И восстанут Злые
А потом Дороти нанесла удар, цепь метнулась вперед и обвила мою шею, затягиваясь вокруг нее плотными кольцами. В тот же момент меч растворился, исчезая из руки, а я начала задыхаться. Я схватилась за шею, пытаясь освободиться, но чем больше сопротивлялась, тем туже затягивалась цепь.
— М-м-м, а запеканка из лапши с тунцом? — задумчиво проговорила Дороти, словно бы сама с собой играя в какую-то игру. — Тетя Эм всегда делала самую вкусную запеканку. Лапша с тунцом и клубничная газировка. Теперь же я питаюсь безвкусной едой с такой же калорийностью! Не то чтобы я скучала по Канзасу. Он в скором времени все равно сгорит дотла, прямо как это место. Но есть там кое-какие вещи, с которыми жаль будет расстаться навсегда.
Была бы я чуточку поглупее, подумала бы, что Дороти и вовсе позабыла о своей противнице. А хватило бы дыхания хоть на пару слов, спросила бы, что она имеет в виду, говоря «Канзас сгорит дотла». Но единственное, о чем я могла думать в тот момент, — очередной глоток воздуха.
Голос Дороти был полон самодовольства и лишь едва заметно приправлен тонкой ноткой тоски:
— Теперь, после потери милого трусливого друга Льва, мне нужен новый раб. А в тебе, Эми Гамм, силы заметно больше, чем в его крошечных коготках. Из тебя выйдет идеальная прислужница.
Она поманила меня тонким пальчиком и, словно невзначай, легонько потянула за поводок. И как бы ни хотелось остаться на месте, сделать этого не получилось. Цепь давала Дороти какую-то власть над пленником. И я ощутила, как послушно подхожу ближе.
— Хорошая девочка! Я уже могу заверить, что из тебя получится умный и послушный монстр.
Был такой соблазн — просто взять и сдаться. В этот момент казалось, что нет ничего лучше, чем навечно перестать сражаться. Забыть обо всем, раз и навсегда подчиниться ее силе. Чтобы не нужно было переживать о всякой ерунде. Я продолжала идти вперед, частично ощущая облегчение, что скоро это закончится. И все же другой голос на самых задворках сознания подстегивал меня не сдаваться. Голос не чужой, а мой собственный. Мне нельзя сдаваться. Как бы ни хотелось, каким бы хорошим ни казался этот выход, я знала, что не могу так сделать после всего, что пережила.
Если что и отличало меня от Дороти, то именно это. Мы были похожи когда-то, только она сдалась. Покорилась. Магии, туфлям, Глинде, нашептывающей советы в самое ухо. А я не сдамся. Теперь мы стояли лицом к лицу, так близко, что аромат дыхания Дороти, когда она говорила, перебивал все остальные ощущения. Изо рта у нее пахло прокисшей клубникой.
— Нужно отдать тебе должное, — проговорила она. — За короткое время с нашей последней встречи ты развила в себе кое-какой талант. Пожалуй, это чувство магического стиля. Ты действительно потихоньку находишь собственный. Только вот, как уже было сказано, слишком полагаешься на всякое старье, слишком. Теневая телепортация — это уже совсем не оригинально, разве нет? Хм, несколько предсказуемо? Ну, не страшно, нам просто нужно будет научить тебя парочке новых трюков.
Новых трюков. Миновав Туман сомнений, я была почти уверена, что оказалась там лишь потому, что меня хотели заставить сдаться. Отступить, потерять себя. Сейчас же понимала, как была неправа. Не напрасно нас завела туда дорога из желтого кирпича, не напрасно ждал Магрил. Только лишь благодаря пути через Туман сомнений я знала теперь, что должна делать. Все просто. Как и учил Магрил. Я просто должна быть самой собой.
Я могу. И буду. Для этого даже не нужен клинок. Ведь он — часть меня.
— А как тебе такой трюк? — прохрипела я, голыми руками рванув поводок. От сжатых кулаков разлился клокочущий мрак, окутав сковывающие меня путы, и звенья цепи начали разрушаться. Когда я освободилась, раздался щелчок, и привязь, на которой держала меня Дороти, распалась на мелкие кусочки, звенья разлетелись по земле, осыпаясь прахом, превращаясь в тень.
