Надежды леди Коннот

– Неужели Сент-Картмейл так поступил?
– И глазом не моргнув. Там быстрое течение, а мост высокий, но его это нисколько не заботило, судя по тому, как он вскочил на узкие перила.
– И бросился в воду?
– Как пират! – Сестра заулыбалась. – Он и правда похож на пирата: у него огромный шрам на лице и длинные черные волосы.
Сефора ничего не помнила о внешности своего спасителя, только прикосновение теплых губ к своему рту, интимное и запретное в грязной воде Темзы.
– Он… пострадал?
– Да, но только потом, когда вынырнул на поверхность, потому что ты расцарапала ему лицо. На его здоровой щеке остались три глубокие царапины, и из них шла кровь.
– Но ему помогли?
– Лорды Уэсли и Росс. Они, правда, поспешили его увести, потому что к тому времени, когда Дуглас выбрался из реки, вид у него был еще хуже, чем у тебя.
Фрэнсис Сент-Картмейл, лорд Дуглас. Сефора вспоминала, что ей о нем известно. В обществе ходили о нем такие слухи… Аристократ, который не считается с правилами светского общества и часто опускается на самое дно…
Два месяца назад она издали видела его в парке, на балу у Крейтонов. Тогда он находился в объятиях женщины, которая славилась свободным поведением и считалась распущенной. Она впилась в его рот накрашенными губами… Мисс Амелия Борн, которая вышла подышать вместе с Сефорой, поспешила пересказать ей все сплетни, ходившие о Фрэнсисе. Она захлебывалась от нетерпения и любопытства:
– Дуглас настоящий красавец, правда? И это несмотря на шрам и на то, что последнее время он все реже появляется в обществе. О нем рассказывают такое… Правда, я не стала бы слушать ничего плохого о мужчине, который умеет так целоваться… – Амелия рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
После того бала Сефора вернулась домой, гадая, что бы чувствовала она, если бы ее так целовали – так самозабвенно, порывисто и откровенно сладострастно.
Что ж, теперь ей это в некотором смысле известно.
Стараясь справиться с охватившим ее возбуждением, она села.
– Можно чего-нибудь попить?
Сестра налила ей подслащенной лимонной воды с листьями мяты и розмарина и поднесла бокал к ее губам.
– Где Ричард?
– Вчера вечером он был в кабинете с отцом, старался развенчать сплетни и опровергнуть слухи, которые уже пошли в обществе.
– Какие слухи? – Сефора не совсем понимала, о чем говорит сестра; жестом показав Марии, что больше не хочет пить, она легла на подушку.
– Когда Дуглас выбрался на берег, ты прижималась к нему всем телом, и нам показалось, будто тебе совсем не хочется его отпускать. Чтобы оторвать тебя от Сент-Картмейла, Ричарду пришлось силой разжать тебе пальцы.
– Я же тонула!
– Вид у тебя был… не слишком целомудренный. Лиф порван, шнуровка распущена. – Мария от души рассмеялась. – Кстати, тебе это шло. Ты выглядела… живой и настоящей.
Сефора сделала вид, будто не слышит этих глупостей.
– Где мама?
– Она выпила пунш и легла. Должно быть, уснула до завтра, и тебе не придется иметь дело с ее волнениями. Правда, она то и дело повторяла: хорошо, что вы с Ричардом Аллерли объявили о помолвке, так что твое доброе имя не окончательно погублено.
– Не моя вина, что жеребец так бурно отреагировал на укус пчелы!
– Мама наверняка сказала бы, что куда приличнее было утонуть, учитывая, как крепко тебя обнимал твой спаситель и в каком ужасном беспорядке было твое платье!
Сефора улыбнулась:
– Мария, вечно ты преувеличиваешь! Спасибо, что посидела со мной. Ты меня очень поддержала.
Сестра взяла ее руку в свою и крепко сжала; приятно было ощущать тепло знакомой ладони.
– Кстати, ты потеряла в реке кольцо с бриллиантом, которое подарил тебе Ричард. Наверное, он еще не заметил; когда он узнает, то, наверное, не обрадуется.
– Кольцо все равно было мне велико. А несколько дней назад в ювелирном магазине я видела точно такое же… Думаю, заменить его не составит труда!
