Измена. Сбежать от любви (СИ)

— Всё, Глеб, — скидывает мою руку. — Фото нет. Все мои бредни, что я тогда говорила, можешь выбросить из головы. Будем ждать тебя на ужин.
— Знаешь, Ян, ты… — не успеваю договорить, как мой телефон начинает звонить.
Достаю трубку. На экране высвечивается имя Белова.
— Твой муженёк, — произношу с усмешкой, мазнув по ней взглядом.
Яна замирает и ждёт, что я отвечу на звонок.
— Добрый день! Слушаю, Алексей Романович, — наиграно бодрым голосом, начинаю разговор.
— Глеб, ты сейчас с Яной? Я решил сюрприз сделать: приехал по-тихому, а её нет. Тёща говорит, с тобой ушла…
Смотрю на Янку и только сейчас в полной мере оцениваю её видок. Белов с меня три шкуры снимет. Показываю ей знак молчать, беру за руку и тяну наверх.
— Да, скоро будем. Мы недалеко отошли. Яна Викторовна решила прогуляться, — на ходу сочиняю историю.
— Давайте шустрее. Ты тоже подходи, надо будет переговорить.
— Да, конечно. До встречи.
Этому-то, что здесь надо? Яну нужно срочно привести в порядок, и желательно в очень короткое время.
— Твой муж приехал, — говорю привычным безэмоциональным тоном. — Тебе надо как-то вернуть адекватный внешний вид…
Кажется, что она становится ещё бледнее, того и гляди в обморок свалится.
— Я… Я не могу так домой вернуться, — в растерянности тараторит, осматривая себя.
— Быстро в душевую! — командую, когда оказываемся в квартире. — что у тебя в сумочке? Косметика есть?
— Да, там тушь, бальзам для губ и тональный крем, — кивает и снимает с себя плащ и обувь.
— Вот и отлично. Так, плащ и водолазку мне давай, я быстро их утюгом поглажу и заодно подсохнут.
Белова, видимо, в таком шоке, что покорно раздевается, оставшись только в трусиках и бюстгальтере. Суёт мне остальные вещи и скрывается в ванной комнате. Пока я привожу в достойный вид её шмотки, Яна за десять минут успевает помыться и высушить волосы. Заходит в комнату в полотенце, лицо заметно порозовевшее, губы вернули свой привычный сочно-розовый оттенок. Мой засос, к счастью, исчез, значит, не так сильно втянул её кожу. Толкаю ей вещи, на несколько секунд застываю перед Беловой, убираю прядь волос за ухо и ухожу в кухню. Ещё через десять минут Яна появляется на кухне. Одетая и накрашенная.
— Я готова, — выдаёт подобие улыбки, глядя на меня чуть исподлобья. — Я тут подумала… А как мы выйдем из твоего подъезда? Что, если Алексей в этот момент будет у окна и увидит нас? И самое главное, машина ведь так и стоит у дома моих родителей…
— Не парься, — пофигистично задвигаю. — Машина стоит, потому что ты решила пешком прогуляться до парка. Я видел, он тут совсем рядом. Если увидит, как мы выходим из моего подъезда, скажем, что зашли за документами. Вали на меня всё. Ну, что я, например, права забыл, зашли забрать, так как ты собиралась… В общем, придумай, куда ты сейчас можешь собираться.
— К папе! — восклицает Яна. — К папе в больницу.
— Так, стоп! А что с отцом? — пребываю в полном непонимании.
— Ему ночью стало плохо, и мы вызвали скорую. Он сейчас в больнице, — опустила глаза в пол и теребит краешек плаща.
Пазл начинает складываться. Кажется, теперь ясно, что произошло и куда эта девчонка пропала сегодня. Ой, я мудачина! Ещё и целоваться к ней полез. Хоть не трахнул, и то хорошо.
— Яна, почему мне не позвонила? Ладно ночью, понял, у вас всё впопыхах было, но потом из больницы? Или утром? — беру её за подбородок и заглядываю в глаза.
— Я не знаю, не до того было. Всё, как во сне происходило. Правда, — говорит дрожащим голосом, словно собирается снова заплакать.
— У-ф-ф… — выпускаю с шумом воздух, — В общем, я тебя понял. Но запомни, одно простое правило: в любой ситуации звонишь мне, пишешь, голубей почтовых посылаешь. Неважно, как и каким образом, в какое время суток, но оповещаешь. Андестенд?*
— Хорошо, — покорно соглашается.
Не выдерживаю и всё-таки прижимаюсь губами к её макушке. Тяну запах волос и торчу с него, как зависимый.
Выходим из подъезда, по прямой пересекаем детскую площадку и идём к дому её родителей. У подъезда стоит знакомый Рендж Ровер и за рулём Дамир, который сейчас подвис в телефоне. Легонько стучу костяшкой по стеклу.
  
