Трактир «Волшебная жемчужина»

Девушка удивленно смотрела, как большой воздушный змей, неспешно кружа над ее головой, медленно опускается рядом, словно домашний зверек возле своей хозяйки. Недоуменно взглянув на алую ленту в своей руке, Енын подняла змея с земли. Он выглядел почти так же, как и в прошлый раз в бамбуковом лесу, только сейчас как будто стал больше, и Енын едва могла обхватить его руками. Темно-синее полотно, расписанное золотыми драконами, изменилось. И, приглядевшись повнимательнее, она заметила, что рисунок стал другим: на длинных драконьих хвостах появились новые узоры, оскалившиеся морды стали выпуклыми, с изумрудными вкрапинками и выглядели как живые.
– Снова змей? Твой разум так и тянется к этой странной игрушке. Интересно, что же твое подсознание хочет этим сказать? – Енын почти не удивилась, когда услышала за спиной знакомый голос.
– Возможно, что я отчаянно хочу жить? – Повернувшись лицом к Сину, она смерила его холодным взглядом. – Зачем ты здесь? Или опять скажешь, что это я тебя позвала?
– Не совсем. – Син заложил руки за спину и поднял голову к небу. – Я хотел посмотреть, что тебе приснится после того, как я спас тебя, а ты даже спасибо не сказала.
– Зачем мне благодарить своего убийцу? – равнодушно пожала плечами Енын и отвернулась. Она ждала от него других слов. После того как Син помог ей, всего на мгновение показалось, что его отношение к ней изменилось. Глупо было так думать.
– Не понимаю, почему я постоянно должен выслушивать твои обвинения? – Син болезненно поморщился, сдвинув брови. – Это закон тонкого мира: каждый дух ищет возможность проникнуть в мир людей, и не моя вина, что именно ты забыла свои чертовы туфли на пороге!
– Так я еще и виновата, выходит? – всплеснула руками Енын, не уставая поражаться бессердечности высокомерного духа. – Ты хоть знаешь, что такое человеческая жизнь? Понимаешь, насколько она ценна? Я не твой каприз и родилась не для того, чтобы исполнять твои прихоти!
– А для чего? Чтобы воплотить в жизнь те непотребства из книжонки с каким-нибудь низкорослым, широколицым сыном господина Яна? – Впервые за все время их рокового знакомства Син вышел из себя. Енын даже немного испугалась, глядя на то, какой яростью полыхнули его глаза, как затрепетали крылья тонкого носа и как угрожающе развеваются полы одежды от внезапно налетевшего ветра.
– И что же тебя так злит? Вот захочу и воплощу все хоть завтра! – запальчиво выкрикнула Енын, дерзко вскинув голову. – Проснусь и пойду к сыну господина Яна! Все равно свадьбы уже не будет, так хоть испытаю перед смертью то, что…
Она не успела договорить, потому что Син стрелой метнулся к ней, подхватил под руки и взмыл в небо. Испуганный крик застрял в горле, когда Енын оторвалась от земли, оказавшись в невесомости. Она видела перед собой только полыхающие злобой черные глаза, чувствовала жесткие, будто стальные, пальцы и слышала свист ветра в ушах, который заглушал безумный танец ее перепуганного сердца.
Она медленно скосила глаза вниз и увидела белоснежные клубы облаков под ногами. Ни земли, ни гор, ни равнин.
– Отпусти меня! – закричала наконец она и дико забилась в руках духа.
– Страшно, маленькая госпожа? – осклабился этот негодяй, наслаждаясь ее ужасом. – Это твое наказание за неподобающие мысли и поведение.
– Отпусти, ненормальный ты психопат! – Енын извивалась, в то же время неистово впиваясь в его плечи пальцами. Больше всего на свете она боялась, что он воспримет ее слова всерьез и действительно разожмет руки, как в прошлый раз.
На долгие мгновения их взгляды схлестнулись, как два клинка. Испуганный – Енын и сердитый – Сина. В следующий миг в глазах духа что-то будто раскололось, и мягкий свет разлился на дне черных зрачков. Спустя несколько секунд, за которые Енын уже несколько раз успела проститься с жизнью, он вдруг сказал:
– Посмотри вниз, маленькая госпожа.
