Черными нитями (СИ)
Аст встал рядом и тихо проговорил:
— А они ведь ни разу не сказали так.
Рейн скрестил руки и хмыкнул.
— Сказали, но без презрения, — с улыбкой поправился Аст.
Да, кучка сумасшедших понимала его лучше других. А может, на самом деле сумасшедшими были все остальные? Рейн махнул рукой и ускорил шаг.
Подвалы встретили полумраком и прохладой. Три этажа тянулись вниз, и каждый поджидал своего пленника. Рейн когда-то сидел на минус первом, и камеры здесь напоминали скромные кельи. Не то что на третьем. Туда даже сами инквизиторы не любили заходить, и пахло внизу всегда кровью, протухшим мясом и гнилью.
Рейн передёрнул плечами. Кай когда-то сидел там, пока он прогуливался мимо. Может, в одном из узких каменных мешков. Или в камере, где с потолка постоянно капала вода, что сводило с ума одним только звуком. Или в комнате, полной крыс. Не зря же он шутил про них.
Рейн спустился на второй этаж. У открытое двери одной из камер стоял высокий светловолосый мужчина в чёрной полумаске. Личным практикам было не обязательно носить её, но поговаривали, что лицо подручного В-Бреймона покрывали шрамы — хотя кто-то говорил про ожоги, — которые оставил сам Ригард в порыве гнева.
— Заходи, — сказал практик и указал рукой на дверь. Рейн окинул взглядом его фигуру: высокий, сухой — одни сплошные мышцы. Если они столкнутся, кто победит?
Рейн прошёл мимо практика, увидел В-Бреймона и Э-Стерма, а его схватили за волосы и с силой потащили вперёд. Рейн захватил запястье державшего, попытался вывернуться влево, но не успел перехватить руку, как его наклонили к корыту и окунули в вонючую воду. Она залила уши, нос. В горле запершило, легкие отозвались болью.
Рейн уперся ладонями в осклизлые стенки корыта, но рука держала крепко, не давая приподняться ни на сантиметр. Затем хватка ослабла, его подняли и развернули в сторону В-Бреймона.
Рейн жадно глотнул воздух, несколько раз открыл и закрыл рот и с выпученными глазами уставился на главу Инквизиции. Ригард, вальяжно развалившись на стуле, улыбнулся.
— Я рад, что ты пришёл, Рейн. Нам есть о чём поговорить. И сейчас ты мне всё расскажешь, — он кивнул, и практик отрепетированным движением окунул Рейна в воду.
Тот успел ухватиться за деревянные края, но в спину упёрлось колено, заставляя опуститься всё ниже и ниже.
Рейна потянули наверх, он сделал судорожный вдох и снова оказался в воде. Жжение в груди всё нарастало, пока не превратилось в огонь в лёгких. Инквизитор чувствовал, как участился пульс, и громкое биение сердца эхом отдавалось в ушах.
И снова вверх. Рейна с силой усадили на стул, как безвольную куклу. Он сразу потянулся к ножу на поясе, но практик костяшками пальцев ударил по локтю — по нему будто прошёл разряд, и ладонь сама разжалась.
Светловолосый перекинул через грудь широкий кожаный ремень. Рейн рванулся изо всех сил, но перевязь крепко прижала к спинке стула. Аст стоял рядом, скалился и с бессильной злостью смотрел на Ригарда.
— Лучше сиди спокойно, — посоветовал В-Бреймон. — Или тебе есть что скрывать?
Во рту ещё стоял привкус затхлости. С волос капала вода и скатывалась за шиворот, но от гнева и страха кидало в жар. Дыхание никак не приходило в норму, и срывающимся голосом Рейн крикнул:
— А есть за что меня пытать?
Практик тут же отвесил затрещину, и перед глазами потемнело. Когда зрение прояснилось, Рейну показалось, что он в первый раз увидел камеру: голые каменные стены, три стула, крюк, свисающий с потолка — на такой за кандалы подвешивали пленников. И всё это для него?!
— Д-Арвиль говорил, что ты любишь дерзить, но со мной это не пройдёт, — Ригард встал со стула и навис над Рейном. — Мне нужно другое. Чтобы понять, можешь ли ты это дать, я задам несколько вопросов. Условия, располагающие к ответам, созданы, — он махнул рукой и улыбнулся, затем обратился к Э-Стерму, который сидел в углу и равнодушным взглядом наблюдал за происходящим: — Напомни, почему он может подойти?
