Чужие степи 7 (СИ)

— Борто мор толапен! Кендухен сер! — разглядывая то место где должно было быть лицо, громко прокомментировал Том. И если речь его была для меня тарабарщиной, то эмоции читались очень хорошо. Том был сильно напуган.
К отрезанным головам у местных отношение лояльное, режут даже у своих, так, просто на всякий случай. Вот и Том тоже поначалу внимания не обратил, глянул без особого интереса, и только когда я голову развернул и показал анфас, тут-то он и затрясся.
— Не боись, Томчик, это рыбки его так…
Но Том не слушал.
— Карт бот лорнога! Бот лорнога! — выкрикнул он, и медленно пятясь, спрыгнул на берег.
«Бот лорнога». Не знаю что сие означает, но видимо каким-то боком относится к увиденному. То есть к голове. Надо записать.
Голову в итоге закопали, мужики хотели просто в воду выбросить, но я не дал, не по-людски это.
Плот обыскали, из ценного нашли пару сетей, они были уложены под одной из скамеек, да небольшую кастрюльку. Вроде мелочи, но учитывая что ещё и лодкой разжились, необходимость сидеть по пол дня с удочкой отпала.
Ну и сам плот конечно. Теперь доплыть до города вообще плёвое дело. Сначала по реке вниз, а там вдоль берега, если не лениться и почаще на весла налегать, дня за три можно спокойно управиться.
Вечером это как раз и обсудили. Как обычно ужиная у костра из пучка пропитанной нефтью травы. Я говорил, помощник писал, Том иногда «врывался» со своей абракадаброй, ну и Росица жестами объяснялась. Меж собой-то они так-то все лихо общались, может не как у глухонемых, но какой-то похожий язык у этих ребят был. Только я не понимал ничего, а Росицу понимал. Она жестами, мимикой, какие-то несложные вещи хорошо умела объяснять.
Суть разговора сводилась к починке самолета, и появлению нового транспорта. Как я понял по лицам своих спутников, плыть они готовы были хоть прямо сейчас, но я настаивал на продолжении попыток починить самолет.
«Хорошо, но я уже не знаю что ещё можно сделать», написал помощник, а утром они уплыли.
То есть сбежали. Не ясно почему, но спал я этой ночью очень крепко, и когда проснулся, солнце висело уже высоко.
Вышел из палатки, никого. Сразу побежал к реке — ни плота, ни людей.
— Хоть бы лодку, суки, оставили… — вырвалось у меня. И ведь знал что так будет, но почему-то опять понадеялся на людскую честность.
Ну и что мне теперь делать?
Прошёлся по лагерю, осмотрелся. Ящиков с селитрой нет, — а именно этим ценным «продуктом» был забит самолет, бочек с бензином тоже нет. Теперь даже если каким-то чудом мне удастся реанимировать кукурузник, до дома я не долечу. Ладно хоть бак не тронули, и то хлеб. Хотя зачем мне теперь бензин? Впору собирать барахло, и пешочком, вдоль берега. Километров по двадцать в день, месяца за три дойду. Как раз к холодам. Но нет, бред конечно. Пешком, без оружия, да ещё и в одиночку… Вдвоем ещё как-то; один спит, другой бдит, а одному совсем тяжко. Сожрут, как пить дать.
Повторный обход лагеря ничего не дал, кроме того что обратил внимание на наличие инструментов. Хоть и гавнюком помощник оказался, но видать не всё человеческое в нём умерло. Инструменты в этом мире, — вполне себе богатство. Такой вот набор в любом портовом городе легко можно махнуть на хорошую хижину, десяток рабов, да ещё и на пиво останется. Очень ценится всё измерительное, типа штангельциркулей, свёрла по металлу тоже дефицит, метчики всех форм и размеров, говорят спрос высокий на резцы токарные, фрезы.
Но инструменты инструментами, а что теперь делать, совсем не знаю. Ждать своих бессмысленно, если плот приплыл обратно, значит беда какая-то приключилась. Непонятно что именно, если напали на них, то где следы крови в таком случае, ну или вообще какие-нибудь следы. Мотор опять же снят. Не выломан, не выдран, а именно снят. Аккуратненько так, можно сказать с любовью. А голова на веревке? Это вообще ни в какие ворота. Будь она не привязана, можно было бы подумать что прибило её течением, а так даже не знаю что и думать.
А вот и кастрюлька. Её тоже не стали забирать, будет в чём уху варить. Хотя уха, это сильно сказано, кроме самой рыбы, в этом блюде и нет ничего, даже соль, и та отсутствует.
 
