Темные числа
Лететь было легко. Ветер отзывчиво и сладостно гладил перья, на клюве повисли жемчужинки тумана. Луна, словно помятый шар-зонд, промелькнула перед глазами и скрылась, когда Мирейя повернула на восток. Несколько раз она пролетала над металлически поблескивающими излучинами Москвы-реки. Оказавшись по ту сторону лесов, дач и клубничных полей в магнитном поле столицы, она ликующе закричала: «Кри-и-и!»
Пусть Москва и не расположена на берегу моря, сейчас Мирейя летела над океаном электрических огней: все бы отдала за очки с темными стеклами и фотоаппарат. На башне Киевского вокзала она передохнула и нагадила проводнику на кепку, а потом снова взмыла в ночное небо. От Бородинского моста и ярко освещенных баркасов она заскользила к востоку, пролетая над хрущевками, над стремительными проспектами. На заботливо освещенных парковках стояли элегантные автомобили, троллейбусы на кольце разбрасывали искры, автобусы-гармошки скользили по улицам. Люди на остановках, толпы прохожих и даже караульные у «Березки» сверху казались радостными, почти счастливыми. Повалившая из Большого театра публика рассыпалась по площади Свердлова, словно спасаясь от чего-то бегством. Мирейя полетела дальше, поднялась над трубами и сталинскими высотками. На языке вертелось «Га-га-рин»: эту фамилию так часто напевала мать, но Мирейя не могла произнести ее клювом…
Впереди показался «Космос», и вдруг Мирейю подхватила звуковая волна. Ее закрутило адским ревом двигателя – «кр-р-р-р», – ударило о твердый, как камень, воздух у кабины истребителя. Она задела клювом руль высоты, ее тряхнуло второй звуковой волной, реактивная струя опалила перья. Оглушенная, Мирейя камнем полетела вниз. Все быстрее несло ее на железные крыши и кроны деревьев, и она уже видела, какой будет конец: ее расплющит о храм в детском парке имени Дзержинского: «А-а-а-а-а-а!»
Поздним вечером в будущем
Москва, 2023 год
Нет, ничего не идет в голову. Леонид снова включает магнитофон, достает из коробки другие бобины. Разобрать номер на бобине удается, только если держать ее в вытянутой руке. Еще труднее вставить пленку: ревматизм поразил суставы, пальцы потеряли чувствительность. Наконец он вставляет бобину, нажимает кнопку воспроизведения. Слышит собственный голос.
ГОЛОС 1. …Тем более я знал, что она руководит спецподразделением. Она впервые обратилась ко мне не как полковник КГБ, а как представитель комитета по поддержке молодых программистов. (Чирканье спички.) Надо признать, Евгения Арсеньевна была кем угодно, только не спортивным деятелем в привычном понимании слова. Привлекательная женщина: когда она смеялась, слышал весь ресторан.
ГОЛОС 2. Мне Светляченко всегда казалась особой без чувства юмора, стервой и садисткой, вроде Розы Клебб у Джеймса Бонда.
ГОЛОС 1. Ну что вы. Она даже рассказала парочку хороших анекдотов. Погодите… Украинский колхозник слышит по радио, что СССР отправили в космос первого человека. Он бежит к соседу, чтобы…
Леонид качает головой, перематывает пленку. Он пытается попасть на слова «Ну что вы» и дальше, погромче. Надо же, думает он, надо же, как уверенно это тогда звучало.
Голос 1. …Она сказала, это обычная отговорка специалистов, которые пытаются скрыть недочеты. Когда я объяснил Евгении Арсеньевне, почему это ни в коем случае не касается ситуации с конструкторским бюро, она еще сильнее разъярилась. Проблема с ОМЭМ на самом деле заключалась в другом. Она с самого начала не понимала, зачем семье рабочего нужна вычислительная машина. (Насмешливое фырканье.) Будто в начале сороковых кто-то мог предугадать успехи ядерной физики или космонавтики… Разумеется, такого мнения придерживалась не только Евгения Арсеньевна. Но в тысяча девятьсот семьдесят четвертом – то есть не прошло и десяти лет – СЭВ с большим шумом сдвинул с мертвой точки производство малых ЭВМ. Тем не менее американцы нас опережали. Старая песня, но слов из нее не выкинешь, верно? Я уже не помню точно своего ответа Евгении Арсеньевне, но она настойчиво спрашивала, правда ли я верю, что когда-нибудь на нас будет работать огромная армия электронных мозгов, и все мы… (На заднем фоне раздается телефонный звонок.) Извините, я отлучусь. (Удаляющиеся шаги, потрескивание пленки.)…Снова пришло в голову. Я пытался объяснить ей, что ОМЭМ поможет увлечь молодежь в стране цифровыми вычислительными машинами…
Леонид перематывает пленку почти до конца.
