Попаданка для короля морей (СИ)

Луна проделала по небу немалый путь, пока мы с Мариотой обсуждали, как бы поаккуратнее намекнуть капитану о её чувствах. Рассматривали и вариант с заботой, и больше общения, и даже пытались продумать ситуации, в которых они могли бы хоть ненадолго остаться наедине, но чем больше Мариота рассказывала мне про Стэфана, тем сильнее я убеждалась, что она, как говорится "во френдзоне". Это не приговор, но в том, что ей удастся преодолеть незримый бартер, я сомневалась. Но лекарку старалась поддерживать, и она ушла спать довольная созревшим планом, а я осталась на палубе, чтобы ещё немного насладиться тишиной и хотя бы мнимым подобием одиночества.
Я сидела в тени, и наблюдала за белыми бликами на волнах, за тем, как постепенно светлеет горизонт и мутнеет глубокая небесная синева. Приближался рассвет, но спать всё еще не хотелось. Тяжесть в голове уже понемногу перерастала в головную боль, и стоило хоть немного вздремнуть, чтобы остаток дня не слишком заметно клевать носом, но подниматься на ноги было лень, так что я продолжала отсиживать попу на жестких досках и вслушиваться в тишину.
На миг задумавшись, я потянулась рукой к груди и нащупала нитку амулета, который всё так же висел на шее. Бог, дар… Точно! Я же могу попытаться найти что-нибудь, что поможет Стэфану и его команде избавиться от проклятья. Надо только сосредоточиться.
По опыту прошлых экспериментов я уже знала, что стоит мне чего-то захотеть, как странная сила будто тянет меня в направлении искомого. Правда, путь мне приходится прокладывать самой, и как я выяснила, пару раз вписавшись носом в стену, прямой — далеко не лучший.
Но в этот раз всё получилось совершенно иначе. Меня никуда не тянуло и не манило, я только ощутила, будто уже имею то, что необходимо для осуществления цели. Попыталась ещё раз подумать о желании — но с тем же результатом. Неужели старая ведьма всё же оказалась права, и снять заклятье должна я? Но каким образом? И как вообще звучало это заклятье? Стэфан отказывался говорить мне, так может Фредерик проболтается?
Когда я все-таки вернулась на камбуз, за спиной раздались глухие шаги. Я замерла, приоткрыла дверь и выглянула на палубу. Тень от паруса падала прямо на меня, матросы не то дремали, не то просто отдыхали в другом конце корабля, а почти в центре палубы, у мачты, стояли оба капитана. Волосы Фрэдерика едва доставали до плеч, но их трепал ветер, так что я не могла разглядеть выражения его лица, зато прекрасно видела загорелое тело, не прикрытое ничем, кроме тонких штанов. Рядом с ним Стэфан казался немного субтильным и слишком бледным, зато рыболюд заметно выигрывал в росте, а его тело, покрытое чешуёй уже едва ли не на половину, блестело в первых лучах восхода. И к счастью, тоже оказалось прикрыто хотя бы штанами.
Я поежилась. Когда Фрэдерик подошёл к борту и встал совсем рядом со мной, я разглядела на его левом боку шрамы, кое-как замаскированные татуировками.
Дыхание перехватило от беспричинного страха. Мне почему-то очень хотелось остаться незамеченной, даже глаза прикрыла почти полностью, чтобы не выдали меня блеском.
— Оставь девчонку в покое. Видно ведь, что вы не пара, — сказал Фрэдерик, всматриваясь куда-то вниз, в воду.
— Я сам решу, кто мне пара. Ты давно мне не командир. Да и вообще, откуда тебе знать — мы на корабле всего день, — ответил Стэфан. Всё его хладнокровие и выдержка сейчас куда-то будто испарились, он едва ли не рычал, в то время как обычно весёлый Фрэдерик оставался спокойным и задумчивым.
— Как знаешь, — похоже, Фрэдерик не собирался ничего объяснять. — Но ты и сам должен понимать, что из этого ничего не выйдет. Она ведь тебе даже не нравится.
— А может, я её люблю без памяти, — слова Стэфана прозвучали саркастично и одновременно грустно. Я не сдержала ухмылку: натянуто называя меня "милой" и "дорогой", он скорее походил на уставшего от капризной супруги мужа, чем на пылкого любовника.
— Ты уж как-нибудь разберись. Готов спорить, ты её ни разу не целовал ещё, не то что… А заодно и её спроси, а то вдруг она тебя придушит от омерзения в первую же совместную ночь, — хохотнул Фрэдерик и кивнул на воду.