Мария рассмеялась:
– Как похоже на Ричарда – выбрать дешевое кольцо, хотя ты заслуживаешь самого лучшего!
– Оно мне нравилось.
– Вряд ли Фрэнсис Сент-Картмейл будет так скуп со своими новоприобретенными деньгами, когда ему придется жениться. Говорят, он вернулся из Америки настоящим богачом; он набрел на золотую жилу. Кстати, когда он вытащил тебя из воды, вид у него был совсем больной. Мне даже показалось, что он… чего-то боится. Надеюсь, ему уже лучше.
  
Сефора тоже вспомнила, с каким трудом ее спаситель прошел последние шаги до берега.
– Не было ли у него других ран?
– Ты имеешь в виду – кроме тех царапин, что оставила ты?
Сефора кивнула, и Мария продолжала:
– Нет, ничего похожего я не заметила. Я немного удивилась, потому что граф не задержался, чтобы выслушать слова благодарности от тех, кто наблюдал за сценой спасения. Несмотря на его сомнительную репутацию, он поступил благородно и смело, а река в том месте очень глубокая, и вода холодная. Ричард, конечно, тут же взял тебя у него и смерил его суровым и непреклонным взглядом. Может быть, именно его непреклонность отпугнула Фрэнсиса Сент-Картмейла?
– Ричарда я там вообще не помню. Знаю, что он скакал позади меня. А что было потом…
– Дуглас и два его друга шли нам навстречу, когда услышали твои крики. Они как раз поднялись на мост.
Черные волосы, черный сюртук и бугристые мускулы под пальцами, когда она вцепилась ему в плечи…
Почему-то те несколько мгновений показались Сефоре более реальными, чем все остальное за всю ее жизнь. Наверное, все дело в том, что она тонула и испытала сильный страх, ведь с ней никогда в жизни не случалось ничего по-настоящему плохого. Мария пристально наблюдала за сестрой; на ее лбу выступила морщина.
– Сефора, тебе не кажется, что подобные происшествия не случайны?
– Что значит «не случайны»?
– Последнее время вид у тебя совсем не радостный, и ты постоянно какая-то рассеянная. Точнее, ты такая с тех пор, как согласилась выйти замуж за Ричарда. У него куча денег, красивый дом и родственники, которые его обожают, и я еще не говорю о его положении в обществе, но… – Мария осеклась.
– Мария, он тебе никогда не нравился! С самого начала!
– Он напыщенный, самодовольный и обожает хвастаться своими достижениями и победами.
Неожиданно для себя Сефора рассмеялась.
– Он делает много хорошего для других…
– И куда больше – для самого себя, – возразила Мария.
– Он добр по отношению к своим родным…
– А еще добрее к тем, кто может помочь ему в неуклонном восхождении на вершины власти в светском обществе.
– Он любит меня.
Мария кивнула:
– Да, этого у него не отнимешь, но… Сефора, кто тебя не обожает? Я не встречала ни одного человека, способного сказать о тебе дурное слово! Тебя обожают даже многочисленные поклонники, которым ты мягко отказывала в своей руке.
– Мария, ты меня захвалила!
«Иногда я совсем не милая. Иногда мне хочется визжать от скуки существования и от того, какой я стала. Иногда внутри меня просыпается другая личность, которая хочет дышать свободно!» – пронеслось у нее в голове.
Прикосновение губ Сент-Картмейла к ее губам, его твердая и сильная ладонь поддерживает ее шею… Он поделился с ней воздухом, когда она уже не могла дышать.
Граф поднял ее на руки, как ребенка, как будто она ничего не весила. Наверное, он мог бы пронести ее вдоль всей Темзы! Его сила вселяла в нее уверенность. Он излучал заботу и какое-то волшебство. Ричард, субтильный представитель светского общества, едва ли способен вот так нести ее на руках!
Сравнения…
Зачем она сравнивает? Сент-Картмейл необузданный, волнующий и неизвестный. Она слышала, что в Америке он убил человека и избежал наказания.
На следующее утро ей показалось, будто ее переехал тяжелый экипаж. Мышцы, лишь слегка растянутые вчера, сильно болели.
В дверь тихо постучали; через секунду к ней вошла мать. Сефора обернулась.