Звезды южного неба
Бросив на свою пассажирку быстрый взгляд, Мерфи заметил перемену в ее настроении. Он был уверен, что Эстелла оставила в Англии человека, занимавшего сейчас все ее мысли. Майкл был готов поспорить, что или она кому-то разбила сердце, или кто-то разбил сердце ей. Большинство людей, решивших забраться в австралийскую глубинку, от чего-то убегали, и он не был исключением из этого правила.
Они летели уже шесть часов. Наконец Майкл сделал левый вираж и на несколько сотен метров снизил самолет.
— Этот городок внизу — Марри, — сказал он молодой женщине. — Раньше он назывался Херготт-Спрингс. Тогда здесь была станция для верблюжьих караванов, перевозивших грузы от железной дороги до Элис-Спрингс — самого большого города в этой части Австралии. Но с тех пор как «Ган» стал проходить через Херготт-Спрингс, верблюдов больше почти не используют.
— «Ган»?
— «Афганский экспресс», поезд из Аделаиды.
— А этот поезд ходит в Кенгуру-кроссинг?
Майкл заметил, что в голосе его пассажирки прозвучала надежда.
— Он идет от Марри на запад, а мы летим на восток.
— Это маленький городок, — сказала Эстелла, внимательно глядя на Марри.
— Там есть гостиница, универсальный магазин, больница, почта и полицейский участок. Среди жителем встречаются афганцы и аборигены, — он снова посмотрел на Эстеллу. — Кенгуру-кроссинг в два раза меньше, чем Марри.
Молодая женщина постаралась скрыть свое разочарование.
— Хотите, чтобы я развернул самолет? — спросил пилот, злорадно усмехнувшись.
— Спасибо, нет.
— Уверены?
— Да. Уверена.
Мерфи рассмеялся.
— Ну, еще, как говорится, не вечер.
Еще через несколько минут полета Майкл показал забор — препятствие на пути собак динго.
— Он тянется почти на шесть тысяч миль, от самой границы с Новым Южным Уэльсом, и доходит до Большого Австралийского залива. Забор построили, чтобы защитить стада овец на юге от бродячих стай динго.
— И что, это препятствие помогает?
— Динго все время пытаются под ним проскочить. Но, в общем, я бы сказал, что забор оправдал ожидания. К сожалению, на его содержание и ремонт уходит очень много сил и средств. А только что мы пролетели над рекой Клейтон. Эта точка внизу — станция Клейтон. Станциями здесь называют овцеводческие фермы и пастбища. Здесь выращивают не только овец, но и коров; пастбище очень большое — оно тянется почти на тысячу миль. Конечно, в Европе подобных пастбищ нет, только фермы…
Все, что увидела Эстелла, — один дом среди красной пыли. Она не могла не задуматься о том, что за люди живут в таких затерянных местах и как здесь могут выжить коровы или овцы, но ответы на эти вопросы молодой женщине еще предстояло получить.
— Что там впереди? Река? — спросила Эстелла, показав на гигантскую коричневую извивающуюся впадину на равнине.
— Это и есть знаменитая река Купер-крик. Она даже разливается! Это происходит, когда в Квинсленде идут проливные дожди и заполняют озеро Эйр, которое обычно представляет собой соленую впадину.
— Вот почему вы сказали, что от меня будет не больше толку, чем от каноэ на озере Эйр.
Майкл не стал оправдываться, только сказал:
— Поживем — увидим.
Маленькая «сессна» все летела вперед, казалось, просто в никуда, отбрасывая крохотную тень на красно-бурую равнину внизу. Глядя на эту тень, Эстелла Лофорд чувствовала, как у нее ноет под ложечкой. Ее не оставляла мысль о том, куда же, в конце концов, она везет своего ребенка, которому скоро предстояло родиться, и как безответственно поступает, собираясь дать ему жизнь в такой дали от благ цивилизации. От пугающей мысли о том, что может случиться во время родов, молодая женщина даже вздрогнула. «Это или самое худшее, что я могла сделать, или самое лучшее, — подумала она, положив руку на живот. — Остается надеяться на то, моя малышка, что я все-таки выбрала лучший вариант».
Глава 4
«Сессна» начала снижаться.
