Белый Шиповник и Черные Ягуары (СИ)

Возможно, подействовало участие в подготовке будущего праздника, возможно — оптимистичный настрой Ренца, нацеленного на победу, но обуревавшие Инсу всю последнюю неделю дурные предчувствия к вечеру понедельника полностью развеялись, так что спать она легла в отличном настроении и, мгновенно уснув, всю ночь созерцала пестрых бабочек, порхающих среди ярких цветов.
Соревнования начинались в одиннадцать, а занимать места зрители могли уже с десяти. Билетов, конечно, не было, но для каждого факультета был отведен свой сектор (а для некоторых — целых два), в том числе для того, чтобы студенты и их гости знали, какой из двенадцати входов им следует использовать для того, чтобы не создавать толкучки при входе на стадион.
Терд зашел за девушками ровно в десять двадцать, как и договаривались, и они втроем отправились к стадиону в шумной толпе взбудораженных ожиданием интересного зрелища студентов.
Когда до нужного входа оставалось буквально ленсов десять, Инса неожиданно заметила Ренца, который вроде как уже должен был разминаться перед соревнованиями, призывно махавшего ей из-за кустов неподалеку. «Сейчас потребует какой-нибудь особенный поцелуй на удачу», — мысленно улыбнулась Инса и решительно направилась в ту сторону, сказав друзьям: «Идите вперед, я минут через пять вас догоню». Однако когда она обогнула всё еще густые, хотя и давно облетевшие кусты, за ними никого не оказалось. Девушка начала растерянно озираться и, заметив справа какое-то движение, уже хотела недоуменно поинтересоваться: «Ты чего прячешься-то?», как внезапно ей невыносимо захотелось спать, и она отключилась.
Когда Инса открыла глаза, оказалось, что она лежит на спине на чем-то не слишком жестком в каком-то полутемном помещении. Попытавшись сесть, девушка обнаружила, что её руки и ноги крепко связаны и уже изрядно затекли, так что даже слегка приподняться ей не удалось.
— О, вы уже пришли в себя, студентка Ларисентсен, — услышала она знакомый голос, и в поле её зрения появился ан Меренья.
— Вы же уехали, — прохрипела Инса и закашлялась.
— Сейчас-сейчас, — засуетился преподаватель, — подождите, я помогу вам сесть и дам воды.
Он действительно помог ей сесть и дал напиться из металлической фляжки, которую был вынужден придерживать, поскольку руки Инсу не очень-то слушались. А когда девушка пожаловалась, что не чувствует ни рук, ни ног, ан Меренья даже немного ослабил веревки, но развязывать её предсказуемо отказался.
Они явно находились в катакомбах, хотя помещение и показалось Иңсе незнакомым. Она сидела на толстом шерстяном одеяле, постеленном прямо на пол, а ан Меренья уселся на такое же одеяло у стены напротив и задумчиво разглядывал девушку.
— Чего мы ждем? — с плохо скрытой нервозностью поинтересовалась Инса после того, как с трудом сумела убедить себя, что причин для паники нет, ведь духи пустыни сказали ей, что от рук Гернисио Рентальо она не пострадает.
— Вашего мужественного защитника, конечно. Я отправил ему сообщение примерно двадцать минут назад, так что он уже вот-вот будет здесь.
Инса хотела поинтересоваться, зачем ану Меренья Ренц, но на язык прыгнул совершенно другой вопрос:
— Значит, ваше настоящее имя — Гернисио Рентальо?
— Да, — просто ответил преподаватель и добавил: — И предупреждая ваш следующий вопрос — да, это именно я проводил темномагические ритуалы и наносил на избранниц «Черных Ягуаров» «шлемы ужаса».
Признание в тяжком преступлении, сделанное с такой обыденной интонацией, как будто речь шла о посещении синематографа, настолько выбило Инсу из колеи, что она снова спросила совсем не о том:
— И как мне теперь к вам обращаться?
— Можете обращаться так, как привыкли, — поҗал плечами преподаватель, — за столько лет я сроднился с этим именем.
— Α как вам удалось выдать себя за ана Меренья? — наконец-то вывела к действительно интересующей её теме Инса.
