Желтый ценник

– В темнушке, на вешалке.
– Блин, началось. Как хорошо было без тебя. Когда ты уедешь?
– Потерпи дня три. – Протянула трусы, брюки, рубашку.
Он стал одеваться. Все делал очень споро, но в то же время как-то слишком тщательно и аккуратно. Потом ставил чайник, наливал Асе кофе, пил привычное лекарство от давления, ел пиццу с чаем.
– Где Светлана?
– У нее сегодня выходной.
– А ты почему дома?
– Это допрос?
– Хватит бычиться. Просто так спросила.
Да, она опустошена до предела, но самом донышке за последний год скопилась личная мотивировка терпения и миролюбия. Хотя излишняя поспешность потратить накопленное может навредить делу. Экономия телодвижений и эмоций. Надо справить свадьбу без скандалов, лишних переживаний и затрат. Дети не должны страдать от родительской неустроенности. Ася будет терпеть и молчать сколько угодно, лишь бы все прошло замечательно и на высшем уровне. Может, никому эта жертва не нужна, но она все сделает правильно.
– Когда приедут дети?
– Они сегодня в Казани, наверное, завтра с утра будут здесь.
– Хорошо. Ладно, если устала, ложись, отдыхай. Я на работу. Если не устала, поехали со мной, посмотришь, как там.
Конечно же, надо съездить. Она уверена, что за год ее отсутствия там накопился беспорядок. Но что поделать, видимо, такой расклад Руслана вполне устраивал. Да и Асю тоже. Работать стало гораздо легче, отпала необходимость мотаться на автобусах, поездах, фурах. Да и сами маршруты существенно сократились. Раньше, к примеру, чтобы улететь в Китай, надо было сначала добраться до Москвы, – прямых рейсов Челны – Пекин не было. На еду хватало, оставляла себе ровно столько, чтобы не заботиться о деньгах.
Руслан встал и пошел. На втором шаге он вдруг оступился, его повело в сторону. Он схватился за стол и тихо выругался.
– Что с тобой? – подскочила к нему Ася.
– Ничего, ничего, – тихо прошептал он и, освобождая дорогу, подтолкнул Асю в сторону.
– Давно это у тебя? – нахмурилась Ася.
Она, кажется, догадалась, и эта догадка ей не понравилась. Со своим высоким давлением Руслан был в зоне риска стать инсультником. Мать перед основным ударом тоже так же оступалась, ударялась то о стену, то об угол стола, и никто не обращал на это внимания, успокаивали, списывали на возраст. А потом случилось страшное. После первого удара мать левой рукой поднимала безвольную правую и удивленно вопрошала: «Что за чудо, в нашем роду никогда такого не было». А в роду Руслана это было, бабушка девятнадцать лет неподвижно просидела на кровати, теперь восемь лет сидела тетка, сестра матери. Руслан всегда боялся стать таким. «Небо не позволит этого. Аллах меня любит и заберет сразу, я постоянно его об этом прошу», – всегда смеялся Руслан. Особенно этот вопрос стал актуальным, когда однажды Руслан позвонил Асе и сказал, что правая сторона ничего не чувствует.
– Ты где сейчас? – оборвала она его.
– Еду по проспекту Мира.
– В каком именно месте?
– Около ЖБК.
Железобетонный комбинат Ася знала.
– Очень хорошо. Через две остановки справа будет медицинский центр Яснова, заезжай туда.
– Может, пройдет, – заскулил Руслан. Ехать в больницу ему не хотелось.
– Прямо сейчас и сию минуту, – почти закричала она в телефон, чем напугала рядом сидящих пассажиров аэропорта.
– А что я им скажу?
– Все, что сказал мне, скажи им. Скажи, что у тебя предынсультное состояние.
Тогда Руслан послушался, из медицинского центра его увезли в больницу скорой помощи. Все разрешилось благополучно. Через две недели Руслан уже не вспоминал о своей болячке…
– Давай в больницу, – потребовала Ася, когда они сели в машину.
– Надоела.
– Собрался девятнадцать лет сидеть в инвалидном кресле?
– Ты чудовище, – сглотнул обиду Руслан.
В больнице с трудом уговорила врача сделать срочную магнитно-резонансную томографию.
– Вы что, врач? – отнекивался молодой человек в белом халате.