Голос 1. …Знаете, как тогда было!
Голос 2. Проверили всю вашу подноготную, прежде чем назначить на должность тренера?
Голос 1. Они все знали из анкеты. Евгения Арсеньевна напрямую заявила, что мои данные не вполне достоверны и что я скрывал факт об отце под следствием. Хотя давить необходимости не было. Совсем не та ситуация, как тогда в армии. Я бы уже из-за Валеньки согласился. Тренеры в «Динамо» пользовались некоторыми льготами: возможность попасть в лучшие курортные учреждения, доступ к заграничным лекарствам и все такое. Как-никак спортивному обществу покровительствовал КГБ, а там умели заботиться о своих овечках. (Звук льющейся воды, стук стакана о стол рядом с микрофоном.) И потом, место тренера было будто специально для меня создано, я два года в КБ ОМЭМ изучал вопрос о цифровых вычислительных машинах для неспециалистов. Но про это я уже рассказал.
Голос 2. Да, об ОМЭМ, пожалуй, хватит. И все равно мне сначала нужно… (Шорох.)
Леонид полностью перематывает пленку назад, достает бобину под номером восемь из магнитофона и старательно ставит новую негнущимися пальцами. Испачканную облезшим ферритом ладонь – тонкий ржаво-бурый налет – он вытирает о край стола.
Голос 1. …Потом родилась Валя, и началось постоянное хождение по врачам. Какие-то процедуры жена могла сама делать дома, все-таки медсестра в семье – это счастье. Но когда она была на смене, я возил Валеньку на ингаляции, массаж, куда я только ее не возил. Мы еще верили, что ее можно вылечить, в конце концов, медицина не стоит на месте, нужно только найти лучших врачей, достать новейшие лекарства…
Леонид вздыхает и кладет шестую бобину в коробку и запускает девятую. Склонившись и положив голову на руки, он слушает и неподвижно смотрит в стакан с чаем.
Голос 1. На чем остановились на прошлой неделе?
Голос 2. Вас завербовали в качестве тренера молодежной сборной.
Голос 1. Точно, точно. Шестьдесят пятый год. Тогда еще довольно много предстоит рассказать. Может, я изложу в общих чертах…
Голос 2. (перебивает). Нет, нет, говорите все. Расскажите, пожалуйста, как вас втянули в операцию ВАН.
Голос 1. Втянули? Ничего подобного. Будучи тренером, я подчинялся руководству спортклуба, а не Главному управлению. Конечно, какие-то личные связи были, в первую очередь у выездных. Но у ВАН для этого были свои люди.
Голос 2. Но вы говорили, что ваш контрольный модуль был ключевым элементом программы поиска.
Голос 1. Так и есть! Без модуля N программа поиска ВАН была бы и вполовину не такой мощной. Тем не менее, будучи тренером, я вообще ничего не слышал об операции против антисоветских анекдотов. Я узнал только в девяносто пятом от бывшего сокурсника.
Голос 2. Каким образом?
Голос 1. Его единственный внук погиб в Чечне. На похоронах мы встретились впервые после августовского путча.
Голос 2. Почему ваш сокурсник так хорошо был осведомлен о ВАН? Как его зовут?
Голос 1. Его семье вряд ли понравится, если я назову его имя.
Голос 2. Леонид Михайлович, не вынуждайте меня копаться в списках студентов.
Голос 1. издает сухой смешок, пленка потрескивает.
Леонид останавливает запись, поднимает голову и смотрит в пустоту. Допивает остатки чая и снова включает магнитофон.