Сто рентген за удачу!
Зал заканчивался стеной из специального особо прочного стекла. За ним располагалось большое помещение с установкой непонятного назначения. Вероятно, это и был тот самый ка-генератор, о котором рассказывал Зинчук. Маленькой установку, конечно, не назовешь, но по радиусу действия, как уверил меня профессор, ее относят к портативным устройствам. Эта махина занимала половину всей площади и состояла из множества отдельных блоков. В центре торчал массивный пульт управления с рычагами, кнопками, мигающими лампочками и всевозможного рода датчиками. От него тянулись толстенные кабели, некоторые уходили в пазы в стене, другие шли к расположенным вокруг металлическим шкафам с оборудованием. По углам помещения стояли нераспечатанные деревянные ящики, лежали бухты кабеля.
Попасть в зал с ка-установкой можно было через дверь, которая открывалась с помощью укрепленного на ней штурвала – вроде тех, что запирают переборки между отсеками на подводных лодках. На двери висела табличка: «Опасная зона. Вход воспрещен». Я входить туда не стал, ограничился тем, что взглянул через стекло.
Закончив осмотр, объявил:
– Чисто. Можно входить.
Первым в дверном проеме показался Марек. Он выглядел напряженным и задумчивым одновременно, будто в этот самый момент пытался доказать в уме теорему Пифагора. Не проявив ни малейшего интереса к окружающему интерьеру, Марек прошел к одному из столов, меланхолично уселся на край и впал в прострацию.
Следующими вошли профессор и Витек. Иван Аркадьевич также выглядел напряженным, но причина его поведения была очевидна – торчала прямо у него за спиной. Пока я осматривал помещение, Урюк, как оказалось, тоже времени зря не терял – успел забрать у Ивана Аркадьевича рюкзак с хабаром Волкодава и свою «беретту». Больше того, взял профессора в заложники в самом прямом смысле – ствол пистолета упирался ученому в затылок.
– Значит, это и есть секретная лаборатория? – Урюк с интересом огляделся по сторонам, кивнул в сторону стеклянной стены: – А там что?
– Установка для изучения аномалий, – соврал, не моргнув глазом, профессор. – Но она не работает. Видите ли, короткое замыкание вывело из строя некоторые микросхемы…
– Кончай бухтеть, – перебил Урюк. – Та дверь в «Опасную зону» открывается изнутри?
– Нет, только снаружи. Нужно повернуть вон тот штурвал до упора по часовой стрелке…
– Пасть закрой! Где хабар? В «Опасной зоне»?
– Нет, он прямо здесь. – Иван Аркадьевич сделал шаг в сторону вмонтированного в стену электрощита.
– Стоять! – прикрикнул Витек.
– А как же открыть сейф? – не понял профессор.
– Успеешь еще.
Урюк внезапно убрал пистолет, сдернул с плеча автомат, выставил ствол над плечом профессора и выпустил короткую очередь по стеклянной стене. Иван Аркадьевич вскрикнул от неожиданности и машинально затряс головой – раздавшиеся прямо над ухом выстрелы оглушили его. Пули ударили о стекло и с визгом срикошетили в стороны.
– Бронебойное стеклышко-то… Это хорошо, – констатировал Урюк.
– Ну ты и придурок, Витек, – не выдержал я. – А если б рикошетом зацепило кого?
– Значит, ему бы не повезло. Опусти-ка автоматик на пол, Бедуин, подними руки и медленно подойди к двери в «Опасную зону».
– А шнурки тебе не погладить? – Мой палец лег на спусковой крючок АКМа. В случае «ковбойской перестрелки» я раз десять успею уложить Урюка, и никакой заложник не сможет защитить его.
– Не надо, Бедуин, – внезапно сказал Марек. Его голос прозвучал глухо и как-то устало, словно он только что закончил титаническую работу, например разобрался с той самой теоремой. – Делай, как он сказал. Брось автомат. Ты проиграл, Бедуин.
Даже не поворачивая головы, я точно знал, что «Вал» Марека направлен мне в затылок. Напарник – теперь уже бывший – стоял сзади, так что разом положить и его и Витьку не получится – скорости реакции не хватит, опоздаю на долю мгновения, и кто-нибудь из них наверняка успеет нашпиговать меня пулями.
– Почему, Марек? – Я попытался заговорить им зубы. – Мы же с тобой столько вместе…
– Молчать! – повысил голос Урюк. – Брось автомат и отойди. Медленно и плавно. Без резких движений, а то я могу испугаться и нажать на спуск. Считаю до трех. Раз!..
