Бархатный ангел (ЛП)

— У нее есть чувства к тебе, — резко говорит он.
Я жду, когда он продолжит. Он неловко переминается с ноги на ногу, напоминая мне о том, как старшие поколения упираются, когда сталкиваются с неудобными темами.
— Надеюсь, твои чувства к ней такие же искренние.
— Мои чувства — моя личная забота, — резко говорю я.
— Я не хочу, чтобы ей было больно.
— Значит, у нас одна цель.
  
Эрик вздыхает. — Я просто надеюсь, что не ошибаюсь.
— Это было не твое решение, — указываю я. — Камила звонила мне.
— Я не отговаривал ее, — говорит он, и в его голосе звучит почти сожаление.
— Ты был прав. Я единственный, кто может защитить ее. Братва — это не то, с чем можно легко сразиться, независимо от твоих ресурсов.
Эрик кивает, смирившись с тем, что я говорю. Я иду к машине и сажусь за руль.
— О чем вы двое говорили? — спрашивает Камила, помахав Эрику на прощание, когда я выезжаю на улицу.
— О мороженом.
Я чувствую, как интенсивность ее взгляда вонзается мне в лицо. — Можешь не быть мудаком две секунды и ответить на вопрос, пожалуйста?
— Его любимый вкус — шоколад. Я предпочитаю фундук.
— Господи, — стонет она. — Забудь это.
Ухмыляясь, я сворачиваю на главную дорогу, которая уводит от города и его жителей. Через минуту я достигаю отметки в сто пятьдесят.
— Спасибо, что приехал, — говорит она тихим голосом.
Я смотрю в ее сторону. — Благодарность звучит странно, исходящая от тебя.
— Нет. Я не такой снисходительный ублюдок, как ты.
Я улыбаюсь. — Как быстро это закончилось.
Она вздыхает, и я чувствую, как воздух покалывает между нами. Наша энергия всегда была боевой. Может быть, это просто естественное столкновение наших личностей. Или, может быть, это связано с обстоятельствами, при которых мы сошлись.
В любом случае, всегда кажется, что мы в двух шагах от драки.
Я чертовски скучал по этому.
— Знаешь, ты мог бы притормозить, — говорит она, сжимая дверную ручку.
— Нет.
— И ты мог бы быть добрее к Эрику.
— Тоже нет. Зачем мне это делать?
— Почему? — повторяет она. — Почему, черт возьми, нет?
— Он полицейский.
— И?
— Значит, я им не доверяю.
— Ты сейчас серьезно?
— Когда я был несерьезен?
— Исаак, ты дон Братвы, который с самого рождения был по ту сторону закона.
— Твоя точка зрения…?
— Эрик не тот, кто заслуживает недоверия.
Я бросаю на нее многозначительный взгляд. — И все же, когда тебе понадобилась защита, ты позвонила мне.
— Ты собираешься тыкать мне этим в лицо?
— Вероятно.
— Как долго?
— Столько, сколько мне нужно.
Она скрещивает руки на груди, и я замечаю, что ее подбородок выдается вперед. Я не могу сдержаться — начинаю смеяться. Конечно, это только заставляет ее сжаться вдвое и надуться немного сильнее.
— Почему, черт возьми, ты смеешься? — рявкает она.
— Потому что, kiska, ты в этом наряде похожа на взбалмошного подростка, особенно с таким упрямым выражением лица.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя подростком, — отвечает она. Затем она добавляет: — И не в хорошем смысле.
Я закатываю глаза. Она закатывает глаза прямо на меня.
И на мгновение все так, как должно быть.
***
Дорога до моего особняка занимает почти час. Мы ехали в основном в тишине. Камила сидит так далеко от меня, как только может, ее тело наклонено к окну. Она все время отводит взгляд, и единственный раз, когда она смотрит на меня, это когда она думает, что я не обращаю внимания.
Когда мы подходим к воротам, она садится немного прямее. — Иисус, — говорит она. — Усадьба в Англии. Замок в Шотландии. А теперь это?
Черные латунные ворота медленно раздвигаются и открываются на мощеную частную подъездную дорожку, ведущую к главному дому. Объекты Воробьева, которые видела Ками, были уважительны к прошлому, традициям и наследию.
Этот особняк, с другой стороны, — это пошел ты с прошлым.
