Трактир «Волшебная жемчужина»
В далеком и беззаботном детстве кабинет отца казался ей загадочным, таинственным местом, куда матушка строго-настрого запрещала заходить. Тогда маленькая Енын представляла, что в этой комнате живут волшебные создания, которые помогают министру Киму в его непростом деле. Сейчас же она видела, что ничего особенного здесь нет: полки с книгами, стол с письменными принадлежностями, мягкие подушки, на которых восседал министр, напольные светильники и… все. Никаких украшений и изысков, только все необходимое для работы.
Однако у Енын все равно защемило сердце, едва только она представила отца, до ночи трудящегося над документами. Ведь сейчас ей, единственной дочери, придется покинуть дом своих дорогих, любимых родителей, которые в ней души не чаяли. И хоть с батюшкой у нее сложились не очень близкие отношения, но он всегда был опорой их семьи, дома, клана, и Енын боялась остаться наедине со страшным и враждебным миром, куда она собиралась уйти.
Она тяжело вздохнула, чувствуя, как вина из-за предательства точит душу. Но отступать было нельзя, нужно довершить все, что задумала, освободить Суджон и попытаться выжить. А уж потом вымаливать прощение у родителей за свои ужасные поступки.
Енын подошла к столу, за которым по обыкновению сидел отец, изучая документы. Боясь зажигать светильник, она на ощупь взяла тонкий лист бумаги и обмакнула кисть в разведенную, но уже загустевшую тушь. В сочившимся из-за двери лунном свете Енын могла различить большие иероглифы, которые выводила ее дрожащая рука. Чтобы ее безумный поступок не был напрасным, она написала также записку для Суджон, в которой рассказала о своем побеге и о том, что утром ей немедленно нужно отправиться к магистрату, чтобы отдать вольную и наконец вернуться к семье. Хорошо, что она с детства учила подругу грамоте, и Суджон умела читать. Осторожно взяв со стола отцовскую печать, она с силой прижала ее к самовольно созданному документу и тихонько положила обратно.
От осознания того, что она только что совершила, внутри все звенело, как натянутая струна каягыма [26]. Отец никогда ее за это не простит, но, когда жизнь висит на волоске, начинаешь иначе смотреть на вещи. И то, что раньше пугало до ужаса, сейчас казалось всего лишь смелым и необычным приключением.
Подождав, пока высохнет тушь, Енын аккуратно свернула бумагу и сунула в рукав чогори. Маленькими перебежками добралась до своей спальни и, стараясь двигаться как можно тише, начала собираться. Уложила в шелковый узелок два платья, теплый чанот, посоны и туфли. Оставив свой нехитрый скарб на полу, она тихонько зашла в комнату Суджон, которая была смежной с ее спальней. Едва дыша, положила только что сфабрикованный документ и записку на пол рядом с ее постелью и очень осторожно открыла комод, чтобы позаимствовать одежду. То и дело оглядываясь на спящую служанку, Енын, все еще поражаясь собственной смелости, вернулась к себе в комнату и переоделась. Выдохнула, чувствуя какую-то странную легкость во всем теле и звенящую пустоту в голове. Она приложила холодные ладони к пылающим щекам и покачала головой. Неужели она действительно собирается сбежать из дома?! Она, любящая, покорная дочь министра, которого так ценит сам государь! Немыслимо! На миг в мыслях возникло потрясенное лицо отца, заплаканные глаза матушки, и стало так невыносимо тошно от всего, что она делает, что захотелось прямо сейчас все отменить. Забыть, что она на волосок от смерти, забыть проклятого Сина, его всесильного брата, который выбрал ее для каких-то своих целей, забыть все, что с ней произошло за последние дни, и притвориться, что все ей приснилось. Убедить себя, что вопиющие события прошедших дней – лишь плод ее воображения или последствия принимаемых лекарств. Вновь вернуться к привычной, простой и понятной жизни молодой дворянки, готовиться к свадьбе и вместе с Суджон мечтать о том, как она будет счастлива после замужества.
Но – увы – невозможно стереть себе память. Время не повернуть вспять и ничего уже не изменить. Сейчас в ее силах лишь спасти свою жизнь любой ценой, а потом… Что ж, позже она примет все, что ей уготовано судьбой, ведь если ты жив, то можешь все.