— Привет, — толкает Вал, выбираясь из машины. — Яна Викторовна, добрый день! — переводит взгляд за мою спину.
— Здравствуй, Дамир, — нежным голом отзывается Белова.
В районе солнечного сплетения неприятно кольнуло. Что за ласковые нотки в её голосе? Со мной она так не говорит. Самолюбию нанесён лёгкий урон. Я с ней и правда, становлюсь малолеткой в период полового созревания.
— Ладно, Дамир, мы пошли, — начинаю двигаться к подъезду и добавляю. — Вы надолго тут, не в курсе?
— Видимо, да. Алексей Романович сказал, что остаёмся пока.
Прощаемся с Валеевым и поднимаемся в квартиру. На пороге нас встречает Тамара Игоревна и Белов.
— Привет, Ян! Я не мог не приехать, после новостей о здоровье тестя, — притягивает её к себе и целует в губы, которые совсем недавно целовал я. — Как же я скучал по тебе!
Непроизвольно сжимаю кулаки. Стискиваю зубы и тяну носом воздух. Взгляд в потолок. “Не смотреть, Глеб. Не смотреть!” — веду внутренний монолог. Пока всё это длится, ощущение, что время раз в пять замедлилось.
Наконец-то Белов отрывается от Янки и ломает меня фразой:
— Глеб, ты можешь ехать домой.
__________
*Андестенд — (от англ. understand) — понимать.
  
Глава 18
 
Яна 
— Пока я буду здесь, два водителя нам ни к чему, — поясняет Глебу Алексей, а у меня всё сжимается внутри.
Он уедет…
— Бельчонок, а ты, давай шуруй на кухню, тебя сюрприз там ждёт! — подмигивает мне муж. — Ну же! Бегом!
— Дочунь, давай, ты сейчас обалдеешь, что Лёшка приготовил, — лопочет мама.
Удивительно, но с приездом Белова, мама значительно приободрилась.
Плетусь в кухню, по пути бросая взгляд на Глеба. Отчего-то хочется сейчас сорваться и броситься ему на шею, как бывает в фильмах о любви. Но мы не в фильме. У нас реальная жизнь. И этого не будет. 
Всё кончено. Фото удалено. Глебу я сказала, что возвращаемся к тому, что было раньше. После ситуации с папой меня словно окатили ледяной водой из ведра. Лёшка мне нужен. Звучит жутко и отвратительно, но без его денег, лечение папы встанет колом. Я не могу этого допустить. Если… Нет, даже думать не хочу. Я просто не прощу себя, если не сделаю всё, что возможно. Это можно называть как угодно: расчёт, меркантильность, корысть и так далее. Но это не меняет ровным счётом ничего.
Алексей меня любит, а я и дальше буду позволять себя любить. Ради папы. Все ненужные эмоции скомкать в комок, как лист бумаги, затолкать подальше в чулан и закрыть на амбарный замок. 
Миронов не смотрит на меня. Просто выходит с Алексеем за дверь не прощаясь. В душе щемит ощущение, будто мы больше не увидимся. Мне вдруг становится очень холодно, и я обнимаю себя за плечи. Чувствую подступающие вновь слёзы. Но видимо, за сутки их вылилось столько, что глаза лишь слегка увлажнились, не пролив ни одной слезинки.
Входим с мамой на кухню. Осматриваюсь и вижу: на подоконнике стоит красивая коробка с огромным бантом. Перевожу взгляд на маму. Та встаёт позади меня и приобнимает за плечи.
— Ну же! Дочь, давай скорее открывай! — в нетерпении, слегка теребит мои плечи.
Беру коробку и принимаюсь развязывать бант. На дне лежит аккуратная синяя папочка. Достаю её и открываю. В ней находятся документы и билеты. Начинаю бегать глазами по строчкам, и чем дальше читаю, тем сильнее начинает биться моё сердце. Прижимаю кулак ко рту и закусываю сжатый в нём указательный палец. Издаю болезненный стон. Боже, это документы на лечение папы в Израиле в одной из лучших клиник! Беру в руки билеты. Два для родителей в Израиль. Ещё четыре для меня и Алексея в Португалию на одну неделю. И последние билеты для меня в Израиль на неделю. Не могу это осознать. Лёша… Неужели он это сделал ради меня?