Это блестящее стекло, острые углы, жестокие и современные, от которых невозможно отвести взгляд. Выглядит чертовски дорого — потому что так оно и есть.
— Не позволяй фасаду обмануть тебя; внутри удобно.
— Действительно?
— Нет, — смеюсь я. — Не совсем.
— Сколько у тебя денег? — спрашивает она, глядя на потрясающий фасад особняка.
— Много.
— Если я разведусь с тобой, я получу половину всего?
Я ухмыляюсь. — Вряд ли.
— Почему?
— У меня есть лучшие юристы.
Она вздыхает. — Конечно же, да.
Мы одновременно выходим из машины, и я провожу ее в дом. Внутри массивно, десять тысяч квадратных футов из гранита и стали. Черное стекло сияет, насколько хватает глаз. Это по-спартански. Функционально. Но нет сомнений в мастерстве, истекающем кровью из каждого дюйма деталей.
— Твоя комната на третьем этаже. Третья дверь справа от тебя. Ты не можешь пропустить это.
Она смотрит в сторону лестницы. — Спасибо.
— И я ожидаю, что ты присоединишься ко мне за ужином сегодня вечером.
Она уже на первой ступеньке, когда поворачивается ко мне с тем же надутым выражением лица, что и большую часть пути сюда.
— Исаак, у меня был адский день, и я не заинтересована в том, чтобы исполнять целую песню и танцевать…
Я поднимаю руку, чтобы перебить ее. — Мне на самом деле плевать, что тебя интересует.
Она захлопывает рот, но я вижу нарастающий гнев на ее лице. Это развлекает, не говоря уже о странном утешении.
— Ужин будет в восемь, — добавляю я. — Одень что-нибудь красивое.
— Ладно, — отрезает она. — В моей комнате есть телефон?
— Сестре не звонить, — пренебрежительно говорю я, заметив приближающегося Богдана из двери прямо под лестницей. Он резко останавливается, явно не желая ввязываться в спор.
— Почему, черт возьми, нет?
— Потому что я так сказал.
— Исаак!
Я хладнокровно встречаю ее взгляд. — Камила.
— Мне нужно поговорить с Бри. Я… мне нужно поговорить с Джо. Ты знаешь это.
— Я знаю. И у тебя будет шанс. Только не сейчас.
— Почему?
— У меня есть причины.
— Если я собираюсь страдать из-за них, то я заслуживаю знать, каковы эти причины.
— Ты всегда была такой драматичной или приберегла это дерьмо для меня?
Она скрежещет зубами, и я вижу, что она хочет броситься ко мне и драться, как обычно. Но она также опасается быть слишком близко ко мне.
Математика у нас всегда одна и та же: близость плюс гнев равняется взрывному сексуальному напряжению. Она думает, что может изменить этот расчет. Что она может установить для себя границы, чтобы предотвратить неизбежное.
Или, может быть, эти границы для меня.
Это не имеет большого значения, я полагаю. В любом случае, долго они не протянут.
— Поднимись наверх и отдохни.
— Перестань командовать мной.
— Если ты не хочешь, чтобы тобой командовали, kiska, мне не следовало звонить.
— Иди нахер, — хрипло говорит она. Мудро, она не ждет, пока я отомщу. Она поворачивается ко мне спиной и торопливо поднимается по лестнице.
Я жду, пока она завернет за угол, и смотрю на Богдана.
Он неторопливо идет вперед с веселой улыбкой. — Итак, вы двое готовы к еще одному отличному началу.
— Что у тебя есть для меня?
Улыбка сползает с лица Богдана. — Сообщение, — говорит он. — От Максима.
— Ты, черт возьми, серьезно? — Я рычу. — Чего он хочет от меня сейчас?
— Вообще-то сообщение не для тебя, — уточняет Богдан. — Это для… Камиллы.
Я хмурюсь. — Он знает, что она со мной?
— Видимо. Логично, что он предположил, что она была с тобой.
— Но так скоро? — Я спрашиваю. — Единственный человек, который точно знает, где Камила… это Эрик Келлер.
Богдан читает мое выражение. — Думаешь, нам стоит за ним присматривать?
— Два глаза. Вся эта рутина «озабоченного старого парня» может быть просто для галочки.
— Я в деле, — уверяет меня Богдан.
— Отлично.