После измены. Буду счастлива снова (СИ)

Домой не хочу, одна. Иду в палату к маме Нике и укладываюсь на соседнюю кровать. От снотворного отказываюсь, не хочу потом долго приходить в себя, после такого сна. Мне удается самой заснуть.
На другой день рано утром я у Руслана в палате реанимации. Меня одели во все стерильное, велели ничего не трогать. Он лежал на боку, весь в трубках и проводах. Села рядом на стул и сначала просто смотрела в бледное любимое лицо. Потом решилась взять его руку, свободную от аппаратов.
Хочу, чтобы он почувствовал мое тепло. Я рядом. Целую теплые пальцы. Он будто спит, запутавшись в паутине проводов. Я теперь все знаю про такую кому. Она специальная, дает мозгу восстановление. Послезавтра Руслана будут будить и тогда станет ясно, все ли как прежде, или … думать не хочу, что может быть что−то не так.
− Я тебя люблю, мой родной… мы тебя ждем… я хотела на первое Узи с тобой пойти… то есть, первое уже было, там, дома. А сегодня пойду на учет вставать к Эле. У нас все хорошо, не переживай…
Я говорю и говорю, надеясь развеять тоску от больничной атмосферы. Мне хочется забрать моего любимого мужчину прямо сейчас отсюда и увезти домой, в горы. Там безопасно. Там ничего не болит и тоски нет.
Вскоре меня выгоняют из палаты, и тогда я иду к сестре Руслана. Она уже ждет меня, чтобы поставить на учет по беременности. В кабинете сидела и мама Ника, всхлипывала.
− Как там мой сыночек? — кинулась ко мне, я улыбнулась, чтобы не пугать женщину.
− Спит Руслан, отдыхает… сказали, послезавтра будить будут, − говорю спокойно.
− Мамулечка, если обещаешь не плакать, я тебя отведу к Руслану, − Эля протягивает мне направление на анализы, − пока Катя сходит по назначениям.
− Ой, нет… я не смогу не плакать, что ты, меня не знаешь? — машет руками на дочь мама Ника. — Лучше дождусь, пока мой сыночек очнется… бедный мой мальчик, за что ему такое несчастье…
− Мамочка, успокойся. А то я тебя отведу к Данилычу, а он тебя запрет в клинике недели на три, не меньше.
Мама Ника замолкает и поглядывает на Элю с обидой. Интересно, что это за Данилыч такой, страшный. При случае надо будет спросить.
А пока, я официально иду сдавать анализы, чтобы подтвердить, что моя первая беременность развивается нормально. Надеюсь, у нас с Русланом будет не один малыш, а несколько.
Вот только пусть поправится быстрее…
Когда все сдала, Эля велела отправляться домой и не зацикливаться на том, что случилось с Русланом. Жизнь продолжается, и не надо тратить понапрасну нервы, сказала она. Врачи знают, что нужно делать, и делают это профессионально.
Иду к лифту, действительно, не жить же теперь в клинике. Приеду вечером. Вероника Сергеевна ушла чуть раньше, чтобы зайти в аптеку на первом этаже. Размышляю, где здесь аптека, чтобы тоже купить себе успокоительное, которое прописала Элина.
И тут сталкиваюсь нос к носу с бывшим и его пассией. Вид счастливой семейки бесит неимоверно. У них−то все хорошо, идут и смеются. Не смогла просто пройти мимо. Преградила им путь. Я впервые видела сына моей племянницы. Малыш хорошенький, но точно на «отца» не похож. Из−под тонкой шапочки вьются огненно−рыжие волосики.
− Не ожидала, что ты сломаешь мою семью, гадина, − смотрю на свою племянницу, которая прячется за спину моего бывшего мужа, державшего на руках трехмесячного малыша. — Когда я тебя проглядела?
− Я дала Степушке то, что ты дать не смогла! Сына! — делает выпад Юля и снова прячется.
«Чьего сына ты ему дала?» − рвется правда наружу.
Я знаю одну тайну, но не скажу. Пусть Степушка воспитывает чужого сына. Кара за предательство.
Вдруг понимаю, что не хочу больше ничего говорить. Не достойны они моих слов. Стоят друг друга. Степа тоже закусил губу. Странно смотрит на меня, будто с тоской.
Молча обхожу пару с ребенком, иду на выход из клиники, в которой только что встала на учет по беременности. Четыре долгих года у нас с мужем не получалось забеременеть. И вот, дочь моей сестры увела его из семьи. Родила ему сына. Чужого.
Но предателю это знать не обязательно.
   