Постояв немного в комнате и всей душой надеясь, что когда-нибудь еще сюда вернется, Енын в последний раз взглянула на комод, где лежали ее любимые наряды, на расписанную лотосами ширму, бросила короткий взгляд на стену, за которой тихо спала Суджон, решительно взяла узелок с вещами и бесшумно выскользнула из дома. Как можно тише побежала к тайной калитке, где еще совсем недавно забрала у Ючона ту проклятую книгу, с которой и начались все ее злоключения. Ей казалось, что хруст снега под ногами и даже дыхание слышат все обитатели дома и что стража вот-вот кинется за ней в погоню. Однако, как ни странно, словно сами Небеса помогали ей, и по пути не попалась ни одна живая душа. Юркнув за калитку, Енын едва перевела дух и, наконец, вдохнула морозный воздух полной грудью. Подняв голову, она тоскливо посмотрела на высокий каменный забор и черепичную крышу родного дома и, не давая себе времени на сожаления, бросилась вперед по дороге к трактиру Сина. Слезы душили, но она не могла позволить себе слабость. Сейчас не время для этого.
Не чуя под собой ног, Енын бежала, петляя по узким улочкам, и не заметила, как миновала несколько кварталов. Она запыхалась, на лбу выступила испарина, несмотря на то что на улице было по-зимнему холодно. Узелок с вещами оттягивал плечи, а «Волшебной жемчужины» все не было видно, и Енын испугалась, что потерялась. Однако, завернув в очередной поворот, она с облегчением увидела знакомую вывеску и устремилась к ней.
Енын уже схватилась за шершавую деревянную ручку, как вдруг услышала прямо за спиной странный хлюпающий звук. Она медленно обернулась и онемела от ужаса. Поначалу ей показалось, что напротив нее стоит женщина в покрывавшем голову чаноте, но уже спустя несколько мгновений стало ясно, что это не так. Странное, слегка прозрачное и будто бы желеобразное существо протягивало к Енын два длинных щупальца. Оно медленно ползло к ней, издавая жуткие хлюпающие звуки и оставляя за собой мокрый след на замерзшей земле. Отвратительное создание напоминало огромного кальмара, за исключением того, что имело человеческую голову и довольно миловидное женское лицо.
– Помогите… Мое дитя… – скрипучим голосом произнесло существо и, будто потеряв последние силы, с мокрым чавканьем рухнуло на землю.
Енын не закричала только потому, что совершенно потеряла способность издавать звуки. Одеревеневшими от ужаса и холода пальцами дернула на себя дверь трактира и ворвалась внутрь. Скорее к Хэиль, к Имуги и… к Сину! В ее жизни стало слишком много чудовищных созданий, но даже рядом с духом ветра она чувствовала себя в большей безопасности, чем наедине с неизвестным чудовищем посреди холодной улицы.
Пробежав по инерции несколько шагов, Енын остановилась. Увидев усеянный осколками хрусталя пол, она сначала не поняла, что не так.
– Святые Небеса, что здесь произошло? – ахнула она, от потрясения забыв об оставшемся снаружи монстре.
– А вот и ответ, – хитро подмигнул ей Ханнелиум и растворился в воздухе, оставив Хэиль, Имуги, Сина и Енын в звенящей тишине.
Енын пораженно смотрела, как хрустальные останки некогда прекрасных деревьев тают, оставляя после себя прозрачные, словно слеза, лужи. Странно, но сейчас казалось, что в ледяной пещере действительно стало теплее. Енын подняла голову и увидела, как с полупрозрачных стен медленно скатываются капли и с тихим звуком разбиваются об пол.
– Ты… ты как, друг мой? – осторожно спросил Имуги, не решаясь подойти к Сину. Тот выглядел так, будто вот-вот лишится чувств. И без того бледное лицо стало белее снега. Енын даже на секунду испугалась за него.
Син покачнулся и ухватился за шершавый ствол ближайшего дерева, но тут же брезгливо отдернул руку.
– Енын! Ты как здесь оказалась и почему в таком виде? – Хэиль подбежала к незваной гостье, с беспокойством оглядывая ее с ног до головы.