— А это случайно вышло, — огорошил её собеседник. — Когда двадцать три года назад я участвовал в усмирении вызванной темным магом пустынной бури неподалеку от деревни Седые Барханы, где отрабатывал по распределению, со мной в паре оказался Литель Меренья. Мы оба очень сильно пострадали, но он всё-таки больше, чем я. Умирая, Лит попросил меня передать его младшему брату семейный талисман — коготь пустынного варана, принадлежавший когда-то их далекому предку. Он вручил мне этот коготь, висевший на кожаном шнурке, и чтобы не потерять, я надел его на шею. Когда спасатели нашли меня, я был без сознания, и кто-то, я так никогда и не узнал кто, опознал меня по этому талисману как Лителя Меренья, ведь и мое лицо, и моя аура пострадали очень сильно, поэтому другие способы идентификации не сработали. Придя в себя, я сначала не мог ничего вспомнить, а когда воспоминания наконец-то веpнулись, решил оставить всё как есть и начать новую жизнь. Тем более, что мой более низкий, чем у Лита, уровень дара окружающие успешно объяснили воздействием бури.
 
— И вас никто не заподозрил? — удивилась Инса. — Неужели даже его брат не понял, что вы не Литель Меренья?
— Представьте себе, нет. Лит сначала учился в ЦМУ, потом отрабатывал по распределению, тақ что виделись с братом, да и с родителями они нечасто. А все нестыковки я вполне успешно списывал на частичную потерю памяти из-за воздействия темной магии.
— И вы так легко бросили своих родных?
— Поверьте мне, студентка Ларисентсен, иного они и не заслуживали, — мрачно заметил Гернисио Рентальо, которого Инса всё равно про себя продолжала называть аном Меренья, и с предвкушающей улыбкой добавил: — А вот и наш герой пришел спасать прекрасную деву.
И действительно, из коридора, начинавшегося слева от того места, где сидел темный маг, вышел Ренц, сразу бросившийся к Инсе. Вернее, безуспешно попытавшийся это сделать, поскольку ан Меренья легким щелчком пальцев активировал засиявшее болотно-зеленым светом графическое заклинание, начертанное прямо на полу у входа в помещение, и Ренц замер молчаливой статуей.
— Вот так, — удовлетворенно сказал темный маг и, подойдя к парню, небольшим, но видимо, острым ножом вырезал у него на лбу глиф, означавший, как помнила Инса, «привязать».
Потом ан Рентальо связал Ренцу руки, но не как Инсе — спереди, а за спиной, затем усадил его на то место, на котором до этого сидел сам, и связал ещё и ноги.
— Что вы собираетесь делать? — спросила Инса. От нахлынувшего ужаса она почти лишилась голоса, и слова прозвучали совсем тихо, но ан Меренья услышал.
— Пытаетесь выяснить планы злодея, студентка Ларисентсен? — обернувшись к ней, поинтересовался он с мягкой улыбкой.
От такого демонстративного дружелюбия темного мага девушке стало ещё страшнее, но она всё равно кивнула.
— Что ж, я, пожалуй, действительно вам расскажу, тем более, что другой возможности изложить свой великолепный план у меня не будет, — заключил ан Меренья и, продолжая что-то чертить на полу, приступил к рассказу: — Я проведу ритуал, в результате которого, у всех стихмагов с даром первой и высшей категории уровень дара резқо уменьшится и восстановится в лучшем случае до второй категории. Те, у кого дар меньше, а также все целители не пострадают. Я испытывал ритуал на девушках — избранницах, вашей одногруппнице Тинье, а также на целительнице и стихийнице со второй категорией дара, так что полностью уверен в том, что установленные мной ограничения сработают. Конечно, я предварительно ставил на них специально разработанные мной «шлемы ужаса», так что они ничем не рисковали. На всякий случай я поставил «шлемы ужаса» и всем избранницам «Черных Ягуаров» с даром третьей категории, чтобы исключить даже малейшую возможность того, что во время ритуала стихмаги будут черпать силы из их связи, и девушки серьезно пострадают. Вам, кстати, тоже поставил, так что за себя можете не беспокоиться.
Ρовный тон ещё сильнее подчеркивал жуткий смысл сказанного аном Меренья. Всё это вместе: полутемное подземелье, неподвижно и молча сидящий Ренц, непонятные, но явно зловещие приготовления темного мага вызывали у Инсы такое чувство, будто у нее внутри всё смерзлось в ледяной комок, даже сердце как будто медленнее стучало. Но не воспользоваться словоохотливостью ана Меренья она не могла и продолжила расспросы: