Рубеж веков (СИ)

Выбежали на центральные улицы, так как углубляясь во внутренние дворы, чужаки с других районов могли там запросто пропасть. Придерживая полы своих длинных одеяний, чтобы не запутаться во время бега, постарались принять спокойный и равнодушный вид, по которому и не скажешь, что их могли сейчас прирезать. Бывает, дело житейское.
Проведя время, как они решили, весело, решили вернуться к себе. Ближе к ночи, воняя кислым вином, присоединились остальные члене кампании. Наутро покормили только тех трудников, кто решил остаться, а остальные, собрав свои котомки, двинулись навстречу новой жизни. Которая, как они надеялись, будет сытнее и веселее.
  
Глава 3
 
Пока пробирались по улицам города, появилось чувство, что они скоро навсегда покинут свой, какой бы он ни был жестокий к ним, но родной город. Но эта лёгкая грусть, была им не очень свойственна. А так как они были молоды, то постарались вытеснить её тем, что первым в голову пришло. Например, вспоминая городские легенды.
— В той церкви, преследуя восставших, виглы и легионеры перебили целую толпу народа, которая хотела там спрятаться. До сих пор, говорят, там керамический пол красный именно от впитавшейся крови…
— А тут, говорят, стояла статуя из чистого серебра! Её во время погромов кто-то утащил и переплавил…
— А вон с того столпа латиняне императора скинули…
— А здесь святой Феодосии козий рог в горло забили…
— А вот тут стоял бык, в которых знатных сжигали…
Город был наполнен историей. За сотни и сотни лет, богатыми событиями, в городе произошло, пожалуй, всё, что только можно было вообразить.
— Тут не только знатных сжигали. Казнили всех, кто выступал против базилевса. И при Отступнике христиан кучу. И святого одного, Антипу. Даже одного узурпатора сожгли, Фоку. — блеснул недавно узнавший это Лемк, прочитавший это в дневнике какого-то путешественника не так давно, во время работы в порту. Там, ожидая работу, ради развлечения какой-то бандитского вида тип, выступивший их нанимателем, сначала дал ему почитать, а затем отдал его Теодору за пару денариев, которые ему удалось скопить. Бандитского вида тип не увидел, как он признался, практической пользы, так как не умел читать, а Лемку было интересно, и он готов был пожертвовать кровные. Дневник этот, представлявший собой просто набор листов, оказался сборником заметок какого-то путешественника, любителя истории. И сейчас он, в качестве одной из ценностей лежал в тощем старом мешке за плечами парня.
Впрочем, последние слова уже относились к месту, где их ждали. Вернее, ждали тех, кто готов вступить в войска. На древней площади, на которой когда-то устраивали казни, с южной стороны, в тени домов располагался стол с сидевшим писцом в простом кафтане, вокруг которого располагался с десяток иностранных солдат, в кирасах, с алебардами охранявших груду имущества. Ещё пятёрка с мушкетами, но без горящих фитилей располагалась за ними, рассевшись вдоль стены. Выходы с площади также были оцеплены солдатами, которые впускали всех, а уже с площади не выпускали молодых людей с охапкой одежды в руках. Как раз перед нами пришла ещё группа солдат и увела новых своих товарищей по западной дороге, в сторону казарм.
По очереди подойдя и назвав свои имена, расписались или поставили крестики под контрактами, получили сперва стопку монет из 14 серебряных гроссо, или как их ещё называли — большие денары, затем одежду. Так как скоро уже должна была начаться зима, выдали им сразу зимний комплект, который, впрочем, мало чем отличался от летнего, кроме более тёплой шапки, да носков. Для начала выдали кафтан-эпилорикон из толстого сукна с подкладкой. Затем запашной полукафтан, похожий на жупаны работников торговцев зерном из Полонии, чуть выше колен. Выдали пару каких-то коротких штанов, пару холщовых рубах, три пары высоких носков из грубой шерсти, шапку, кусок ткани на кушак. Поверх всего этого богатства положили пару башмаков из бычьей кожи, подбитых металлическими гвоздями. Надо ли упоминать, что всё это было из самых простых тканей и без единого элемента украшений.
 
— Следующий! — и следующему выдали точь-в-точь такой же комплект. Ушить одежду предстояло уже им самим.
Евхит, поминая господа, попытался выпросить вместо башмаков сапоги, которые тут же грудой стояли рядом, но был далеко послан весьма далеко, со словами, что нам ещё повезло, что выдали всё по списку и целое. Но уже Месал все же как-то, когда все отошли подальше, сумел вместо кушака получить настоящий кожаный ремень, заработав завистливые взгляды всей кампании. На вопросы как у него это получилось — лишь скалил свои ровные зубы и молчал. Скинув одежду и переодевшись тут же, на холодных и сырых камнях, он сразу стал выделяться на общем фоне, хотя у всех же одна и та же одежда. Но нет. Рядом с ним вторым гоголем смотрелся Сидир, новая одежда которого подчеркнула его разворот плеч. Вот кому одежда не помогла, так это мелкому Илие. Но быстро подвернув всё, и он приобрёл довольно бравый вид. Чувствуя себя очень непривычно в новых одеждах, пристроились на свободном месте, подальше от очереди, которая стояла к писцу и солдатам на раздаче вещей.
От нечего делать рассматривали всех тех, кто собрался на площади, здороваясь со знакомыми. Были тут рыбаки с кварталов Цикловия и Елеферия. Разбойничьего вида тощие личности, зыркающие во все стороны, как будто ожидающие что их сейчас схватят. Приезжие, чьи надежды на лучшую жизнь не оправдались. В этой среде же были недоучившиеся студенты из Магнавра, что в силу или отсутствия денег, или жажды славы прибыли сюда. Выглядящие настоящими монахами парни и мужчины, уверенно подходящие к вербовщику. Зачастую вместе с мужчинами приходили и женщины с детьми, которым мужчины передавали деньги и свою старую одежду. Как правило, это были худые, строгие на вид женщины, не позволяющие себе показать лишних эмоций. И только порой они, или дети, обнимая отца, позволяли пустить слезу.
Были среди пришедших и те, кого выгоняли взашей — сифилитиков, древних стариков, кашляющих кровью, покрытых язвами и струпьями. Таких прогоняли, а если они артачились, то солдаты древками алебард давали понять, что к их словам следует относиться серьёзно. Хватало обычно одного удара. Так произошло с упавшим, и так и не поднявшемся стариком в лохмотьях, которого отволокли за пределы улицы и так и бросили, вернувшись к своим делам.
Отдельно выделялись состоятельные категории — купеческие или комитские дети, что не получали обмундирование, а записавшись и получив деньги, отходили и группировались отдельно. Подошедшие знакомые поделились, что из этих «чистеньких» будут создавать кавалерийские подразделения, что-то типа старых прониатов, или даже клибанариев. Коней у них ещё нет, но должны будут доставить вскоре. И плата у них будет минимум вдвое больше, то есть в месяц они будут получать не менее тридцати гроссо. Традиционная неприязнь жителей бедных западных кварталов к восточным вспыхнула с новой силой. Тут же завязалась дискуссия, насколько новая ромейская конница сможет противостоять окружающим исмаилитам. В общем пришли ко мнению, что первое столкновение для ромейской конницы окажется и последним.
Крики со стороны писца отвлекли их от спора:
— Ну помоги, как эллин эллину, ну чего тебе стоит…
— Я не эллин, я — ромей! И ничего более положенного ты здесь не получишь! — по знаку писца просителя сопроводили смачным пинком, отправившего его в массу ожидающих сопровождающих.
Те тоже не заставили себя долго ждать. Дюжина солдат отделила не менее сотни новобранцев от сопровождающих и направила их через Елениану и площадь Аркадия, в юго-западный квартал города, Девтер. Там, возле Вторых военных ворот их ждали будущие недостроенные казармы. В постройку которых они, вместе со всеми, тут же были включены.
Если в представлении новобранцев раньше было представление о том, что с первых дней они начнут учиться сражаться, колоть чучела, как они это порой видели через щели в заборе у казарм городских вигл, или отрабатывать прочие упражнения на плацу, то они ошиблись. Но не бузили, так как дело, которым их загрузили, нашло понимание у всех. Дожди всё чаще начинали поливать город. Сбившись в плотную массу в паре построенных помещений, в которых имелись стены, они пережидали потоки воды, а потом отправлялись выламывать камни из старых стен, и таская с портовых складов выделенный им брус. Народу становилось всё больше. Прибывали как завербовавшиеся горожане, так и новые рейсы испано-итальянских кораблей под французским флагом доставляли европейский сброд, с отдельными вкраплениями профессиональных солдат и дворян. Те немногие солдаты, конвоировавшие новобранцев, оказались ветеранами габсбургских и итальянских армий — сержантами, которые в дальнейшем должны были стать их первыми наставниками в военном деле. Они не принимали участие в работах, а только присматривали за порядком и ухаживали за своим оружием и доспехами.