– Издеваешься, да? – захлебываясь страхом, спросила она, чувствуя, как подол пышной юбки бьет ее по ногам.
  
– Посмотри.
Едва живая от страха и пронизывающего ледяного ветра, Енын осторожно опустила голову и на мгновение забыла обо всем на свете. Пушистые облака растаяли, как дым, и ее взору предстал пейзаж необыкновенной красоты. Небо из голубого стало лиловым, а темно-красное солнце бросало лучи на густой лес под их ногами. Мощные кроны были такого насыщенного фиолетового цвета, какой не мог существовать в природе.
По-прежнему крепко держась за Сина, Енын вместе с ним мягко опустилась на широкую поляну, сплошь покрытую ярко-розовыми цветами. Почувствовав под ногами опору, она отпрянула от духа и, как зачарованная, пошла вперед, осторожно раздвигая руками необычайно красивые цветы. Отдаленно они походили на фиалки, только нежные бархатистые лепестки были больше и благоухали так, словно Енын оказалась в райском саду. Голова кружилась, и сознание туманилось от невыразимой прелести этого аромата.
Она опустилась на колени и жадно втянула носом сладостный запах.
– Это аромат эйфории. Из семян этого цветка я делаю Напиток успокоения для духов, – тихо сказал Син.
Енын обернулась к нему и счастливо улыбнулась. Это волшебное место как нельзя лучше подходило прекрасному потустороннему созданию, которое будто родилось из неописуемой красоты этого леса.
Син озадаченно сдвинул брови.
– Значит, все-таки ты признаешь, что я красивый.
– Ты необыкновенный. Невыразимо, почти болезненно прекрасен, – прошептала Енын, почувствовав горький укол в самое сердце. – И тем ужаснее твое равнодушие к людям.
Лицо Сина окаменело. Он сжал челюсти, но не проронил ни слова. Енын тоже не хотелось ругаться, находясь в таком райском месте, поэтому она просто медленно побрела к кромке деревьев, сыпавших свои лиловые листья на ярко-зеленую траву.
– Где мы? Разве такое место существует на самом деле? – спросила она, осторожно касаясь шелковых листьев.
– Во снах возможно все. Но кто сказал, что созданные нашим сознанием миры не могут существовать на самом деле?
– Значит, этот лес – плод моего воображения?
– Не совсем. – Син многозначительно кашлянул. – Моего тоже, вообще-то.
Он приподнял брови и легонько щелкнул пальцем по тонкой веточке.
– Почему? – спросила Енын.
– Что – почему? – недовольно буркнул Син, будто предчувствовал, что вопрос Енын ему совсем не понравится.
– Почему ты показал мне это чудесное место? Ведь ты ненавидишь меня. – Енын внимательно смотрела на Сина, пытаясь разглядеть за плотной скорлупой равнодушия, о чем он думает на самом деле. Отчего-то ей казалось, что он совсем не такой, каким хочет казаться, и что внутри, где-то очень глубоко, в нем все же живет что-то человеческое.
Син сорвал цветок эйфории и делано бодрым голосом сказал:
– За что мне ненавидеть человека, который подарил мне шанс на осуществление заветной мечты?
Он будто специально избегал встречаться взглядом с Енын и вертел в пальцах тонкий стебель.
– Я и не ждала от тебя других слов. Зачем только спросила, – обреченно пожала она плечами.
– Ты хочешь, чтобы я встал на твое место, но ты совсем не хочешь посмотреть на ситуацию с моей точки зрения. Разве это правильно? – Син задумчиво обрывал лепестки цветка, которые падали ему под ноги. – Ты ведь не знаешь, почему я хочу стать человеком. Тебе неизвестны мои мысли, чувства, желания. Ты и понятия не имеешь, как важно это для того, кто тысячелетие жил без единой надежды на чью-то любовь.
Енын сделала несколько шагов к нему, ощущая, как противоречивые чувства бьются в груди, перебивая друг друга. Такой красивый, всесильный, могущественный. И такой одинокий. Несчастное создание, чье сердце отчаянно тянется к человеческому теплу. Его никто никогда не любил, и в этот момент Енын всем своим существом захотела помочь ему. Коснуться фарфоровой кожи щек, обнять и своим горячим сердцем согреть его холодную, ожесточившуюся душу.