Время вне времени (ЛП)

Рэн сжал руки в кулаки, сдерживая желание пощупать их, за которое без сомнения схлопочет пощечину. И вполне заслуженную.
С довольным вздохом Катери скользнула ладонью по его груди, задевая сосок.
В глубине горла Рэна зародился стон, так как его пронзила вспышка наслаждения.
«О, да, мне крышка. Это… адская пытка».
От его приглушенного стона Катери распахнула глаза и встретилась с ним взглядом, испуганно вздохнув.
— О, привет. — Она мгновенно расслабилась и приветливо улыбнулась. — Доброе утро, солнышко. Готов встретить новый день?
«Черт, она жаворонок. Пристрелите меня. Как можно проснуться в прекрасном расположении духа? Не понимаю, и вряд ли когда-нибудь пойму».
Но это не столь важно. И даже если бы хотел, Рэн не смог бы ответить. Не тогда, когда он столь возбужден.
— Тебе лучше? — спросила она так бодро, будто вчерашний день не был сущим адом, а утро не настало слишком рано.
А ответ на ее вопрос прост. Нет, черт возьми. Но это не то, о чем она спрашивала, и Рэну это прекрасно известно.
«Нет причин относиться к ней по-свински. Не ее вина, что ты дьявольски возбужден.
Да, а с другой стороны, чушь собачья. Если бы не она, я бы не оказался в таком состоянии. Она — причина моего ужасного стояка. Тем не менее, Катери не виновата в том, что в ее объятиях так приятно, или что она невероятно сексуальна с растрепанными волосами и раскрасневшимися ото сна щеками».
— Да, — неохотно ответил ей Рэн.
Катери очаровательно улыбнулась, на что член встал в еще большую стойку.
«Лежать, мальчик. Не нужно нас обоих делать несчастными. Тебе ничего не светит, поэтому ты мог бы опуститься и спасти остатки нашего достоинства».
Катери опять потянулась.
— Кстати, ты знаешь, что разговариваешь во сне?
Рэн вопросительно приподнял бровь. Он никогда не ночевал с кем-то, поэтому был без понятия.
«Пожалуйста, скажи, что я там не заикался. Это все что мне нужно».
— Итак, кто такая Ветер-провидица?
«Ох, минутку… это похуже заикания».
Но, по крайней мере, благодаря вопросу, он смог взять под контроль гормоны. Ее вопрос подействовал на него быстрей арктической ванны.
Как ужасно вспоминать во сне ту суку, пока в его объятиях спала Икскиб.
«Лучше б я заикался…»
— Она никто.
Катери с сомнением посмотрела на него.
— Что-то не похоже на правду. Ты говорил о ней, будто ужасно жаждал. Бывшая подружка?
«Замечательно. Что, черт подери, нашло на мое подсознание? С какого перепугу я захотел от Ветра чего-то большего, чем прибить суку на месте?
Твое подсознание еще тупее тебя. И это говорит о многом, учитывая, сколько я напорол глупостей».
Заскрежетав зубами от ярости на самого себя, Рэн скривил губы.
— Она никто. Я не хочу даже думать о ней.
Катери резко вздохнула от ненависти, прозвучавшей в его голосе. Очевидно, Ветер-провидица причинила ему боль.
Ужасную.
Катери было нестерпимо, что она случайно ранила его, упомянув имя этой женщины.
– Прости. Я поняла больше никаких имен на «В».
И неважно, что ее второе имя, Винт. Нет необходимости снова его расстраивать. У нее были паршивые отношения, о которых даже вспоминать не хотелось. Так что, она понимала нежелание Рэна воскрешать прошлое. Порой оно может оказаться уродливым.
А люди от нечего делать могут быть кончеными негодяями.
Катери хотела встать, но Рэн стиснул ее железной хваткой, которая поразила даже больше его интонации. К полному изумлению Катери он прижал ее к себе.
Он пристально вглядывался ей в лицо, будто пытался что-то отыскать.
— Почему ты лежишь на мне?
Жар опалил щеки Катери, когда она поняла, насколько близко они находятся в таком положении.
— Ты выглядел таким удобным. А пол нет… И я замерзла, поэтому решила, что ты тоже замерз. — Катери закусила губу, когда жар растекся по всему телу от осознания нелепости ее оправдания. — Я пыталась согреть нас обоих.
