Предел прочности. Книга четвертая (СИ)
На меня недовольно шикают, до ушей долетает рассерженный шепот Ли:
- Воронов, заткнись!
Да пожалуйста, бывшая старшая, могу и помолчать, только непонятно же нихрена. И что самое странное, менее волнительно от этого не становится, словно витающее среди зрителей напряжение передается и мне. Стискиваю кулаки, не хуже Герба, всматриваюсь в центр площадки до рези в глазах, пытаясь отследить мельчайшие движения.
Внезапно публика ахает, одна из дам с веером и вовсе падает на землю, теряя сознание. Что, что я пропустил? Вроде все живы, все здоровы… ан нет, у Потоцкого край рубашки красный. Зацепил-таки его Мэдфорд, достал в длинном выпаде. Ну теперь дуэль пойдет куда веселее: любителю бить девчонок придется поднапрячься из последних сил, чтобы склонить чашу весов в свою сторону, иначе истечет кровью и рухнет на газон, не хуже той барышни. Или поплывет раньше времени, ослабит внимание и пропустит новый удар, после которого нормальные люди с земли не поднимаются, разве что сразу в небеса.
Однако я поторопился с выводами. Ожидаемого оживления не случилось, наоборот, движения соперников замедлились: все реже они сходились в центре, все реже звенели шпагами.
- Заканчивай этот цирк, Мэд, - прошептала Ли.
Мэдфорд словно услышал ее: сделал три шага назад, опустил лезвие вниз. Потоцкий какое-то время колебался, на лице его читалась одновременно злость, раздражение и досада. Понять парня можно, выбор у него невелик: отступить сейчас, значит признать поражение на глазах у публики, которая уж точно молчать не будет на великосветских раутах, ибо не так воспитана, а продолжить бой – неминуемо получить новые дырки в некогда белоснежной рубашке, или того хуже - смерть. Если задуматься, тоже вариант, от которого меньше урона чести, но куда больше здоровью.
Ну что, какое решение примешь, господин Потоцкий? Это тебе не пигалиц мелких кулаком по лицу бить, здесь противник одной весовой категории. И Андрэ Потоцкий таки решился – вторая шпага уперлась клинком в землю.
- Дамы и господа, по взаимному согласию сторон, дуэль окончена, - хорошо поставленным голосом провозгласил судья. Зрители, как по команде пришли в движение: кто-то начал громко говорить, активно жестикулируя, другие кинулись бежать к дуэлянтам, а третьи принялись звонить: то ли спеша вызывать скорую, то ли торопясь поделится новостями с подругами. Когда еще доведется стать свидетелем настоящей дуэли, чтобы с кровью.
Подлетевший к Потоцкому секундант едва не получил взашей. Досталось и шпаге, которую с досады отшвырнули в сторону. Впрочем, бушевал аристократ недолго: тут же схватился за залитый красным бок, болезненно поморщился. Что ж, лучшего исхода не придумаешь: я был вполне удовлетворен эмоциями сего господина. Выглядел довольным и Герб, не преминувший стиснуть в медвежьих объятиях подошедшего Мэдфорда.
- Тише ты, здоровяк, кости сломаешь, - сдавлено просипел тот.
- Пускай ломает, тебе не помешает пару треснутых ребер, - проворчала стоявшая рядом Ли, - может поумнеешь немного. Тоже мне, взяли моду жизнью рисковать. А если бы тебя первым зацепили?
- Так не зацепили же, - возразил Леженец, которого высокое звание секунданта не отпусткало до сих пор. Спортсмен замер с серьезным лицом, коего в реальной жизни отродясь не водилось. И ни одной шутки пошлой шутки, что уж совсем удивительно.
- Риск был оправдан, теперь подумают, прежде чем связываться с Альсон, - заметил флегматичный Нагуров.
- Нормальные люди эту сумасшедшую и так стороной обходили, - процедил МакСтоун. Вот это он зря ляпнул. Великан, сжалившийся и выпустивший недавнего дуэлянта из объятий, грозно посмотрел в адрес говорившего.
- Том! – встрепенулась встревоженной наседкой Ли.
- А что я такого сказал? Или кроме меня так никто не думает, все честные и правильные до тошноты? Одни неприятности от безумной мелкой. Помяните мое слово, Альсон снова влипнет в историю.
- Томас МакСтоун, призываю вас остановиться. Не хватает нам новой дуэли.
- Какая дуэль меж своими, я с ним по свойский разберусь, - пробасил Герб.
- А ты попробуй, рискни лысой башкой, - моментально ощерился Том.
