Покорение хаоса. Прозревшие (СИ)

Слушают очень внимательно, однако большинство явно недовольно содержанием посыла. Но это они просто продолжения ещё не услышали.
Делаю финишные подсчёты в уме. Насколько я разобрался, в нашей группе состав пёстрый.
Девять выходцев с постсоветского пространства, из них две девушки.
Американцы нормально оторвались, на деле их пятнадцать, но это вместе с африканцами, которых они признали за своих и подтянули. А ещё с ними канадец, пара европейцев и австралиец. Четыре девушки. Независимо от происхождения, это звено буду называть именно американцами.
Азиатов в итоге вышло восемнадцать, кто-то даже пошутил, что это первая гильдия. Пять из них девки. Но вообще, максимум четверо чего-то стоят, остальные щупленькие, молодые или попросту растеряны. Кажется, там и мысли нет в беседу включаться.
Четверо арабов, индус, индиец и оставшиеся два африканца именно с чёрного континента. Эти образовали собственное идейное объединение. Все мужики.
Итого, ребят выходит тридцать девять. Одиннадцать девчонок, их в расчёт не беру.
— Так, ну предположим. Что дальше? — подключается араб по имени Фохит.
— Предлагаю начинать адаптироваться к местным условиям и вектор мышления изменить. — Делаю короткую паузу, всё внимание на мне. — Давайте иначе. Ещё раз: кто из ребят готов драться? Но речь теперь не о желании, а с понимаем, что надо и больше некому. — Вроде среди моих зашевелился один из хохлов. Жду, но тишина, лишь Тимофей кивает. — Хорошо. Просто пояснил, чтобы вопросов дальше не возникало! — Подготавливаю почву, ибо собираюсь вбрасывать возможный повод для некоторых передумать. И перехожу к сути: — Смотрите, я о своих проблемах не рассказываю, скажу прямо: мне оно в целом нах не упёрлось. Но! Если каждый из ребят готов сброситься по десять монет, чтобы не тянуть жребий, я согласен участвовать.
Озвучив, спокойно осматриваюсь. Сходу видно, что группа разделилась на два лагеря. Понять бы ещё, вторые недовольны или пока не поняли, о чём речь…
Примечаю: Халибуш неожиданно взглядом выражает одобрение. Явно оценил.
Его напарник, наоборот, напрягается, словно я правило какое нарушаю. Иль один из его личных принципов. И вдруг лезет в систему. Экран видят все, а содержимое на нём — исключительно пользователь. Вчитывается не менее вдумчиво, чем слушал меня.
— Триста восемьдесят выход, если только про ребят речь? — уточняет Хитара, пользуясь паузой. По настрою видно, что моё предложение его полностью устраивает. — Дерёшься-то хоть нормально? — легонько поддевает.
— Смотря с кем поставят. Но у меня всегда есть план, — отшучиваюсь.
— Хотелось бы верить, — добавляет араб.
Решаю сам дополнительный вопрос поднять:
— По-хорошему, стоит и Тимофею заплатить.
— Он же вызвался сам! — удивился Гайвим.
— И?.. — недовольно возражаю. — Ты ведь не вызвался!
Он брезгливо фыркает и отворачивается.
Раздражают такие. Я-то наглый, могу и похлопотать за товарища. Нет у сибиряка коммерческий жилки, видать, впрочем, как и необходимой наглости.
— Не, Хорос, ты за меня не переживай. Не обеднею, денег не надо, — поспешил откреститься Тимофей.
Ну, а я что? Моё дело предложить, его — отказаться. Отчасти я рад, ведь вторым шагом собирался предложить ему половину своей награды. Теперь подумаю, во многом решение будет завесить от исхода боя.
Наиболее жадная часть отряда особо не скрывает радости. Кстати, таких немало.
И сами проблемы не готовы решать, и даже косвенному участию не рады, когда им соскочить без особых потерь по накатанным предлагают…
Раздражение сдерживаю.
— Можно подробнее? Деньги мы за победу платим или в любом случае? — уточняет Джон.
Спрашивает, а сам на своих ребят оглядывается.
Возможно, о моих интересах печётся, отнимая у всех прочих шанс переобуться и попроситься участвовать.
— В любом случае, независимо от расклада. Причём, сбрасываетесь сейчас, а отдаёте после боя. Типа гарант, несгораемая сумма! — дополнительно объясняю, закрепляя результат.
