! — ухмыльнулся дядя. — Хоть что-то прежнее в тебе осталось.
— О чём ты хотел поговорить? Или будем разводить лирику?
— Я предлагаю тебе выбор, племянничек, — улыбнулся дядя морщинистыми губами. — Ты просто мне сдаёшься, а я оставляю твоих людей живыми.
— Так я тебе и поверил, — я едва не рассмеялся такой наивности. — Можно подумать ты позволишь им спокойно жить в нашем измерении.
— Никто не говорит о том, что они смогут вернуться. Они останутся в этой дыре, но живыми. Врата в это измерение закроются навсегда, а настройки резонатора окажутся утерянными. Выбирай племянничек — твоя жизнь за жизнь твоих людей. Всё просто.
— Просто? Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
— Ниоткуда, — пожал плечами старик. — Придётся поверить. Я бы мог отдать приказ и тебя изрешетили крупным калибром прямо на этом самом месте. Но вот беда, ты гораздо ценней, пока жив. Поэтому я даю тебе этот выбор. Мне лишняя кровь без надобности.
— Да неужели. Я как-то себе тоже больше живым нравлюсь.
— Даю тебе на раздумья двенадцать часов — дядя пропустил мою последнюю реплику мимо ушей. — Я заполучу тебя в любом случае, пусть даже мёртвым. Хотя этот вариант будет прискорбным. Но, по крайней мере я буду знать, что проблем от тебя больше не последует.
— Я понял тебя, старый ты хрыч. Встретимся на этом же месте через двенадцать часов, — согласился я. Хоть какое-то время на раздумья.
Я хотел было уже уходить, когда решился на вопрос:
— На кой черт я тебе сдался?
— А то ты не знаешь, племянничек? Недопустимо покидать такие проекты, недопустимо нарушать такие договорённости и обязательства, — старик делал упор на слово «такие», словно бы я понимал, какой смысл он в него вкладывает. — Твой брат был в ярости от твоей выходки, жаждал смерти и почти добился своего.
— Так все эти покушения на мою жизнь его рук дело? — удивился я.
— Естественно. Но всё же благоразумие взяло верх, и он уступил тебя мне. А я, скажем так, более практичен и прагматичен.
 
Мы разошлись. Я вернулся на холм в задумчивости — уступил меня ему? Почему обо мне говорят так, словно я вещь?
— Ваша светлость, что происходит? — потребовала София объяснений.
Она имела на них право.
— Он… Мой дядя пришёл за мной, — ответил я.
— Это я слышала. Но что ему нужно?
— Мне предложили два варианта, — ответил я, смотря вдаль. — Или они всех нас перебьют, или я сдамся, а вы останетесь живы. Но только в этом измерении. Запертыми навсегда.
— Это какой-то бред! — воскликнула София. — Он твой родной дядя! Зачем ему всё это нужно?
— Похоже, что мы кое-что с ним не поделили, — ответил я уклончиво. — И теперь он жаждет восполнения нанесённого ущерба. Всё это задание с добычей трофейного шагохода было ловушкой. Я даже не уверен, что князь, то есть отец, знал об этой авантюре.
— Я всё равно ничего не понимаю!
— Прошу тебя, не нужно сейчас вопросов. Вернёмся к шагоходам. Нам всем предстоит принять важное решение.
Когда мы вернулись к нашим боевым машинам, отряд Шефа был уже там. Я рассказал ему о предоставленном мне выборе, он немного подумал и изрёк:
— Будем держать совет, вашество. Дело касается всех нас.
Мы устроили собрание в одном из транспортов. Я обрисовал ситуацию у прорехи, ещё раз повторил сказанное Шефу.
После моего рассказа повисло долгое молчание. Наконец слово взял Виталик.
— Выбор — говно. Нас заставляют играть по чужим правилам. Лично меня не устраивает ничего из предложенного.
— Согласен, — кивнул Шеф. — Куковать среди сугробов мне не хочется. Хуже только сдохнуть на чужбине.
— Я предлагаю уходить прямо сейчас, — сказала София, потупив взгляд. — Как можно дальше, начать новую жизнь в этом мире…
— С людоедскими упырями под боком? — ухмыльнулся Шеф. — Да ты сума сошла, злючка! Даже если мы уйдем туда, где нас не найдут. Рано или поздно мы останемся без энергии, без боеприпасов, без связи. И что нам останется? Хвосты коровам крутить и лопухом жопу подтирать? Нет, я под таким подписываться не стану.
— Лучше умереть как воины, — поддакнул Виталик. — Все мы знали, что работёнка чвкашника идёт рука об руку со смертью. Я предлагаю дать бой! Может удаться напоследок взорвать чего-нибудь.
— Дело говорит! — воскликнул Шеф. — Молодец Виталик, хорошую речь толкнул!
Я слушал весь этот спор молча. Изначально я хотел согласиться на условия «родственничка» и сдаться, но теперь слушая своих людей, начал понимать, что они подобной жертвы не примут. Они солдаты удачи и в безвыходной ситуации будут полагаться на неё, пусть даже шанс на успех будет мизерным.
Сейчас им нужен лидер и план, который даст хоть небольшой шанс на победу.
Я откашлялся, привлекая внимание.
— Вашество сейчас начнёт втирать про благородство и самопожертвование, — воскликнул Шеф. — Ну нужно всей этой дворянской чуши. Мы готовы драться!
— Я и не думал, — ухмыльнулся я. — У меня созрел план.
— Вот это я понимаю, вот это по-нашенски! — хлопнул в ладоши Шеф. — Давай вашество, излагай.
— У нас есть преимущество, о котором противник не знает.
— И какое же?
— Ракетоносец.
— Мы не умеем управлять огнём, — ответила София. — Так что преимущество аховое.
— Но благодаря Шефу у нас есть «язык», — возразил я и бросил красноречивый взгляд на Шефа. Он быстро понял мой посыл.
— Я разговорю его. Виталик и седовласый мне помогут. Уж не знаю как, но эти двое понимают друг друга, хоть и талдычат на разных языках. Мадам злючка, тебе придётся поприсутствовать… По крайней мере с определённого момента.
— А может обойтись без пыток? — спросила София, впрочем, без особой надежды.
— На без пыток нет времени, — вздохнул Виталик.
Мы накидали план будущего сражения, хотя всё оно строилось на том, что мы сможем научиться управлять ракетоносцем. Но это было уже что-то. Призрачный шанс победы.