Кроме кастрюли нашёл ещё пятилитровый бидон, им нефть черпали из ям, но если отмыть хорошенько, можно воду налить будет. А что если всё же попробовать до авианосца дойти? Шанс на то что планер там так и стоит, был хоть и небольшой, но был. Когда уходили оттуда, вроде не забирали. Сломать могли, это да, ну а если всё-таки нет?
По берегу не вариант, а по прямой около ста километров, ориентиры, плюс-минус, имеются. Бидон есть, пять литров воды взять смогу. Рыбу навялить на неделю тоже можно, тележку какую-нибудь придумаю. Почему нет?
Да и про Андрюху узнаю, вдруг живой? Хотя здесь шансов уже совсем немного. Это планеру ни пить ни кушать не нужно, а человек столько времени без воды и еды точно не продержится.
Определившись с выбором, я вспомнил про карту, которую сунул за спинку кресла в кабине. Если самолет не шмонали, значит она должна быть там. Поднялся, проверил, ну точно, карта на месте. Расстелил её здесь же, прямо на полу, и долго соображал над маршрутом. Даже самая небольшая ошибка гарантированно приведёт к провалу, километраж измерять я смогу очень приблизительно, и чем точнее продумаю всё сейчас, тем больше шансов на успех.
Где по памяти, где по карте, маршрут я строил не по прямой, а по ориентирам. Когда идёшь без «костылей» типа навигатора, самая большая сложность в том чтобы удержать направление. Тем более в степи. Допустим, ботинки разные, подошва левого изношена больше чем правого, и вот уже одна нога шагает чуть дальше, всего на пару миллиметров, а в результате уже через час ты сильно отклоняешься. Потом ещё немного, ещё капельку, и как итог вместо цели оказываешься вообще непонятно где.
Так что над картой я посидел основательно, и оставил её в покое лишь убедившись что лучше построить маршрут уже не смогу. Оставалось придумать какую-то тележку, наловить и навялить рыбы, да отмыть бидон.
Вроде немного, но на всё про всё у меня ушло целых два дня. С рыбой долго ковырялся, еще дольше «изобретал» тележку. Никаких колёс кроме как шасси самолета, в лагере не было, поэтому получилось у меня не то что хотел, а нечто похожее на волокуши. Думал шляпа, но попробовал с грузом, — однозначно легче чем на себе тащить. К воде добавил кое-какие тряпки, положил рыбу, и чуток посомневавшись, забрал ещё и инструмент.
  
Глава 14
 
Вышел на следующий день с рассветом, и уже к обеду отпахал порядка двадцати километров. Поначалу шёл бодро, особенно в самом начале, но когда солнце поднялось в зенит, бодрость куда-то подевалась. Сильно хотелось пить, но приходилось терпеть, ибо пять литров в бидоне, и завернутую в целлофан мокрую тряпку нужно было растянуть на двести километров. Туда сто, и обратно столько же. То есть, учитывая что придется останавливаться на отдых, каждые двадцать километров я мог выпить не больше стакана.
Кто ходил по степи, тот знает насколько это «увлекательное» занятие; шаг за шагом, метр за метром. Без конца и края. А ведь я ещё и считал. Четыре шага — два метра. Две тысячи шагов — километр и маленький глоточек воды. Двадцать километров — сорок тысяч шагов, и двадцать глотков воды. По-хорошему, найти бы укрытие, переждать жару и по холодку продолжить, только спрятаться негде, кроме редких сурчинных нор тут вообще ничего нет. Наверное можно было бы соорудить тент и поваляться в теньке, но сухой обжигающий ветер сделает это занятие бессмысленным. Да и не из чего мне тент делать.
Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто. Загибаю ещё один палец, и начинаю отчёт заново. Десять пальцев, тысяча шагов или пятьсот метров.
Жара просто убивает, но несмотря на все сложности я методично переставляю ноги. Время три, и за плечами ещё десять километров. Идти становится всё тяжелее, но пока справляюсь, тем более с каждым шагом и я ближе к цели, и солнце к горизонту. Есть совсем не хочется, только пить. Экономлю как могу, но рука сама тянется к бидону.