На дальних рубежах 2 (СИ)
В тот день Кора на работу опоздала, но все-таки пошла. Это было ошибкой, несомненно. В таком состоянии толку от нее не было никакого, но отпуск в связи с утратой она взять не могла, как не могла обратиться к штатному психиатру за помощью. Оглохшая, ослепшая от горя женщина существовала в неком Лимбе. Потеря была настолько огромной, что, казалось, после нее не осталось вообще никаких чувств. Только пустота.
Дни потянулись унылой вереницей, смазанные, тусклые, пустые и бессмысленные. Мозг все время застилал какой-то туман, любая мысль вязла в нем, как в вате. Кора не могла читать рабочие документы, она смотрела на листы с текстом и видела просто что-то черное на белом. Концентрация требовала неимоверных усилий, и Кора, у которой сил в эти дни и так было мало, быстро утомлялась. А ведь еще недавно Коре казалось, что она обрела второе дыхание после возвращения на Айоку, и вот снова жизнь выбила у нее почву из-под ног.
И все же каким-то чудом ей удавалось имитировать работоспособность, иначе ее бы отправили на осмотр у психиатра, и после диагноза "депрессия" ее ждала бы отставка. В общем-то, правильно, ведь от Коры зависели жизни других, но пока все было тихо, так что можно было и не списываться в утиль. Тем более, что во время обычных для ее группы упражнений и огневой подготовки Кора действовала так, как надо. Пожалуй, это как раз ей удавалось хорошо и приносило хоть какое-то облегчение. Она отключалась от тягостных чувств и мыслей и фокусировалась на привычной сиюминутной задаче с четко очерченными рамками. Правда, после этого она чувствовала себя совсем выгоревшей, чего раньше никогда не было, но это тоже можно было скрыть.
Худо-бедно, но она нашла какой-то ритм, вслепую нащупала путь и продолжила жить, хотя бы просто на инстинктах. Это не меняло того факта, что Кора просыпалась, жила и засыпала с одной-единственной мыслью, всегда маячившей где-то на фоне: Джейс погиб. Вместе с ним из жизни ушли краски, вкусы, запахи. И все же жизнь неумолимо продолжалась, ей было все равно. Мир внутри Коры крошился и осыпался, но мир вокруг нее не замечал ни ухода из жизни светлого, замечательного человека, ни чьей-то внутренней катастрофы, связанной с этим.
В таком состоянии ее и нашел спустя пару недель Коди. Он поймал ее на выходе из командной штаб-квартиры, когда Кора покидала ее, переодевшись в гражданское после тренировки. Друг мгновенно оценил ее состояние и внешний вид. Поняв, что Бурбуль пришел по делу, Кора посторонилась, запуская его в комнату "Сьерры". Не совсем по правилам, но Коре было сейчас все равно.
— Я так понимаю, ты уже слышала, - произнес он вместо приветствия. Кора лишь кивнула в ответ. - Как справляешься?
— Справляюсь, - прохрипела Кора. От стресса голос у нее стал ломким и сиплым.
— Угу, - скептически протянул Бурбуль. - Оно и видно.
— Ты это хотел мне сообщить?
Бурбуль недовольно сжал губы, ему не нравились безысходность и обреченность, так и сочившиеся из каждой поры его старой боевой подруги.
— Хотел убедиться, что ты не рассыпалась в труху, ну и жилетку для соплей предоставить, - буркнул он.
Кора подняла на него глаза, в которых не было ничего кроме всепоглощающей неизбывной боли. Бурбуль понял, что под таким гнетом Кора вот-вот сломается, потому что одному такое не вынести. Всем доводилось видеть, как друзья и сослуживцы тонут и захлебываются в тоске, если не на кого опереться.
— У тебя есть с кем поговорить? - спросил он. - Родители? Психолог? Хоть кто-то?
— Не нужно, - устало произнесла Кора, опускаясь на диван. - Родители у меня - люди хорошие, но Джейса, кажется, так и не приняли. Не хочу с ними о нем говорить. Да и не о чем тут трепаться. Кто я ему? Никто. Два года как расстались... Жизнь уже дальше пошла.
— Ага, то-то я и вижу, как далеко она ушла у тебя...
Кора лишь вяло пожала плечами. Тело было обмякшим, а лицо почему-то болело, и горло сдавливало стальным кольцом. Она непроизвольно потерла нижнюю челюсть, пытаясь избавиться от напряжения.
— Это все глупости, Бурбуль. Я напридумывала себе бог знает что. Видимо, на что-то надеялась. А теперь всем надеждам конец. Я справлюсь. Не сразу, но справлюсь.
— Что-то я не понял... Ты о чем?
— Не важно, прости. Мне, наверное, просто жаль упущенного времени. И вообще, человек погиб, а я о себе. Нехорошо это...