– Нет. Но у меня мать умерла от инсульта, я три года за ней ухаживала, пять раз лежали в больнице. Я насмотрелась на этих инсультников, может, побольше вашего. – Последнюю фразу можно было, наверное, не говорить, но Ася уже закипала от злости.
 
Пока сидели в коридоре в ожидании врача, Руслан взбеленился от совсем неудачных примеров: некоторые больные, цепляясь за поручни здоровой рукой, тащили свое полуживое тело вдоль стены, других везли на коляске или тележке. Всех объединяли только отсутствующие взгляды. Они словно говорили: да мы живы, но мы не люди.
– Я только от такой картинки сдохну, – жаловался Руслан и с удовольствием наблюдал за пожилой уборщицей, пышущей здоровьем. Она ходила вслед за шваброй и лихо обкатывала стулья, инвалидные коляски, ноги в больничных тапочках.
Заметив Руслана, уборщица вся всколыхнулась счастьем.
– О! «Пехорку» завезли?
Речь шла о пряже. Для Руслана она была сплошным туманом, в котором он терялся и не разбирался. Пехорка-мохорка-мешорка – все едино как неразборчивое, непонятное словоблудие. Руслан взглядом попросил помощи у Аси.
– Машина идет с фабрики. Дня через два будет. Приходите, будет очень хороший ассортимент, – ответила Ася.
Уборщица с недоверием посмотрела на Асю и вновь обратилась к Руслану.
– А мерцающий терракот будет?
– Будет.
Уборщица, видимо, расстроилась, что Руслан не удостаивает ее ответом и позволяет какому-то заморышу встревать в их благочинную беседу.
– Значит, приду через два дня, – кивнула она Руслану и вновь пошла за шваброй по длинному коридору. В какой-то момент обернулась и с улыбкой добавила: – Передавайте жене привет.
Ася чуть не расхохоталась в голос. Ясно же, что фраза «передавайте жене привет» говорилась Руслану, но предназначалась Асе, этой несдержанной выскочке, которая непостижимым образом прицепилась к уважаемому в городе предпринимателю. В том, что Руслана знали многие, Ася не раз убеждалась, в любом месте с ним могли поздороваться, начать говорить, спрашивать о завозе, наличии товара. Он довольно часто не знал или не помнил собеседника, но неизменно отвечал, вежливо улыбался. Известность ему принес магазин, который в городе пользовался большим успехом. Руслан всегда сидел за кассой, и поэтому практически все покупатели проходили через него. Еще Руслан запоминался своим шрамом на губе. Когда он родился, врачи долго не решались сообщить матери об этом, но потом сказали. Она очень расстроилась, но не из-за сына, а совершенно по другому поводу. Знала, что муж с таким ребенком домой не пустит. Так и оказалось.
– Уходи! У меня не может быть такого сына. Я нормальный, ты нормальная, а откуда он? Откуда принесла, туда и неси, – кричал Файзхан и, отказываясь принимать жену с сыном, закрывал перед ними дверь, менял замки.
Мать с Русланом бесконечно пряталась по соседям и однажды обратилась к врачу. Он отказался оперировать шестимесячного кроху. «Шесть лет исполнится, тогда и приходите», – вещал доктор. Мать Руслана отчаянно искала врача, который согласится. Ее стоны и слезы однажды все-таки дошли до сердца одного пожилого, весьма уважаемой хирурга. Сделал все аккуратно и ювелирно. Но Руслан был маленьким шестимесячным малышом, которому невозможно было объяснить, что от бесконечного плача швы на губе могут разойтись. Мать круглосуточно Руслана баюкала, целовала, тискала и все равно не справилась. Швы разошлись, немного перекосив рот и нос. Особенно это было заметно при разговоре.
В последние годы женщины баловали Руслана вниманием, и это до противности искажало его характер. Слава затмевает разум. И уже трудно понять и разобраться, что это еще одно самое сложное испытание. Выбраться из облака восторга – наисложнейшая задача, потому что оно обволакивает, убаюкивает, шепчет. Облако размыто по краям и скрадывает границы, когда успех перетекает в признание, лесть – в зависть. Ах, Руслан… какой у вас взор, стойка, бравада. Ах, какие повадки! Сначала возникает недоумение, непонимание, а после привыкания вырастает потребность. И в итоге от упоения любовью к себе уже не видишь близких, они становятся частью твоего интерьера, столь естественной и необходимой для украшения быта.