Предел прочности. Книга четвертая (СИ)
- Кого я вижу, моя прелесть, моя госпожа, - послышался знакомый голос, а следом из неонового света возникла пухлая фигура Томазо Фалькони. Юрист с необычайной легкостью для своих пропорций склонился, поцеловал ручку Юлии. Столь же ловко разогнулся, проигнорировал Нанни, улыбнулся мне. – И кто ваш кавалер на сегодня? Не может быть, неужели? А вы крайне ловкий молодой человек, признаться, недооценил вас.
- Я одна, он просто сопровождает, - ответила за всех Юлия.
- Ну-да, ну-да, - острый взгляд юриста внимательно уставился на меня. – А впрочем, о чем это я, снова отвлекаю молодежь пустыми разговорами. Простите, простите дурака, вы же сюда отдыхать пришли, а не речи стареющего юриста слушать.
- Ни капельки вы не старый.
- Ах, бросьте, милая, мне ли не знать: прожитые годы неумолимо берут свое. Но полноте говорить об этом, не смею больше задерживать, - еще раз элегантно поклонившись и чмокнув ручку девушки на прощанье, Томазо испарился.
- Пошли уже сядем, - рыженькая Нанни требует, настойчиво тянет за руку, словно я руководил процессом. Нет, здесь за все отвечала Юлия: она выбила пропуск на закрытую вечеринку, она оплатила счет, и именно она выступала в качестве навигатора, шествуя первой через многочисленные залы и переходы. Ангел или демон, ведущий путников через потусторонние миры.
Библейские мотивы возникли в голове не на пустом месте – обстановка заведения обязывала. Каждая новая комната встречала своей расцветкой и музыкой, своего рода замкнутый пузырь с присущей только ему атмосферой. И странное дело, краски не перемешивались в грязную лужу, звуки не сливались в единую какофонию, хотя разделял их всего лишь порог – небольшой тамбур, длиной метров в пять. Как они этого добились – не понятно, но эффект производило неизгладимый.
Вот мир, насыщенный белым светом и пропитанный аурой спокойствия. Легкая, едва слышная музыка играет колокольчиками на ветру. Меж столов плавают проекции лебедей, в окнах мелькают лесные пейзажи. Элегантная Юлия, светлым духом парит впереди. Шаг… и ты проваливаешься в ритмичное техно, бьющее по перепонкам, с безумными огоньками, что мечутся перед глазами. Никаких окон, сплошная тьма, разбавленная неоном и пятнами флуоресцентной одежды. Видно, как движется оранжевое платье на танцполе, мелькает в огненном вихре, а подле дергается белая майка с кислотными разводами. Человеческих тел нет, лишь отдельные фрагменты гардероба движутся в темноте: очки, кроссовки, узкая полоска то ли юбки, то ли шорт. И пятнистый демон в обличье юной девы мелькает впереди, то исчезая, то появляясь снова.
Очередной шаг и тебя окружает таинственный полусумрак, сквозь который легко различимы столики с силуэтами сидящих за ними людей. Фоном играет ненавязчивая мелодия фортепиано, до ушей доносится гул голосов. Место, скорее напоминающее элитный ресторан, нежели ночной клуб.
Юлия, превратившаяся в статную аристократку, поворачивает налево и уверенной походкой движется к угловому столику. Рыжая козочка тянет следом, дергает в нетерпении за рукав, словно я упрямый осел, нуждающийся в дополнительном понукании.
Бесит… раздражает с самого начала. Нет не Нанни, точнее не она одна. Весь этот бесконечный калейдоскоп сменяющих друг друга комнат, пьяные лоснящиеся рожи, ковбойские сапоги на замызганной отбросами столешнице.
«Ты чего разошелся, Петруха?» - а вот и внутренний голос подключился, теперь будет читать лекции голосом брата. – «Сопельки подотри, слюнтяй: и так его не устраивает, и эдак. Что, привык сычевать один в комнатке? Смотри и учись, как нормальные люди отдыхают: с телочками, выпивкой и жратвой. Чего тебе надо еще? Поешь от пуза, выпьешь граммов триста беленькой, и рыженькую, на все согласную, трахнешь, а может и певичку на тройничок уговоришь. Не зря она жалась к тебе под пледом».
Заткнись, сука! Как же ты меня вымораживаешь… Нет сложнее задачи, чем выключить себя самого. И откуда мысли только такие берутся – тройничок.