И быть бы драке, но вмешались девчонки: бывшая староста моментально встала на линию огня, а Марго с Ловинс увели в сторону разошедшегося МакСтоуна. Авосяна успокаивать не потребовалось, он и так был спокоен, и даже выглядел вполне себе довольным, от души хлопнув героя дня по спине. Звук вышел словно из глухой бочки: Мэдфорд заметно покачнулся, но на ногах устоял.
- Удивил, - признаю я очевидный факт, – могли проткнуть.
- Могли, - улыбается Рандольф, весело подмигивает. – Не одному тебе, Воронов, дуло к виску приставлять.
Вот те раз… Откуда только узнал про события в Ла Сантэлло, мертвом городишке, затерянном в песках. Авосян же слово взял, чтобы не болтали про спасение брата... С нас взял, а с себя получается, забыл.
- Какое дуло к виску? – бывшая старшая услышала обрывок фразы. – Воронов, я чего-то не знаю?
О нет, сейчас начнут играть старые песни на заезженной до дыр пластинке, и снова Воронов крайний, и снова виноват. Но все обошлось: Луцик отвлек Ли глупым вопросом, Авосян загородил широкой спиной, а Мэдфорд во всеуслышание объявил:
- Дамы и господа, а не отметить ли успешное завершение дела? Пришла и наша пора пить шампанское.
- Да! – одиноко рявкнул великан, послышались жидкие хлопки.
Народ вокруг загомонил: кому через три часа на дежурство заступать, а у кого изначально имелись другие планы. Нагуров осторожно предложил перенести мероприятие на выходные.
- Хорошо-хорошо, встречаемся субботу, но всем быть в строгом порядке, - неохотно согласился виновник торжества.
Вот и все… Народ стал расходится, разделившись на мелкие группы по интересам. Заметно поредела и компания напротив: основная часть покинула поляну вместе с Потоцким, которого подоспевшие медики вывезли на парящих носилках, осталось лишь несколько парней и девчонок, допивающих шампанское и дожевывающих бутерброды под зонтиком. Этим, похоже, было все равно, что отмечать: победу или поражение. Уже неслись над зеленой травой веселые голоса, звучал женский смех.
Мне тоже пора, такси ждет у центрального входа, но, вселенная, до чего же не хочется возвращаться в осеннюю хмарь, с ее пронизывающим ветром. Просто стоять и щурится под лучами ласкового весеннего солнышка, ощущая кожей долгожданное тепло. Казалось бы, такая малость способна сделать человека счастливым. Прикрыть веки и расслабиться, почувствовать звуки и запахи окружающего мира, радующегося приходу лета. Стоять и дышать, ни о чем не думая, выкинув из и без того дырявой головы вечные хлопоты и заботы. Успеется и про брата вспомнить, и про безумие, и Организацию, пропади пропадом она сама, с ее многочисленными секретами.
На солнце надвигается тень и мигом становится холоднее. Открываю глаза и вижу громадную фигуру великана, закрывшего собой часть неба.
- Надо идти, - басит Герб.
- Надо, - соглашаюсь я с неизбежностью. Засовываю руки в карманы и делаю вдох полной грудью, впитывая ароматы весеннего луга. Глупо это все: как ни старайся, впрок не надышишься.
- Скажи, Герб, - спрашиваю у великана, - какой смысл было Мэдфорду рисковать? Судьба Альсон ему глубоко безразлична, как и честь третье группы, о которой все только и делают вид, что пекутся, и вдруг такой акт самопожертвования. В чем причина?
- Без понятия, - признается великан.
- Неужели даже мыслей нет по поводу? Ты Мэдфорда больше моего знаешь.
- А толку-то… Я себя всю жизнь знаю, а на днях такое отчебучил…
- Герб, только снова не начинай.
- Повел себя, как ревнивый подросток.
- Герб, честное слово, задолбал!
На приятеля накатил очередной приступ покаяния, а это значит, вмешиваться и прерывать бессмысленно: пока по третьему кругу не выскажется, не успокоится.
- Я когда Лиану на больничной койке увидел, маленькую и беспомощную, внутри все перевернулось. Сердце в комок сжалось, захотелось подойти и обнять. Я же знаешь сколько ее не видел и не разговаривал, соскучиться успел. Думал и она тоже, а когда шаг сделал – понял, даже не смотрит. Словно не было всех этих лет, словно я пустое место, воздух рядом с тобой, бесплотный дух. Понимаешь, даже взглядом не удостоила… Ну и бездна внутри разверзлась, не понимал, чего говорю, чего делаю. Со мною по пьяни такого не бывало, а тут вдруг накатил бред горячечный. Готов был пришибить тебя на ровном месте, - кулак Герба с силой впечатался в широкую ладонь, наглядно демонстрируя сказанное.