Я мыслю, значит, я существую (СИ)

— А у нас порождает?
— А вот в этом и вся магия! У нас — порождает. У нас есть этот переход, от комбинаций нейронных связей в мозгу к самоощущению, к самовосприятию, к ощущению себя в своей голове. Переход к тому, что мы называем сознание.
— Понятно.
— Понятно? — микроволновка пропищала. Василий вынул разогретую еду и поставил вместо нее холодную.
— Ну, почти понятно.
— Если непонятно, то это нормально. Возможно, ты удивишься, но сейчас на Земле ни один человек не скажет тебе что такое сознание. Наша цивилизация еще толком не поняла, как оно образуется. Где этот мост от нейронных связей к сознанию? Как комбинация электромагнитных импульсов в мозгу создает ощущение личности внутри тела? Никто не знает.
— Ясно… ну… тогда и мне непонятно.
— Сам сыр потрешь или помочь? — отец поставил тарелку перед Мишкой.
— Потри ты. И чайку еще налей.
— Наглеете, молодой человек.
— Ну па-а-а-а…
— Чай вы сами умеете, — улыбнулся Ласкин.
— Ну ладно, — недовольно произнес сын.
— И мне заодно сделай. Сахара одну ложку, — сказал отец и, продолжая улыбаться, покосился на специально нахмурившегося Мишаню.
  
В морге
 
Поселилась Алёна в однокомнатной квартире на улице Космонавтов, на западной окраине Потерянного. Эту ночь девушка спала плохо. Мало того, что домой она вернулась около двух часов, так еще и мысли атаковали ее всю оставшуюся ночь: Алёна никак не могла перестать строить модели случившегося убийства. Тот факт, что преступление это не вписывалось в какую-либо классическую схему, не давал следователю отключить сознание и провалиться в небытие сна.
Утром Алёна приняла прохладный душ и позавтракала бутербродами и вареным яйцом. Со следственной группой и патологоанатомом она договорилась встретиться в десять утра возле морга. Морг находился на юго-восточной стороне, за частными домами, возле кромки леса. Девушка добралась туда на такси. Двадцать минут ей пришлось прождать на лавочке, пока не появился патологоанатом Костя Бабинский. Двадцатипятилетний тощий парень с полностью забитыми татуировками руками, с тоннелями в ушах и весь в черном.
— Здравствуйте, — произнес врач.
— Здравствуйте, — Алёна встала с лавочки.
Костя протянул ей руку, и они обменялись рукопожатиями. Вчера познакомиться с Костей следователю не удалось, труп принял его помощник.
— Костя, — произнес он.
— Очень приятно, Алёна.
— Зайдем, пока наши дорогие товарищи в пути, — сказал патологоанатом.
Алёна кивнула.
Первым делом, когда девушка оказалась в рабочем пространстве Кости, в нос ей ударил запах формалина — вещества, представляющего собой раствор формальдегида в спирте. Применяется для дезинфекции, остановки органического разложения и в качестве дезодорирующего вещества. В секционной морга стоял всего один стол. Помещение это ничем не отличалось от Московских секционных. Правда, в столичных моргах, где доводилось бывать Алене, столов для исследования трупов было по нескольку штук. В остальном же здесь было все тоже самое — кафельный пол, белые каменные стены, два окна (тут с видом на лес) и большая лампа под потолком. Еще несколько штативов возле стола для закрепления видеокамер и пара стеллажей у стены.
Костя привез из холодильника тело школьного охранника и включил свет.
— Мне сказали, вы хотели попробовать снять пальчики с шеи? — спросил врач.
— Да. Если получится, это будет замечательно.
— Убийство явно имеет какой-то подтекст, — начал врач, рассматривая изуродованный труп, — дело не простое. Неужели убийца окажется настолько глуп, что оставит пальцы?
Алёна не успела ничего ответить. Смех Сергея Петровича раздался из коридора, а следом и невнятный галдеж Феди. Спустя мгновенье парочка появилась в дверном проеме.
— Доброе утро, — с улыбкой произнес капитан полиции, — а вот и мы. Не ждали?
Федя растянул улыбку и произнес:
— Драсьте.
— Привет служителям закона, — сказал Костя.
Алёна молча слегка кивнула им.
— Криминалист сегодня будет? — сурово спросила следователь, глядя на обоих полицейских.
 