«Да уж, это прозвучало фальшиво даже для меня».
С отрывистым дыханием он провел рукой по ее спутавшимся волосам. Желание в его глазах пробуждало ответную страсть. Господи, он такой привлекательный и волнующий. Хотя скорей в ней говорит собственная стеснительность, ведь раньше она никогда так не реагировала на мужчину.
  
Но что-то делало Рэна неотразимым. Он манил ее, несмотря на все аргументы и доводы рассудка. В данную секунду ее единственным желанием было погладить его подбородок и изучить каждый миллиметр крепкого тела.
— Что ты со мной сделала? — выдохнул Рэн.
Она нахмурилась от отчаяния, прозвучавшего в его голосе.
— Ничего.
Рэн покачал головой.
— С момента бессмертия мне было не трудно придерживаться целибата. Но сейчас я хочу лишь овладеть тобой.
Это заявление должно было оскорбить Катери, но вместо этого от его слов ее сердце заликовало. Было приятно, что она не единственная увлеченная здесь сторона. В противном случае это был бы полный отстой.
И ее заинтересовали два момента в его признании.
— Ты придерживался обета безбрачия? И как долго?
— Одиннадцать тысяч лет.
У Катери перехватило дыхание от его ответа.
«Матерь божья…
Неужели он не шутит?»
Она ожидала, он скажет несколько месяцев… максимум. Учитывая, как он выглядит и двигается, Катери не удивилась бы, скажи он пару часов.
Но столетия. Без шуток. Тысячи и тысячи лет?
Нет…
«Как ему это удалось? Как он смог с таким-то телом? Учитывая, насколько он великолепен, женщины должны падать штабелями к его ногам. Постоянно. Что он делал? Отбивался от них кнутом?»
Катери глянула на него с укором.
— Что ж, сладенький, пожалуй, это твоя проблема. Это немного долгий срок между э-э… ну… ты знаешь… как и я, о чем речь. Я восхищаюсь твоей выдержкой. Правда. Сильно. Не многие смогут на такое решиться, хотя это многое объясняет, почему ты несчастлив.
Он фыркнул от ее попытки пошутить.
— Не стоит мной восхищаться. Последний раз, когда я переспал с женщиной, то чуть из-за этого не уничтожил мир. Когда совершаешь небывалую глупость, то какое-то время избегаешь повторения.
Да, но тысячи и тысячи лет?
Теперь Катери точно знала, кто и кем была Ветер-провидица для Рэна. Вероятно, именно она сбила его с пути и выжгла душу до столь отвратного уровня, что Рэн никогда не смог оправиться.
— Чисто из любопытства, почему ты пытался уничтожить мир?
— Ты когда-нибудь пыталась отхватить место для стоянки на Рождество? Купить рубашку в магазине после Дня благодарения? Даже эти две вещи сеют сомнения относительно человечности людей. Отчего сам собой напрашивается вопрос, а нужно ли кому-то выживание вида. С чем мы собственно боремся? Повышением продаж в универмаге?
В его словах был смысл.
Хотя…
Рэн помедлил, прежде чем продолжить свою саркастичную речь. Частично ему хотелось солгать ей и не сгущать краски. Не из-за отсутствия доверия, просто ему не хотелось представлять себя в истинном свете. Именно причина сильней всего жалила память и сердце. Иссушала и глубоко ранила.
Если бы в те времена существовала премия для полных кретинов, его портрет бы висел в зале славы.
Не успев прикусить язык, Рэн сболтнул:
— Честно? Я сделал это, чтобы доказать ей, что я не бесхребетный кусок дерьма.
— И как, сработало?
Он пожал плечами.
— Я никогда ее больше не видел, так что предполагаю, на ее взгляд, это было ничтожно. Но я поразительно изменил точку зрения всех остальных, считавших меня слабаком. Ничто так не вселяет страх в других, как хороший пендель под зад.
Но это совсем далеко до уважения. Он прошел путь от жалкого сопляка до одержимого психа и узнал, что изменились лишь эпитеты, какими его обзывали, и громкость голоса, когда они это делали.
Ни одно из положений не было желанным или завидным. Он остался отрешенным, неприкаянным, одиноким и неуверенным. Никому не мог доверять.
Всем на него было глубоко плевать. Единственная разница, его не считали больше слабаком и не стремились вогнать нож в спину.