 
Стэфан скривился, но промолчал. Подошёл к борту и оба они, не сговариваясь, нырнули.
Я захлопнула дверь и вернулась на гамак. Попыталась задремать, но голова окончательно прояснилась на сквозняке, и хоть отдохнуть очень хотелось, беспокойство не давало сомкнуть глаз. Мысль о том, что Стэфан не отказался от своего безумного плана, одновременно и пугала, и льстила. Он настолько одержим идеей избавления от проклятья, что готов держаться за соломинку, или и в самом деле что-то чувствует ко мне, но не знает, как это показать? Но какое бы из этих предположений ни было верным, оно не отменит моего плана — я сбегу. Или хотя бы попытаюсь.
Успокоенная собственной решимостью, я, наконец, забылась прерывистым сном.
***
Кацка вытолкала нас с Мариной с камбуза, едва солнце полностью поднялось над горизонтом.
— Ненавижу готовить, когда вокруг ошиваются бездельники, — проворчала она и захлопнула дверь прямо перед моим носом.
От громкого звука боль в голове на миг усилилась, но потом растеклась тягуче и гудяще, затуманила сознание и никак не давала сосредоточиться. Я успела только попить, Мариота торопливо дожевывала что-то, стянутое с кухонного стола, а за моей спиной уже раздавались звуки шагов и ленивые голоса.
— Меня раненые ждут, — сказала Мариота и скрылась, едва заметив, что Стэфан показался на палубе.
Я даже не успела ничего ей ответить, потому что меня настиг голос штурмана:
— Эстер, подойди!
Пришлось подчиниться. Дуглас как раз закончил что-то обсуждать с капитаном, и краем глаза я заметила, что у Фредерика волосы ещё не высохли после утренних водных процедур и слегка вьются от соленой влаги.
— Пока я за тебя отвечаю, девочка, ты больше не леди, а младший помощник, — отчеканил он, и хоть голос его по-прежнему казался тихим, он внушал ещё больше уважения, чем вчера.
— А что, есть ещё старший? — спросила я полушутя.
Дуглас скривился, зато Фредерик оценил мою шутку — усмехнулся и ушёл, видимо, не желая мешать воспитательной лекции. А в том, что таковая последует, я даже не сомневалась.
И штурман в самом деле повёл меня по кораблю со своеобразной экскурсией. Долго и занудно, будто специально издеваясь, рассказывал о распорядке дня, о правилах и негласных условиях. Я честно старалась запомнить хоть что-нибудь, но адская головная боль, казалось, сейчас взорвёт черепную коробку.
За завтраком едва не задремала, а после Дуглас отвёл меня в трюм и почти без объяснений всучил карты и координаты.
— На карте ответишь наш маршрут за последний месяц, но только лёгкими грифельными чертами. Я сам потом доработаю — всё равно пишешь как курица лапой, — проворчал он и удалился.
И зачем им понадобилось портить карту? Отчёты для морских богинь составляют, что ли? Однако на расспросы сил не осталось, да и на то, чтобы злиться на ворчуна, тоже.
Примерно полчаса я дремала на неудобном стуле, и трюк Мариоты с поддержанием равновесия уже не казался таким сложным. Но снаружи что-то упало, раздался чей-то крик, ругань, так что снова провалиться в полусон не получалось.
К тому же, меня нашёл Йо. Мокрый, пахнущий рыбой, он привычно вскарабкался на плечо, и я едва успела отшатнулся, чтобы не намочить карту и записи. Когда влажная, холодная шерсть коснулась спины, а капли с неё попали за шиворот и промочили тунику, я окончательно проснулась.
Теперь окинула предстоящую работу более осмысленным взглядом и решила, наконец, приняться за неё. Хоть здесь, в общей офицерской каюте, оказалось довольно просторно, к полудню всё равно становилось слишком душно. Похмелье уже понемногу уходило, оставляя в покое несчастную голову, но виски еще ныли. Однако я всё же взяла в руку лист с координатами.
Казалось бы — чего проще, поставить точки на карте по уже готовым цифрам и соединить линии. Такие упражнения я делала на школьных уроках географии. Но просидев над координатами полчаса, нормального маршрута получить так и не смогла: цифры заносили меня то в индийский океан, то в самый центр Африки, то ещё в какие-нибудь неведомые дали. Если бы все точки попадали на море, я бы подумала, что у этого корабля есть какая-то особая возможность быстро перемещаться, но прыгнуть до Гималаев он явно не мог.