На грани анархии (ЛП)

Хотя это причиняло боль, она заставила свои деформированные пальцы двигаться. Зарылась ими в густой белый мех Призрака.
Ее ноги подкосились, и она опустилась на пол в нише между подвалом и гаражом. Прислонилась головой к стене.
Проходили минуты. Возможно, это были часы. Ханна дышала, просто дышала.
Наверху ее дочь перестала плакать. Должно быть, она снова уснула.
Она и правда в безопасности. Ханна защитила ее. Ханна и Призрак, вместе.
Призрак не отходил от нее. С тихим поскуливанием он плюхнулся ей на ноги, сто сорок фунтов безусловной любви и неизменного мужества.
Сердце Ханны сильно билось. Ей казалось, что оно может выскочить прямо из груди. Она погладила пса обеими дрожащими руками. Обхватила руками шею Призрака и прижалась щекой к его огромной голове.
— Я люблю тебя, ты ведь знаешь это, правда? Ты самый лучший пес на всем белом свете!
Призрак поднял морду и тихонько заскулил, как будто комплимент был так же очевиден, как нос на его морде.
— Обещаю, когда мир вернется к нормальной жизни, если это когда-нибудь произойдет, я буду должна тебе тачку, полную вяленой говядины. Ты попадешь в рай любителей вяленой говядины.
Призрак прижался головой к ее груди и замахал хвостом.
Наверху Шарлотта тихонько захныкала.
Ханна легонько толкнула Призрака.
— Пойдем к ней.
Призрак соскочил с ее ног. Она неуверенно поднялась на ноги. Он держался рядом, пока Ханна пробиралась из кухни в гостиную, а затем к лестнице.
Она поднималась по лестнице, Призрак шел рядом с ней. Не впереди или позади, а рядом. Он прильнул к ней, обеспечивая надежную поддержку, силу и комфорт. Как и всегда. Каким-то образом он чувствовал, что и когда ей нужно.
С каждым шагом Ханне становилось все легче. Тьма рассеивалась, как змеиная кожа. Она чувствовала, как сила возвращается в ее конечности, бодрость в ее душу.
Ханна бросилась по коридору, вошла в фиолетовую комнату и упала на колени перед комодом. Ее руки испачкались в крови, но ей все равно. Она выдвинула ящик, взяла малышку и прижала ее к груди.
Почувствовав запах матери, Шарлотта начала серьезно плакать.
— Я знаю, я знаю, — пропела Ханна. — Я здесь. Я здесь и никогда тебя не оставлю. Я обещаю, хорошо? Обещаю. Я здесь.
Призрак подошел и прикоснулся носом к щеке Шарлотты. Он обнюхал ее с головы до ног, словно проверяя, все ли с ней в порядке. Удовлетворившись, он одобрительно фыркнул.
— Теперь она и твоя тоже, — тихо сказала Ханна.
Призрак наклонил голову, навострил уши и посмотрел на нее так, словно этот факт для него совершенно очевиден. Он снова заскулил и занял позицию в дверном проеме.
Он сидел высокий и настороженный, неся вахту, — красивый принц, похожий на собаку, намеренный охранять свою маленькую стаю. Его плюмажевый хвост стучал по полу в медленном, довольном ритме.
Ханна сидела рядом с комодом, прислонившись к изножью кровати, и укачивала Шарлотту. Плач ребенка затих. Находясь на руках у матери, ее крошечное сморщенное личико расслабилось, и она снова погрузилась в сон.
Ханна почувствовала, как ее веки сомкнулись, а конечности внезапно потяжелели.
Она чувствовала усталость, такую усталость. Ее тело и разум истощились до предела. Но она не могла позволить себе отдохнуть. Еще нет.
Держа Шарлотту на руках, она неуклюже поднялась на ноги. Она не могла заставить себя отпустить дочь.
Призрак поднялся и тревожно заскулил. Она посмотрела на него. Он повернулся к дверному проему и радостно заскулил.
— Я знаю, мальчик. Я знаю.
Она вышла за ним из комнаты, спустилась по лестнице и направилась в гостиную. Призрак подбежал к входной двери и издал низкий, горловой рык.
Снаружи снег все еще падал с темно-серого неба. Ветер завывал за углами дома. Пальцы ледяного холода проникали сквозь щели в окнах.