— Ага, хорош гусь. За триста девяносто шеллов и я готов пять минут потерпеть, сдохнуть и переродится. Снял-то, небось, копейки, или вообще ничего? — Вот уж от кого не ожидал, так это от одного из наших хохлов, ник Арий.
 
Хотя о чём я, наверное, стоило.
Из себя украинец щупленький, даже хилый, хоть и длинный. Крупный широкий нос, впалые щёки, лицо мышиное, словно пятёрку отмотал или на хмуром сидел вдвое дольше.
Вижу ещё пару-тройку заинтересовавшихся морд.
— Я не против, хочешь — иди, мне-то тебе всё равно не башлять, я соскока не оформлял, — с наездом, нагло лыблюсь спорщику.
Тот задумался, но неожиданно вступает инструктор:
— Нет, так дела не делаются! — возмущённо. — Иди ты, доверия больше внушаешь, — Халибуш указывает на меня.
Даже не знаю, это дело принципа или он сравнил наши комплекции.
Мой оппонент, приуныв, отворачивается.
— Значит, решено! — констатирует Бибо, пододвигая к нам с Тимофеем фунфырики.
Вся группа внимательно наблюдает.
Беру в руки. По виду словно кислота или нефть. Извлекаю пробку, принюхиваюсь, мгновенно осознаю, что зря. Всю физиономию скрючило от вонищи. Аж шея немеет.
Инструкторы ржут с нас. Тим, зажав нос, опрокидывает залпом, морщится и кривит рот.
Теперь я. И аж затрясло, я же всегда в подобном крайне брезглив, как и в еде избирателен.
Жар по телу, сильно кружится голова. Секунду спустя берёт озноб. Руки просто ходуном ходят.
В середине стола во всю его длину растягивается бледно-синий монитор. По нему рябь, изображения нет.
Немеет теперь уже всё, перестаю чувствовать конечности. На лбу испарина, как при температуре сорок, мокрый весь.
Тимофей выглядит на порядок бодрее. Кажется, это я так хреново её переношу.
— Пойдёмте-ка, — поднимаясь зазывает Халибуш.
Замечаю, как полоса здоровья над Тимофеем вновь заполняется красным. Над ним аж пар понимается.
У меня должно быть примерно то же, потому что малость легчает.
Встаю, придерживаясь за стол и всё равно качает. Тимоха уже совсем бодрячком, ещё и меня придерживает.
Шагаю, словно в бреду, перед глазами всё расплывается.
Инструктор впереди, на нас ноль внимания.
— Извини, — окликает Тимофей. — Может, рекомендации какие или советы дашь?
Халибуш немного замедлил ход.
— Конечно! Тряпкой не будьте, делайте то, зачем вызвались. Выложитесь по максимуму и победите, — широко улыбаяь.
«Ну спасибо, блин, уважил».
Стоило бы вслух сказать, да незачем воздух сотрясать по беспонту.
Повсюду похожая ситуация. Тройки во главе с инструкторами движутся в одном с нами направлении.
Хали с нами больше не разговаривает, да и не хочется ему докучать.
Через пять минут видим сооружение из обтёсанных каменных монолитов, расставленных по кругу на расстоянии нескольких метров друг от друга. На каждом свой уникальный символ, крупный, по одному на блок.
Вокруг уже столпотворение. Меня же наконец отпустило. Чувствую себя гораздо лучше и даже, кажется, отдохнувшим. Колено пока ещё остаточно горит, но в остальном бодро.
— Портал, — торжественно заявляет Халибуш. — Как окажетесь на арене, у вас будет три минуты на выбор оружия. Щиты можно брать, доспехи — нет. Отказ убивать автоматически приравнивается к поражению!
По его последней фразе делаю вывод, что они не навыки наши прощупать хотят, а отношение переломить к происходящему. Причём не сражающихся, а зрителей. Тюфяки и мямли тут явно не в почёте.
Вы участник! Боевая готовность 5 минут
От лёгкого волнения избавиться не получается.
Какой-то стрёмный краснокожий рогатый пришелец громко командует, и первая партия переходит черту между камнями, прикладывая ладонь к монолитам.
Визуально пространство внутри этого мини-Стоунхенджа резко меняется, от людей расходятся волны. И они попросту исчезают. Фон после этого сразу восстанавливается.
Моя очередь.