Рейн со злостью уставился сначала на одного, затем на другого. «Ублюдки». Он переглянулся с Астом. Вир говорил, что В-Бреймон любил действовать жёстко, но… Чёрт возьми!
— Условия созданы, — процедил сквозь зубы Рейн. А ведь сколько раз он сам действовал также, как этот практик!
Нелан выпрямился и сухо ответил:
— Он из благородного рода церковников, но уже четыре года служит Инквизиции. Д-Арвиль отметил его исполнительность, готовность служить и умение работать по нашим правилам. И он ноториэс, — впервые это слово прозвучало одобрительно. Рейн вздрогнул и уставился на Э-Стерма.
Лет тридцати пяти на вид — одного возраста с В-Бреймоном. Они были похожи фигурой, осанкой, взглядом. И один из них принадлежал великому роду, но уступил, а другой — только из благородному, но сумел взять больше предложенного.
— Ноториэс, — Ригард кивнул и снова опустился на стул, положил ногу на ногу и с интересом уставился на Рейна: — И что ты знаешь, ноториэс?
На спине выступил пот. Его видели с Детьми Аша. Или видели, как он заходил в «Три жёлудя». Хотя нет, это ещё не повод. Прийти в игорный дом мог любой. Но если у Детей Аша были свои люди в Инквизиции, то что мешало инквизиторам сделать то же?
— А что я должен знать? — с вызовом ответил Рейн.
— Не поддавайся, — уверенно сказал Аст и встал рядом. — Мы вытерпим. Не ради Вира. Ради себя.
Практик снова отвесил затрещину. Рей уронил голову на грудь и медленно выпрямился. В висках стучало, и он едва мог сфокусировать взгляд.
— Сказал же, не дерзи, — лениво откликнулся В-Бреймон. — Я таких козявок, как ты, научился давить ещё лет тридцать назад. Выбор за тобой: спокойно и честно отвечать или сидеть здесь всю ночь. Только мы всё равно всё узнаем. Лидар у нас мастер, — Ригард улыбнулся практику. — Знаешь ведь, на что мы способны. Сам делаешь то же с другими, — он притворно вздохнул. — Вот такая вот жизнь. Сначала ты охотник, а потом начинается охота на тебя.
Аст дотронулся до плеча легчайшим прикосновением и произнёс:
— Ты знаешь правила этой игры, и мы должны переиграть их.
— Спрашивайте, кир В-Бреймон, я отвечу на все вопросы, — Рейн склонил голову, изображая покорность, но в голосе так и звучала злоба.
— Почему ты пошёл в Инквизицию?
«Да я бы и так рассказал!» — едва не закричал Рейн.
— А велик ли выбор у ноториэса?
— Ты ведь из церковного рода. Неужели родные не помогли устроиться?
— Отец потерял своё влияние, а больше никого в роде «Л» нет.
«А может, ещё о бабке и матери рассказать?» — Рейн исподлобья глядел на В-Бреймона и едва сдерживал злость. Ригард тоже знал, что на такие вопросы Рейн и так бы ответил. Он хотел проверить его на прочность и показать свою силу.
— Чего ты хочешь от работы в Инквизиции?
Рейн решил ответить, как отвечал раньше.
— Мне нужны деньги.
— Зачем?
— Хочу купить землю и построить дом, — Рейн усмехнулся. — Став ноториэсом, я многого лишился, но нет ничего, что не исправить деньгами.
Рейн переглянулся с Астом. Ещё недавно он искренне в это верил. Как если бы деньги могли стать лекарством от воспоминаний, могли позволить отцу и матери забыть о лишениях и унижениях из-за него, могли вернуть любовь брата. Ага, как же. Его долги было не так легко раздать. Но от ноториэсов не ждали таких размышлений, в такую ложь им будет легко поверить.
— Ну и на что ты готов ради денег? — негромко спросил Э-Стерм.
— На всё, — Рейн усмехнулся той же многозначительной ухмылкой, какой всегда отвечал Д-Арвилю.
— Как ты опустился до этого, Рейн? — Ригард обвёл камеру рукой.
— А вы, кир В-Бреймон? — выпалил Рейн и сразу вжал голову в плечи, ожидая удара Лидара.
Слова точно сами сорвались с губ. Рейн знал, что должен играть роль верного пса, который ни за что не зарычит на хозяина, но она давалась всё хуже.
Практик пнул его ногой под колено. С губ сорвался стон.
— Ну сколько раз повторять, Рейн? — устало спросил Ригард. — Не дерзи мне. Или думаешь, я бросаю слова на ветер?