— Ну, раз он погиб, ему уже все равно, а вот ты, мать, меня откровенно расстраиваешь.
— Добро пожаловать в клуб, я в последнее время многих расстраиваю.
— Кора, нельзя же так! Черт подери, ты же не одна, в конце концов! Ты так докатишься черт знает до чего! - обеспокоенно ругался Бурбуль, но его слова разбивались о стену равнодушия, как прибой о скалу.
— Может, это было бы справедливо, - едва слышно произнесла не похожая на саму себя Кора, глядя остекленевшим взглядом куда-то в сторону. - Он был прав, если бы не я... Если бы я не устроила Джейса работать к нам, он бы не погиб...
— Кто это сказал? Кто "он"?
— Его брат.
— Ну, милая моя, с горя на кого только не кинешься! Мало ли что он сказал! Это же был единственный путь к свободе. И Джейс сам его выбрал. В конце концов, мужик сам должен распоряжаться своей жизнью. Вот он и распорядился. Знал, на что шел.
Кора слушала молча, отрешенно. Все доводы тонули в тумане, окутавшем ее сознание.
— Это не честно, Бурбуль... - еле слышно произнесла она. - У него был шанс на свободу, на счастье с кем-то. Он же уже начинал жить... Он не заслужил этого... Мы с тобой сами выбирали свою работу, но для него это был единственный шанс... Как я могу не винить себя? Я же продала его...
— Очень просто. Ты сделала для него все, что могла. Поверь, мало кто вообще стал бы так впрягаться на твоем месте. Этот братец его должен тебя на руках носить, а не с дерьмом смешивать. И вообще, мог бы и помягче с любимой женщиной своего брата...
Кора болезненно скривилась.
— Какая я любимая? Бывшая хозяйка - да. А любимая уже другая была, судя по всему. Я - никто.
— Ууу, как все запущено, оказывается. А ну-ка, с этого момента поподробнее, - Бурбуль подсел к Коре и приобнял за плечи.
Кора сухо изложила суть встречи с предполагаемой новой пассией Джейса. Эмоций в ее голосе не было ни грамма. Бурбуль внимательно выслушал ее, потом долго молчал и, наконец, авторитетно выдал:
— Не верю. Херня все это.
— Как херня, если я сама видела?
— Ну и что? Мало ли что там себе надумала какая-то левая шмара? Я сам видел, что Джейс в тебя влюблен по уши. А такие мужики, если уж влюбляются, то крепко. Погоди... ты из-за этого теперь себя давишь и нормально не выпускаешь пар?
— Да не давлю я! - вдруг огрызнулась Кора, отстраняясь. - Что мне, головой об стену биться? Ну вот что мне делать, Коди, а? Что я кому расскажу? Что у меня погиб... кто? Мой бывший любовник? С которым два года как разошлись?! Да я себя идиоткой чувствую, понимаешь?! Потому что мы уже никто друг другу, а я...
Вскочившая было Кора остановилась, будто наткнулась на стену. Голос, набиравший силу от гнева, вдруг надломился:
— Я дышать не могу, когда вспоминаю, что его больше нет. Да пусть бы он не вернулся никогда ко мне, но хоть бы он жил, Коди! Хоть бы жил... Я же только хотела, чтобы он стал свободен, понимаешь? Со мной, без меня, да какая разница! Он заслужил быть свободным, быть счастливым... А теперь его нет...
По ее лицу катились слезы, но рыдать навзрыд у Коры уже не было сил. Она закусила губу и отвернулась, задержав дыхание и позволяя соленым каплям струиться по щекам. Бурбуль встал, подошел к ней и неожиданно нежно обнял.
— Дыши, глубоко дыши, легче будет, - ласково проговорил он. - Какая же ты все-таки дурёха. Вам же, бабам, так хорошо - включила фонтан из обоих глаз, прорыдалась, посопливилась, и легче стало! А у тебя вечно все не как у всех. Зубы стиснула и терпишь. Зачем? Кому от этого легче? Эх ты!
Не любивший "водных шоу" и не терпевший женских эмоциональных сцен Коди удивительно терпеливо относился к таким моментам с Корой. Хотя, стоило признать, моменты эти можно было пересчитать по пальцам одной руки. Других женщин он утешать не умел и не любил, всегда это у него получалось коряво и грубовато, но с любимой Ведьмочкой бывалый вояка был необычайно мягок. Вот и сейчас Бурбуль позволял ей спокойно поплакать и просто ждал, когда она выдохнется. Когда Кора, наконец, отстранилась от него, стало ясно, что желаемого катарсиса не произошло - ее лицо было мокрым, раскрасневшимся и все таким же безжизненным. Легче ей не стало, стало просто... пусто. И очень, очень холодно.