— Там, внизу, придорожное кафе — небольшая закусочная — и заправка, — объяснил Мерфи. — Прямо между четырьмя пустынями: Тирари, Стрелецкого, Симпсон и Стюрт-Стоуни. Мы приземлимся через несколько минут.
Эстелла с любопытством смотрела в иллюминатор.
— Может быть, это дилетантский вопрос, но все-таки… где же мы будем садиться? Я не вижу никакой взлетно-посадочной полосы.
Молодая женщина смогла разглядеть только небольшое здание, которое с такой высоты было похоже на кубик среди красной пыли — пустынной равнины. По мере того как они снижались, Эстелла стала различать на крыше дома огромные белые буквы — «Манджеранни». Она решила, что эта надпись сделана для пилотов легких самолетов, потому что те запросто могли пропустить заправочную станцию на таких пространствах, где все, казалось, сливалось с пустынным пейзажем.
Самолет делал круг перед посадкой, и Эстелла успела разглядеть старенький автомобиль, стоявший рядом с домом. Казалось, он погрузился в пыль по самое днище. Для молодой англичанки эта пыль являлась символом всего чужеродного на этих недружелюбных пространствах австралийской глубинки, и ее сердце будто стиснуло обручем. Она постаралась представить посадку… Вообразив, как шасси «сессны» погрузятся в пыль, Эстелла испугалась.
Мерфи увидел страх на лице своей пассажирки и раздраженно хмыкнул.
— Здесь нам не нужны никакие взлетно-посадочные полосы. Достаточно дороги, — сказал он.
Глаза Эстеллы расширились.
— Какой дороги? Вот этой?
— Думаю, с лондонскими она не сравнится, но нам вполне подойдет.
Темные глаза Мерфи весело блеснули, но молодая женщина была слишком напугана, чтобы оценить его чувство юмора.
— Теперь держитесь крепче, — скомандовал пилот.
— О Господи! — простонала Эстелла, вцепившись руками в свое кресло в ожидании удара.
Она почувствовала, как колеса коснулись дороги, и самолет запрыгал по рытвинам и кочкам, а потом остановился в тучах поднятой им мельчайшей пыли, которую быстро унес прочь горячий ветер. Мерфи вырулил на площадку перед закусочной. За исключением нескольких сильных толчков, от которых, казалось, затряслись даже ее кости, посадка прошла намного мягче, чем опасалась Эстелла, но сердце ее все равно бешено колотилось, а ладони покрылись потом. Она до некоторой степени винила в этом Мерфи, потому что тот совсем не пытался ее успокоить.
Выключив двигатель, Майкл Мерфи бросил на пассажирку самодовольный взгляд, разозливший ее. Эстелла решила не обращать на пилота внимания, чтобы не дать ему возможности язвительно заметить: «Я же вам говорил…» Она с облегчением выбралась из тесной кабины, но тут же буквально задохнулась от жары. А что было еще хуже — после того как рассеялась пыль, на них накинулись тысячи мошек.
— Ох! — молодая женщина отчаянно замахала руками.
— Вы скоро к ним привыкнете, — глубокомысленно изрек Мерфи. — Не знаю, как вы, а я ужасно проголодался. Если бы у нас было побольше времени, я бы попросил Хэтти пожарить нам пару бифштексов из кенгурятины.
Эстелла ужаснулась. Она уже видела этих пушистых сумчатых в иллюминатор «сессны», и они привели ее и восторг, когда скакали по равнине.
— Бифштексы из кенгуру! Вы наверняка шутите!
— Почему это? Я говорю серьезно. У нас кенгуру видимо-невидимо, и они всем только мешают. А вот бифштексы из них превосходные.
— Я не голодна, но хочу пить, — сказала Эстелла, силясь отбросить мысль о мясе кенгуру, пока ей не стало дурно.
Майкл кивнул на закусочную.
— Я сам не против бутылочки пива, но с этим придется подождать, пока мы не доберемся до Кенгуру-кроссинг, — он, было двинулся вперед, но тут же остановился и, повернувшись к Эстелле, спросил, будто только что это сообразил: — А вы не из тех странных людей, которые не едят мяса?
— Нет, но я не ем диких животных…
— Кенгурятина — хорошая альтернатива говядине или телятине. Удивительно, как человеку быстро надоедает есть одно и то же.