Федя кинул взгляд на Сергея Петровича, мол, — “чего она на меня так смотрит, я что ли за Пака отвечаю?”.
— Не берет трубку, — растерянно сказал капитан, а потом, собравшись, нахмурившись, добавил, — вечно с этим Паком проблемы. Буду жалобу писать на него. Как праздники закончатся, сразу сообщу куда следует о такой вопиющей халатности!
— Вы принесли что я просила? — Алёна обратилась лично к Кошкину.
Федя заерзал, зачем-то похлопал себя по карманам, а потом вытащил из сумки набор для снятия отпечатков пальцев.
— Конечно, вот, — он подошел к девушке и протянул ей небольшую пластиковую коробочку, — только там не все было, что вы хотели. Такого пластера, какой вам надо, у нас нет. Зато кисточек много разных.
Алёна подняла крышку и увидела графитовую пыль в пакетике, и пять кисточек.
***
За спиной следователя стояли Костя, Сергей Петрович и Федя. Алёна, склонившись над телом, крутила кисть, держа ее большим и указательным пальцами возле отметин рук на шее убитого, а пыль, слетая с щетинок, постепенно показывала контуры отпечатков убийцы.
Спустя полминуты были видны четкие края указательного и среднего отпечатка пальцев, но сами папиллярные узоры не проступили. Алёна остановилась и отложила кисточку. Кроме контуров отпечатков пальцев были еще видны отпечатки сгибов между фалангами.
— Это как так? — спросил капитан, — в перчатках что ли душил?
Девушка отошла от тела и в раздумье прошлась по секционной взад-вперед.
— А почему тогда линии сгибов между фалангами отпечатались? — спросил Костя.
Федя взял со стеллажа резиновую перчатку и надел ее. Слегка согнув пальцы, он повернул ладонь к коллегам.
— Вот, — с умным видом произнес Кошкин, — на резиновой перчатке тоже есть эти бороздки. Они и отпечатались.
— Федя? Ты вообще где учился? — спросила Алёна, стоя возле окна.
Кошкин повернулся к следователю.
— В политехническом техникуме, — ответил Кошкин.
В Потерянном было всего одно училище — ПТУ «Потерянный Политехничекий Техникум». Если сократить до аббревиатуры, то выходит ПТУ под названием «ПТУ». Многие жители Потерянного, закончив школу, шли именно туда. А после ПТУ кто-то шел по распределению на приборостроительный завод — местное предприятие, из-за которого и существовало Потерянное, а кто-то в различные сферы, где можно было устроиться без конкретного диплома.
— А как же тебя в полицию взяли? — спросила Алёна.
— Так, — вмешался Сергей Петрович, — как взяли, как взяли… так и взяли. Не хватало сотрудников, а Кошкин себя хорошо показал. Вот и взяли. И какая вам разница?
— Да, — подтвердил Федя, — это вообще личная информация.
— Поверхность кожи человека покрыта защитным водно-жировым слоем, — начала Алёна свой “ликбез”, — благодаря этому слою мы и оставляем рельефные отпечатки пальцев на предметах. Если надеть резиновую перчатку (на слове перчатка Алёна сделала акцент), то никакой узор на этой ПЕРЧАТКЕ не перенесётся на поверхность, до которой человек в ПЕРЧАТКЕ прикоснулся. Это ясно, господа полицейские?
— Спасибо, я и без вас это знал, — сказал капитан.
— И я знал, — тихо произнес Федя, снимая перчатку, — просто… просто…
— Следовательно, мы имеем дело с человеком, не имеющим отпечатков на пальцах, — сказал Костя.
— Выходит, что так, — Алёна снова подошла к трупу. Встала от коллег с другой стороны стола.
— А такое бывает? — спросил Федя.
— Бывает, — ответила Алёна, — существуют люди без отпечатков пальцев. Они страдают от редкого генетического заболевания. Называется адерматоглифия. Я с таким сталкивалась однажды. Но это очень редкое явление. Невероятно редкое.
— Значит, в нашем Потерянном есть такой человек? — спросил капитан.
— Возможно, — ответила Алёна.
— Но я честно не помню, чтоб у нас в базе что-то подобное было. Я бы точно запомнил, — сказал капитан.