Ствол его автомата лежал на плече у профессора, а тот не смел шевелиться и лишь смотрел на меня – отчаянно, умоляюще. В его взгляде читалось: «Ну, что же ты?! Я тебя предупреждал насчет Марека, а ты не послушался, идиот! Поставил на доверие к напарнику и проиграл, причем не только свою жизнь, но и мою. А ведь обещал вывести меня отсюда. Жизнью Потапа клялся! А теперь что? Мы погибнем здесь оба. Из-за тебя!»
– Два! – продолжал считать Урюк.
– Витек, а давай я его пристрелю, и дело с концом, – предложил Марек и громко передернул затвор.
– Давай, – согласился Урюк, – потому что уже тр-р-и…
Я шевельнул плечом, позволяя ремню автомата соскользнуть вниз, разжал ладонь:
– Ладно, ваша взяла. – АКМ ударился об пол с громким стуком.
– Отойди вон туда, видишь, где написано «Опасная зона», – велел Урюк и внезапно хихикнул: – Смешно, да? Табличку повесили, кретины, опасно, мол. Будто остальная территория безопасна. Да вся АТРИ – одна сплошная огромная «Опасная зона», блин!
Он нервно рассмеялся, а я выполнил его приказ.
– Теперь открой дверь.
Я медленно начал крутить штурвал – а куда мне было торопиться? Лихорадочно искал выход и не находил. В ушах похоронным колоколом стучали слова Марека: «Ты проиграл, Бедуин…»
Проиграл… Проиграл… Вот ведь доверчивый дурак!
Произойди такое несколько дней назад, я бы плюнул на риск и устроил тут сеанс «боевых танцев» с бесшабашной надеждой опередить летящие в меня пули. Еще несколько дней назад я не слишком дорожил своей жизнью – мне, в общем-то, нечего было терять, потому что отпущенный Разеком срок подходил к концу, а денег на операцию я собрать не успевал. Так и так меня ждал бы пресловутый «выстрел милосердия». Теперь же все изменилось. Миллион лежал всего в двух шагах, и мне сейчас очень не хотелось умирать!
…Штурвал остановился в крайнем положении, дверь в «Опасную зону» приоткрылась.
– Заходи внутрь, Бедуин, – скомандовал Витек.
– Зачем? – вяло удивился я. – Не проще ли сразу пристрелить меня, и дело с концом?
– В ад торопишься? – злобно улыбнулся Урюк. – Нет, Бедуин, так просто ты от меня не уйдешь. Даже в могилу. Мы запрем тебя здесь. Ты будешь загибаться несколько дней, медленно, мучительно – от жажды. Загибаться, зная, что ровно через две недели сюда придут военные – оборудовать лабораторию для ученых, но тебя они не спасут, потому что без воды ты сдохнешь раньше. Может, всего на день или на час, но раньше. Тебе будет очень обидно помирать, зная, что помощь близка и в то же время недосягаема. Ты станешь с ума сходить, представляя, как мы с ним, – кивок на Марека, – приходим в Ванавару с хабаром. Ты, Бедуинчик, будешь головой о стены биться, точно зная, что мы идем в кабак, наливаемся коньяком, жрем до отвала и щупаем девок. Кстати, обещаю выпить самого лучшего коньяку за упокой твоей души.
Я посмотрел на Марека:
– Думаешь, он отпустит тебя живым? Как только доведешь его до вертолета, он активирует взрывчатку на твоем поясе и привет. Ты что, поверил ему?
– А я не знаю, кому мне верить, – огрызнулся Марек. – Ты-то ведь тоже не собирался делиться со мной! А вот интересно, Бедуин, как ты планировал: пристрелить меня или просто кинуть и сбежать с хабаром? Чего молчишь? Давай, оправдывайся, ври, вдруг поверю.
– Ты, Бедуин, считаешь себя очень умным, а на самом деле дурак, каких поискать, – вмешался Урюк и достал из кармана рюкзака… мой КИП! Я думал, что он остался в шкафу в подземном лагере под Лесом Дождей, но, оказывается, Витек все это время таскал его с собой. – Узнаешь? Вижу, что узнаешь. Твоя игрушка, разве нет?
– Ну, моя. И что дальше?
– А дальше имеется на нем запись весьма интересной беседы с неким Алексом…
Урюк пробежался по меню, выискивая нужное сообщение, и прочитал вслух всю мою переписку с Разеком. Про то, что моя болезнь прогрессирует, но уже завтра у меня на руках будет хабар на миллион, чтобы оплатить операцию. Про пыльцу для Потапа.