Суровая зима с тобой (ЛП)

Глава 1
В идеальном мире Марк Комптон вёл бы себя как полнейший мудак.
Я не прошу о многом. Немного позлорадствовать, может быть. Надменно вскинутые брови. Презрительное: «Так, так, так. Кто это неожиданно заявился в канун Рождества». Я не привередлива: любое из вышеперечисленного было бы в разы лучше этой ситуации.
Но нет. Марк открывает парадную дверь, блистая красотой, присущей жителям Среднего Запада, и когда я поднимаю взгляд на его красивое лицо, всё, что замечаю, — это искреннее удивление, обнаружив меня стоящей на заснеженном крыльце его родителей.
Удивление, которое быстро превратилось в беспокойство.
Создаётся впечатление, будто он не хочет, чтобы я заболела. Словно не держит обиду за те ужасные слова, которые я наговорила ему несколько месяцев назад, или за мои скомканные, недостаточные извинения.
Но опять-таки, держать обиду означало, что он какое-то время думал обо мне, а это вряд ли.
— Джейми? — говорит он, его голос неуместно тёплый в ледяной тьме. Ещё нет и шести, но солнце садится так рано, что кажется, будто сейчас середина ночи. — Какого черта ты делаешь на улице в такую погоду?
Хороший вопрос.
На который я — уравновешенный профессионал, сохраняющий хладнокровие в стрессовых ситуациях, регулярно спасающий жизни людей и иногда даже умудряющийся продержаться на всём занятии по пилатесу, — красноречиво отвечаю:
— Эм, ага.
Марк склоняет голову набок.
Хмуро смотрит на меня с выражением, неприятно похожим на жалость.
— Ага? — скептично повторяет он.
— Эм, ага, — я прирождённый собеседник. Может, мне дадут за это награду. — В смысле… Ага. Да. Это я, Джейми.
— Приятно знать, что это ты, а не какой-нибудь злобный двойник, — он отходит от двери и грубо приказывает: — Заходи.
— Нет! — говорю я, слишком уж резко, судя по морщине на его лбу. Я сглаживаю ситуацию, добавляя: — Спасибо, но нет. Я правда не могу остаться. Мне нужно успеть вернуться домой до того, как разыграется сильная буря.
— Сейчас конец декабря в Северном Иллинойсе. Буря уже разыгралась.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что он видит у меня за спиной: сплошная белая пелена, которую то и дело прорезают крупные, яростные снежинки, которые кружатся под уличными фонарями, словно турбины. Звуки, сопровождающее всё это буйство: редкое потрескивание веток и постоянное шипение ветра — ничуть не улучшают картину.
— Ты должна войти, Джейми.
— Вообще-то, мой папа послал меня сюда одолжить медный противень для запекания. Как только ты дашь мне его, я уйду, — я улыбаюсь, надеясь, что так Марк проникнется сочувствием и ускорится.
В конце концов, я всего лишь девушка. Изгнанная в суровую стихию своим единственным родителем, и всё ради коварной, но необходимой цели: пробраться в дом лучшей подруги детства, чтобы добыть волшебный противень.
Я заслуживаю сочувствия.
Особенно потому, что у вышеупомянутой лучшей подруги даже не хватило приличия быть здесь. Табита вместе с родителями и супругом проводит время в райском круизе по Карибам, где царит тёплая погода и действует система «всё включено», блаженно потягивая напиток из кокоса. В этот праздничный сезон единственным Комптоном в городе является Марк. Младший брат Табиты, который…
Что ж, во-первых, он совсем не маленький. На самом деле уже давно. И он прилетел из Калифорнии пару дней назад, чтобы присмотреть за Сондхаймом, старым, очень капризным и жутко нелюдимым котом Комптонов.
Я спросила Табиту, почему они просто не наняли сиделку, на что она лишь ответила: «Зачем, если Марк был свободен?». По-видимому, провести Рождество в одиночестве с домашним питомцем, который днями и ночами мечтает съесть глазные яблоки прямо из глазниц, совершенно нормальное занятие для технологического магната.
И, таким образом, мы здесь. Из восьми миллиардов людей на этой планете только Марк способен вызвать короткое замыкание в моём мозгу. И так получилось, что именно он стоит у меня на пути к моей цели.
  
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не прошла три километра в снежную бурю ради медной кастрюли.