Дороти в ужасе отпрянула, а когда в руке моей в одно мгновение появился клинок, на лице ее отразилось бесконечное удивление. Воспользовавшись замешательством, я занесла руку с клинком и пронзила лезвием сердце противницы. Я не отпускала, пока лезвие не прошло сквозь все тело и со спины не показался окровавленный его кончик.
Дороти завизжала, сгибаясь от боли. Рот ее распахнулся, а глаза вылезли из орбит; гладкая фарфорово-белая кожа стала дряблой и сморщенной, словно Дороти за секунду постарела лет на двадцать. И она начала зеленеть. Я сделала это. Убила ее!
Я застыла над Дороти, победно вскинув в воздух кулак, и призвала еще больше тьмы, позволяя ей течь сквозь тело. Дело сделано. Я убила ее. Вот она, истинная сущность. Вот какой мне суждено было стать.
А потом Дороти поднялась.
21
Дороти была шокирована собственным состоянием не меньше, чем я, когда увидела, как она вновь встает на ноги. Она не умерла. Я сделала все, что только могла, но этого оказалось недостаточно. И Дороти была удивлена этому столь же сильно. Она уставилась на меня, потом осмотрела себя. Из ее груди так и торчала рукоять клинка. Дороти рассмеялась. А потом с силой, большей, чем должна была остаться в ее теле, пнула меня острым каблуком в живот, отправляя в полет. Стоило только с трудом подняться на ноги, она взмахнула рукой, посылая разряд энергии прямо в грудь. Все тело содрогнулось в конвульсиях, каждый нерв пронзила дикая боль, и я вновь упала на землю.
Дороти выдернула клинок из груди. Во все стороны брызнула кровь, но моя противница, казалось, не испытывала ни малейшей боли. Она с любопытством рассматривала клинок, который держала в вытянутой руке. Невозможно! Как она смогла это сделать? Клинок — часть меня. Никто больше не в силах прикоснуться к нему, пока я сама не решу пустить его в ход. Но в то же время после всего случившегося Дороти и в живых уже не должно быть.
— Так-так-так, — проговорила она. — Не знаю, что произошло, но думаю, твой ножик не работает. Но он крутой, к слову. — Дороти взвесила рукоять на ладони. — На вид магический. Черномагический.
Теперь Дороти наступала, размахивая моим клинком. А я могла только лежать, содрогаясь от боли, и ждать своей участи. Красные туфли светились от переполняющей их магии, и с каждым новым шагом она будто бы становилась все сильней и сильней. Даже не напрягаясь и, кажется, вовсе не задумываясь, она призвала настоящий шторм: разряды молний били с неба, проходя сквозь ее тело и собираясь в туфлях, словно Дороти была живым сосудом для всей магии, имеющейся в Стране Оз.
Возможно ли, что каким-то образом я сделала ее только сильнее?
— Итак. Кажется, у тебя небольшая проблема. Насколько могу судить, ты не в силах меня убить, не правда ли? Думаю, настало время молить о пощаде.
— Размечталась! Не в этой жизни. Хотя все равно ты скоро умрешь, — воспротивилась я. Но понимала: она права. Может, как и сказал Волшебник, мне до сих пор не хватает мозгов Страшилы, или проблема в чем-то ином, но пока победить ее невозможно. Только не так.
Единственное, что можно было сейчас сделать, — сбежать в то место, где я точно буду в безопасности. Так что оригинально это или нет, но я скользнула во тьму, ощущая, как она обволакивает тело, словно родное и любимое одеяло. Я зарылась в него как можно глубже, скрываясь от языков пламени, запаха огня, криков — скрываясь от целого мира, пока все-все вокруг не стало черным-черно.
Все, кроме одного. Того, от чего я действительно пыталась спрятаться. Посреди абсолютной пустоты теневого мира Дороти казалась неимоверно яркой. Глаза ее были такими голубыми, что даже светились, а лицо, которое до этого радовало меня болезненным бледно-зеленым оттенком, теперь стало своим насыщенно-зеленым с алыми, словно мультяшная кровь, губами. Но самыми красными оказались ее туфли. Они были столь яркими, что приходилось отводить взгляд.
Даже здесь мне не удалось скрыться от Дороти.
— Думаешь, только тебе одной известно о Темноземье? — в бешенстве спросила она. — О, милая, это измерение можно назвать моей личной гостиной. Должна признать, ни разу еще не встречала человека, который тоже смог бы сюда попасть — даже у Глинды не получается. Видимо, это умение, присущее канзасцам!