Глава 27
 
Следующий день суббота, убираюсь в доме Руслана, помогаю маме Нике. Возимся весь день, лишь бы не думать о нем. С утра съездила, проведала. Все без изменений. Спит спокойно, мой любимый.
Его обрили перед операцией и вид другой. Мне жаль его густые темные волосы, но они быстро отрастут, лишь бы скорее на поправку пошел. В понедельник многое станет понятно, когда его разбудят.
Вечером приехала ночевать Эля. У нее в воскресенье выходной, она решила провести его с мамой. А я, чтобы не мешать им, с утра еду на свою квартиру. Я не была там два месяца, с того дня, как уехала с друзьями на Алтай.
Надо прибраться, пыль лежит на мебели, в палец толщиной. Я не закрыла форточку, ветром даже листья желтые занесло несколько штук. Они уже потеряли яркий цвет, стали ломкими и сухими. В холодильнике протухли продукты, которые я забыла выкинуть. Не о них были тогда мои мысли.
Я будто в склеп пришла. Некогда уютное жилище, в котором мы со Степой жили в любви и согласии, вдруг превратилось в безликую и холодную гробницу.
Здесь умерла любовь…
Замерла в спальне, глядя на кровать. У меня был другой мужчина. В другой жизни. Перестилаю кровать, грязное белье отправляю в стиральную машину, даже покрывало. Надо бы выкинуть, ведь приходить сюда еще раз не хочется, чтобы выгладить постиранное.
Я полдня вожусь с уборкой, устала. Решила перекусить, тем, что принесла с собой. Забежала в магазин за колбасой, сыром и фруктами. Как знала, что на весь день застряну. Поставила чайник, сделала горячие бутерброды.
Помыв яблоко, встала у окна. Здесь был мой пост. Я готовила ужин и ждала мужа, глядя во двор. Ловила момент, когда появится его черная иномарка из−за угла и припаркуется у подъезда. Иногда приходилось долго ждать. Очень долго.
Но это тоже в прошлой жизни осталось. Теперь у меня другой мужчина, который подарил мне счастье материнства. Новая весна наступила в моей жизни. В ней уже много−много радости, а будет еще больше. Вот только Руслан выздоровеет.
Я уже пообедала, и мыла посуду, когда услышала, как в кто−то ковыряется в дверном замке, а потом открывается дверь и тут же захлопывается. От страха сердце в пятки провалилось. Уже ищу взглядом орудие потяжелее. Тянусь к дверце шкафа, в котором храню сковороды.
− Не понял… − слышу голос бывшего мужа и выдыхаю. — Есть тут кто? Катя?
− Да, я здесь. А ты чего делаешь в моей квартире? — упираю руки в бока.
− Документы и вещи, я еще не все забрал. Вот, приехал забрать, пока ты не выкинула.
Он по−хозяйски переобувается в свои тапочки и идет в гостиную. Я следом, наблюдаю, как он рыщет в ящиках шкафа, собирая остатки своих вещей.
Вот он берет нашу свадебную фотографию. Она стояла на каминной полке, но я уже убралась здесь, засунула все снимки в ящик шкафа, не решаясь выбросить их. Немного позже соберу все в пакет и закину в мусоропровод.
− Кать, а мы так счастливы были… красивая парочка, − Степа опускается в кресло и гладит поверхность фотографии, будто ему дорог тот момент.
Молчу, хотя хочется закричать, чтобы убирался отсюда. Я снова будто погружаюсь в тот день, мерзкий день, когда увидела видео с его «сыном». И услышала эти страшные для меня слова — шлак, отходный материал…
Пока он не пришел, я еще силилась не вспоминать об этом.
− Я бы хотел все вернуть назад, − смотрит светло−серыми глазами, вороша светлую шевелюру. — А ты?
− А я нет! Вы с Юлей предали меня… унизили и растоптали. С Русланом я ожила. У нас ребенок будет. Я теперь счастлива…
− Ну да, счастлива… А это, потому что я был вынужден тебя отпустить. А хочешь, я расскажу, чего мне это стоило? — вскакивает с кресла и наступает на меня, размахивая фотографией в рамке. Я отступаю, закрывая живот. — Не бойся, мы просто поговорим. Чаю можем даже выпить. Угостишь?
Киваю и иду в кухню. За чаем он будет менее агрессивен, я думаю. Как его выставить из квартиры? Я стала бояться Степу. Или этот страх стал проявляться после наезда. Мне теперь есть за кого бояться.