— Не прошла. Дом отца ближе, — по моим оценкам, на километр, — и мне нужен медный противень.
— Господи, — он ущипнул себя за переносицу и прислонился к двери.
— Скорее всего, он на кухне. И папа сказал, что он нужен для запекания ветчины. Так что не мог бы ты сходить…
— У кого вообще, черт подери, есть медный противень?
— У твоей матери, — я чувствовала, как во мне зарождалось раздражение. — Потому что они отличные. Она хотела его, так что мы с Табитой скинулись и купили ей на прошлое Рождество.
Если подумать, может, мне не стоило ему говорить. Мы с Табитой едва могли позволить себе тот, что купили, но Марк, вероятно, просто делает мысленную заметку сказать своему дворецкому, чтобы тот заказал дюжину с лишним таких же, но на заказ. Семь для его родителей и шесть для моего отца, все с золотой фольгой и инкрустированные изумрудами. С их инициалами, выгравированными на них.
Это так странно. Марк — Марк-спортсмен, который с помощью обаяния попадал и выпутывался из неприятностей. Марк, который учился без особых усилий. Марк, который бросил колледж, разбогател в двадцать три года и выплатил ипотеку своих родителей, как только его компания получила первую крупную прибыль. Теперь его состояние исчисляется миллионами. Миллиардами. Неизмеримыми суммами. Я точно не знаю, потому что несмотря на мои способности к математике, такие большие числа мне всегда было сложно представить.
В то время как мы с Табитой — прилежные, хорошо воспитанные, стремящиеся к успеху дочери, — едва можем позволить себе бытовую технику самого простого, непритязательного вида.
Я прочищаю горло.
— В любом случае, чем скорее ты принесёшь мне противень, тем…
— Эй! Разве ты не девчонка Малек?
Я поворачиваюсь к соседнему дому, где смутно знакомая пожилая голова выглядывала из одного из окон на втором этаже. Мне потребовалось время, чтобы понять, кто это, но, когда понимаю, то подавляю вздох.
— Эм, здравствуйте, миссис Ноу…
Подождите-ка. А миссис Ноузи её настоящее имя, или мы сами так её прозвали, потому что она постоянно подкупала нас ирисками «Werther’s Original», чтобы узнать сплетни о наших родителях?
— Нортон, — пробормотал Марк, прочитав мои мысли.
— Здравствуйте, миссис Нортон. Да, я — Джейми Малек.
— Ты ничуть не изменилась с момента, как уехала в колледж. Прошло, сколько, десять лет?
Я попыталась улыбнуться, но, возможно, отморозила большую скуловую мышцу.
— Да, так и есть. Вы тоже хорошо выглядите, мэм.
По правде говоря, я едва её вижу. Буря быстро усиливается, скрывая всё на расстоянии более чем в три метра.
— Ты же юрист, верно? Как твой папочка?
— Джейми — врач, — поправил её Марк, немного нетерпеливо. — Заканчивает её ординатуру в педиатрии.
— Ах, да. Ты то точно знаешь, не так ли? — она смотрела между нами, внезапно её взгляд стал проницательной и немного похотливым. — Я и забыла, что вы оба переехали в Сан-Франциско. Наверное, часто видитесь, да?
Внутри меня всё сжалось. Потому что сейчас было бы самое подходящее время для нас с Марком обменяться многозначительным взглядом и разразиться смехом. Возможно, даже сказать: «О, миссис Ноузи, если бы вы только знали, что случилось в последний раз, когда мы были вместе. Нам стоит вам рассказать — это бы так скрасило ваши праздники, что вы бы осыпали нас целой горой леденцов!».
Но я молчу. Меня как парализовало. Что означало, что Марк был сам по себе.
— Да, конечно. Мы практически живём вместе. Если вы нас извините, я вижу, как под носом у Джейми образуется сосулька из соплей. Счастливого Рождества вам и вашему мужу, — сказал он.
Спустя минуту я оказалась на кухне Комптонов, совершенно не понимая, как я сюда попала. Марк, чья терпимость к чуши так и не выросла выше среднего гриба-боровика, должно быть, затащил меня внутрь. В данный момент он стоит передо мной, расстёгивая молнию на моей парке так, как сделал бы это для ребёнка, ещё не понимающего, что такое молния.