На все четыре... (СИ)

Узнал я об этом из записочки, которую он передал мне на следующий приём пищи. Там корявым детским почерком с кучей грамматических ошибок он мне это и изложил. Почему так сложно? На бумаге, тайком от охраны и всё такое? Ну, во-первых, романтика, конечно же. А, вовторых, он не хотел показать моим сторожам свой интерес ко мне. Вот и таился. Глупость, конечно, но как уж есть.
Охранники же меня в последнее время откровенно побаивались. Ну ещё бы! После того как я, в одиночку, справился с троицей Цвет-Фикса-Хлюст, а потом голыми руками прикончил Сиплого, в рядах охранников оказались те, кто раньше на эту роль никак не мог рассчитывать. Да что там говорить: в охранники попал бывший раб-поломой Додик! Ну что это за охранник? Да и остальные были не самые храбрые и сильные. Они боялись даже просто заходить ко мне в камеру. И никогда не приходили по одному. Только по двое-трое. Они б и вовсе не приходили, но сопровождать Стюарта им приходилось, волей-неволей, каждый прием пищи.
В общем, мальчонку понять можно было. Он, получается, был у них под колпаком, вот и выдумывает себе приключения с записками и тайными сообщениями. Вот только я не собирался играть в его шпионские игрища. Его восторженный романтизм меня раздражал. Ну что за «детский сад» в самом деле? Меня куда больше беспокоит невозможность отработки контрприема против коронки Мосла. Мне просто жизненно нужны тренировки! И, желательно, с напарником. И, кстати, да… В этом плане появление восторженного фаната мне весьма на руку.
Уже за ужином я потребовал от вновь толпящихся на пороге охранников, чтоб те вызвали ко мне своё начальство.
— Чего еще? — не сразу врубился в ситуацию Молчун. — Какое тебе еще начальство?
— Способное принимать решения. Не знаю какое у вас там начальство. Кержака зовите. Ну или, если он не способен окажется, Шварца. Скажите я требую чтоб меня выпускали на тренировки. И напарника для отработки ударов. Вот хотя бы этого шибздика… Ну или Додика вашего.
— Не положено! Ты под арестом!
— Да срать я хотел, на то, что у вас тут положено. Я же от тебя никаких действий не требую. Я же знаю, что ты тут ничего не решаешь. Вот и говорю — приведите ко мне того, кто такие решения принимать способен.
— Я скажу Кержаку, — недовольно пробубнил Молчун и жестом приказал Стюарту побыстрее выбираться из камеры.
— Только сразу же! — строго напомнил ему я. — Я хочу позаниматься уже сейчас, после ужина.
— Какое заниматься? Спать уже пора надо будет, — заюлил охранник.
— Кержака сюда, — вконец потерял я терпение. — Сейчас же!
Кержак пришел. Жутко злой и недовольный. Ну ещё бы! Это, получается, его как какого-то холуя вызывают. Было с чего разозлиться. Ну я дальше лезть в бутылку не стал. Спокойно и рассудительно обрисовал ему картину, что мне перед полуфиналом крайне важно тренироваться. И напарник нужен. Что нас тут осталось всего четверо и можно выделить пару бойцов с внешней охраны, раз уж внутренние меня боятся до усёру. Что я, даже, готов дать свое слово не пытаться сбежать или искать встречи с остальными участниками. И, всё равно, Кержак явно хотел ответить категорическим отказом. Пришлось невинно поинтересоваться, «а что на это скажет Шварц? В курсе ли он такого решения? И одобрит ли он его? Особенно, в свете данного мной честного слова?»
От этого Кержак скривился, словно сожрал разом целое ведро недозрелых лимонов. «Слабое место» своего босса (Честные Слова) он знал. И догадывался, что услышь он об таком моем предложении — согласится на него, не раздумывая. А если узнает о том, что сам Кержак ему в этом мешал… Боюсь, его постигнет судьба Цвета. Так что Кержак согласился. И, уже, в сумерках под конвоем пары автоматчиков меня-таки выпустили потренироваться. И, даже, разрешили взять для этого Стюарта. То есть, именно то, чего я и добивался изначально. Можно будет хоть, наконец-то, поговорить без этих дурацких записок. Ну и приёмы отработать. Что, самое важное, конечно.