У Ханны сжалась грудь. Она почувствовала, как в горле поднимается рыдание, и сглотнула. Если она начнет реветь, то может никогда не остановиться.
— Ты собираешься найти его?
Призрак снова заскулил, высоко и жалобно.
Она посмотрела вниз на Шарлотту, мирно лежащую у нее на руках. Кривая вязаная шапочка была натянута на ее мягкий, хрупкий череп.
 
— Как думаешь, он еще жив? Я хочу, чтобы так и было. Но это не значит, что Лиам жив.
Призрак поскребся в дверь и умоляюще оглянулся на нее.
— Если кто-то и может остаться там в живых, то это он.
Пес подошел к ней, ткнулся носом в ее ладонь, затем вернулся к двери. Его хвост вилял взад-вперед. Он прижал морду к дверной ручке.
— Ты хочешь пойти туда. Ты хочешь его найти.
Призрак низко зарычал в знак согласия.
— Это будет опасно. Там смертельно опасно, Призрак. Я не могу... — Она втянула воздух, ее глаза заслезились, и она крепче прижалась к Шарлотте. — Я не могу потерять и тебя.
Призрак поднялся на задние лапы и прижался передними к двери. Он был выше ее. Сильный, красивый и мужественный.
Она прикусила нижнюю губу, но медленно кивнула. Подняла подбородок.
— Тогда, я думаю, нам обоим придется быть храбрыми.
Призрак оглянулся на нее, в его красивых карих глазах застыл вопрос.
— Ты такой храбрый. Такой хороший и смелый. У меня есть еще одна просьба к тебе, мой друг.
Призрак ждал с нетерпением.
— Если он жив, найди его и приведи обратно. — Ханна потянулась к дверной ручке. — Найди Лиама.
Глава 21
Лиам
День двадцать первый
Лиам умирал.
Или, почти.
Он участвовал в войнах. Убил десятки людей. Выпрыгивал из вертолетов и самолетов. Выживал после взрывов бомб, осколков и нападений из засады.
Черт, он даже пережил падение самолета с неба в центре Чикаго.
И никогда не испытывал ничего подобного.
Он был парализован. Обморожение и переохлаждение овладели его телом и разумом. Не имело значения, насколько он крепок, насколько искусен или яростен — природа всегда оставалась сильнее, свирепее.
Он не только не чувствовал ног и не мог пошевелить ими, но и руки Лиама становились все более жесткими и онемевшими. Мерзлая земля под его задницей высасывала тепло из его тела. Снег припорошил волосы. Его лицо словно обожгло.
Лиам знал, что поддержание кровообращения в конечностях крайне важно для предотвращения обморожения. Он не мог ничего сделать с нижней частью тела, но он дергался и морщил лицо, растирая руками уши, щеки и нос. Шевелил пальцами в перчатках, сжимал ладони в кулаки, разминал руки.
При каждом вдохе холодного сухого воздуха он терял воду, которая должна увлажнять организм ради эффективного функционирования. Казалось, что клетки его дыхательных путей замерзают при каждом неровном вздохе.
Холод проникал в его сознание, проникал в его мозг. Его мысли начали замедляться, становились беспорядочными и разрозненными.
Его начали преследовать кошмары, образы прошлого — Джесса, Линкольн, ребенок, которого он оставил, его тезка. Его племянник.
Мысли о Ханне проскальзывали в воспоминаниях о Джессе. Он видел их обеих — теплую смуглую кожу и щедрую улыбку Джессы, нежное веснушчатое лицо Ханны и зеленые глаза, сияющие как драгоценные камни, манящие его, шепчущие ответ, в котором он отчаянно нуждался, но уже не помнил вопроса.
Иногда Лиам уже не различал, что было в прошлом, а что в настоящем. Где он находится и почему. Кого он преследовал и к кому ему нужно вернуться.
Время шло, и спустя какие-то минуты, часы, дни он уже не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал.
Он мог бы просто сидеть здесь и отдыхать. Ждать, пока Джесса или Линкольн придут за ним.
«Я не приду за тобой, — раздался голос Джессы в его сознании. — Никто не придет».
Его глаза жгло, как будто в глазные яблоки насыпали пепла. Моргать становилось все труднее. Слипались ресницы. Скоро его веки заледенеют.
Он ослепнет, и окажется парализованным.
«Ты должен встать, — сказала Джесса своим сильным, уверенным голосом. — Ты должен встать сейчас же».