В чем-то, разумеется, внутренний голос прав: госпожа Виласко не просто так подсела ночью, прижавшись плечом и поделившись пледом. С ее стороны это не было случайностью, как и не было внезапно нахлынувших романтических чувств. Плевать ей на Петра Воронова, а точнее Пола Уитакера, коим здесь числился. Она и имени моего толком не знала, и в лицо вряд ли помнила. Один из сотни, один из тысячи, сколько их успело промелькнуть за бурную жизнь молодой звезды? Если бы не страх… Страх – великая движущая сила, вынуждающая метаться и искать место, где безопаснее. Юлия и двигалась, впервые после происшествия отважившись выйти из комнаты. К объекту со сверхспособностями, который мог предвидеть опасность и в случае чего спасти. Не осознанно, словно кутенок тыкалась носом в поисках защиты.
«Какие кутята, куда тыкаются? Брат, да ты совсем ёбну..ся?! То малышку Альсон опекаем, теперь певичку под свое крыло взяли? Ты что, блять, бесполое существо, спасающее мир? Когда уже кого-нибудь трахнем», - внутренний Михаил не успокаивался. - «Не-е, брат, у тебя точно случай запущенный, требующий срочного психиатрического вмешательства».
Я всего лишь хотел посмотреть океан.
«Океан твой никуда не денется, а вот с телочками, на все согласными, шанс выпадает редко. Поэтому выкини нахрен никому ненужную сентиментальность, и оторвись по полной программе».
Я постараюсь…
Юлия практически не пила, весь вечер тянула один бокал вина, зато мы с рыженькой накатили. После третьего коктейля в голове зашумело, а на внутренней стороне бедра вдруг оказалась девичья ладошка. Она мягко поглаживала, с каждой минутой чувствуя себя все смелее и увереннее.
- Пошли, потанцуем, - жарко шепчут в ухо, и я послушно иду следом. Обнимаю горячее тело, впиваюсь поцелуем в сладкие губы. Пальцы бесстыдно скользят по гладкому бедру, задирая и без того короткую юбку. Всем плевать, все заняты своим делом: отдыхают и расслабляются, как могут, и я пытаюсь поймать общую волну. Заглядываю в блестящие от возбуждения глаза рыженькой, сжимаю пальцами упругие ягодицы. Чувствую горячее дыхание на щеке, обдающее запахом мяты и лайма.
- Есть такие телки, от которых сексом несет за версту, - любил рассуждать сосед Костик, смоля на лестничной площадке очередной сигареткой. - У них и взгляд особый есть, блядский. Посмотришь в такие глаза и понимаешь, перепадет стопудово, без вариантов. Лучше таких баб в постели не сыщешь.
Я знатоком женской психологии не являлся, и по глазам читать не умел, но Нанни… Сексом не то чтобы пахло, он практически был, прямо здесь на танцполе, полностью захватив нас с головой. Осталось сделать лишь незначительный шаг, дойти до номера и завалиться в постель. А можно сделать это даже в коридоре: развернуть рыженькую лицом к стене и сорвать с оттопыренной задницы тонкую полоску трусиков: слегка влажных - уже проверено. Обхватить пальцами мягкую грудь, натянуть волосы на затылке и жестко оттарабанить. Так как она хотела, так как она просила – безмолвно, одним взглядом и движением ловких пальчиков, хорошо успевших изучить выпуклые особенности моего тела.
Потные и разгоряченные, возвращаемся к столу за очередной порцией коктейля, который давно не глушил жажду, наоборот распаляя ее все больше и больше. Место напротив пустует, остался лишь недопитый бокал вина со следами помады.
- Где Юлия? – спрашиваю я.
- Ой, да сдалась тебе эта. У нее вообще с головой последнее время проблемы, - пальцы рыженькой закружились над головой, изображая воронку.
«Сдалась тебе эта» - слова неприятно режут слух, проходятся по коже наждачной бумагой. Эта… А ведь Юлия тебя, сука, называет лучшей подругой: Нанни то, Нанни это – поит и кормит за свой счет, покупает брендовую одежду в лучших бутиках, водит в дорогие рестораны, куда простым смертным ход заказан.
- Забудь ее, она просто ревнует, - горячее девичье тело плотно прижимается, низом живота ощущая мой вставший член. – Пошли, у меня ключи есть.
И снова меня тащат через танцующих людей, мимо столиков, мимо целующейся в темном углу парочки. Музыка резко смолкла, стоило вывалится из «пузыря» комнаты. От внезапно наступившей тишины в ушах зазвенело, слышен лишь цокот каблучков Нанни, и порывистое дыхание.