  
Князь
План у Юрия был прост и, по своему, элегантен. Начать свое наступление на анклав Шварца не ночью, не ранним утром, а вечером. Воспользоваться тем, что во время боев в Колизее большинство народу у восточников собирается, как раз, на трибунах. Пронести тайком по вражеской территории крупнокалиберный пулемёт (это-то, как раз, ночью) и установить его в одной из квартир в высотках вокруг стадиона. И, во время очередного боя в Колизее, дождавшись столпотворения на трибунах, открыть огонь по присутствующим, выкашивая старших и наиболее опасных противников. При удачном раскладе можно лишить верхушки анклав и уполовинить бойцов, пока они расслабленны и не готовы к бою. Ну и сигнал для всех остальных групп получится офигительный. Его во всем городе будет слышно. Ни с чем не спутаешь.
Ну шикарный же план? Грубо, дёшево и сердито. Увы, и Серый, и спецназер Серёжа его план встретили в штыки. Дружно так, хоть и не сговариваясь. И, по разным причинам. У каждого была своя.
Серый напирал на недостаточность времени для подготовки подобной операции. Агента они, вроде как, успешно внедрили, но, пока, даже базовой информации ещё не получили! А маршрут группы с пулеметом разведать? Если они сунутся без предварительной разведки — попадутся, однозначно. И это будет полный провал. Банда Шварца за подобный подгон только спасибо скажет. Сейчас-то у них нет ничего серьёзнее автоматов, а тут — крупняк… Это Козырь. Да ещё и какой! Нет, так рисковать Серый отказывался категорически. Предлагая следующее. Для начала — выслать лёгких разведчиков. Пускай наблюдают, выстраивают маршрут, составляют графики дежурств и распорядок дня на территории противника. Накопив материала можно подумать о создании лежки в высотке. И, если, проведя там пару дней, они не спалятся — вот только тогда и можно рискнуть, и с крупняком — тоже. Причём, по маршруту он уже сейчас готов сказать, что через железку пересекать границу очень рискованно. Именно там основные "глаза" противника. Заход нужно осуществлять с противоположной стороны. От Тобола, через промзону. Ну, а конкретнее — уже на месте…
Спецназер Сережа говорил о другом. О необходимости бережно относиться к генофонду нации. Это не значит сдувать пылинки с противников, и в розовую попу их целовать. Вовсе нет. При необходимости Сергей мог быть довольно жесток. Но и минимизировать потери тоже желательно.
— Да ты просто за будущих работников из пленных, которых тебе обещали, переживаешь! — вспылил, не сдержавшись Князь.
— И это — тоже, — даже и не подумал смутиться спецназер. — Но самое главное — в другом. Мы все граждане одной страны. Вы же тут в Кургане погрязли в своих мелких войнах и разборках. Для вас эти восточники — однозначное зло. А для меня — мы все одинаковы. Как говорится: со стороны виднее.
— Так что же ты тогда с нами вообще обсуждаешь, как "граждан России" половчее убить?
— Не убить. Подчинить! Если для этого необходимо уничтожить верхушку банды — мы сделаем это. Но рядовых бойцов нужно попытаться сохранить по максимуму.
— Пытаясь сохранить жизни противнику мы невольно подставляем под топоры уже своих ребят, что будут участвовать в операции!
— Нужен баланс. Но и бездумно крошить из пулемета зрителей… Это перевод драгоценного ресурса.
— Патронов? Или людей?
— И того, и другого. Но людей — в первую очередь. Пойми: мы все русские. Чем больше мы сумеем сохранить людей после этой катастрофы, тем сильнее будет Россия, например, лет через десять. Ты же слышал притчу про сыновей и веник? Так и мы. Мы передерёмся сейчас, потратив все силы на выявление сильнейшего. Слабые исчезнут, сильные ослабнут. А через десяток лет придут те, кто сумел подобного избежать и добьют победителей.
— Да кто придёт-то? — в глубине души Князь прекрасно понимал о чём толкует Сергей и, более того, был полностью с ним согласен. Но прилипчивая маска недалекого вояки, напяленная им ещё со времен общения с Москвичом, никак не хотела слезать с лица. — У всех такая же жопа.