Потапыч

Я был уверен, что эти твари расползлись по всей больнице и только того и ждали, чтобы кто‐то, кого пропустили остальные пришельцы, попался им на глаза.
— Как видите, спрятаться от нас не получится, — довольно заключила Крыса и медленно пошла по коридору.
Лысый хвост тянулся за ней следом уродливым червём.
Меня замутило. И вдруг я ощутил, как желудок скручивается в тугой узел. Не то заканчивалось действие «Лоперамида», не то я нервничал слишком сильно и лекарство перестало справляться. Так что в каком‐то смысле я оказался зажат между тремя силами, последней из которых был мой предательский кишечник.
Вдруг сделалось невыносимо жарко, а дыхание стало тяжёлым и хриплым. Голос двугорбой твари для меня резко стал каким‐то далёким и не таким уж важным. Однако я постарался сосредоточиться на том, о чём болтало это существо — возможно, в его словах крылось наше спасение.
— Вы окружены, — говорила Крыса, — а все остальные ваши комнаты, — наверное, она имела в виду палаты, — проверяются моими слугами. И кто не захотел присоединиться к вашей тесной компании, тот очень сильно пожалеет…
Девчонка, сидевшая позади меня, расплакалась навзрыд. Однако, чтобы ненароком не привлечь к себе ненужного внимания, закрыла лицо руками так сильно, что практически давилась собственным плачем.
— Дима! — прошипела Соня снова тем же самым тоном, какой был в палате новенькой, как будто я должен был всё исправить прямо сейчас. Как будто я вообще мог сделать хоть что‐то, но бездействовал из-за обычной лени. — Мы будем что‐нибудь делать?
— Я думаю…
В это же мгновение Крыса оказалась прямо передо мной.
Все, кто сидел рядом, завопили и шарахнулись в стороны.
Я не мог двинуться с места от страха. Да и живот скрутило такой болью, что я вообще не думаю, что был способен сделать хоть что‐то. В ушах зазвенело. Должно быть, со стороны я выглядел очень смелым, но на самом деле я просто забыл, как двигаться, говорить и, наверное, даже дышать.
Крыса между тем встала на четвереньки, и таким образом её морда оказалась прямо напротив моего лица. Я чувствовал, как длинные жёсткие усы щекочут мне нос и щёки, но не смел даже отвернуться.
— Правильно, Дима, подумай… — процедила она сквозь зубы.
Непонятно как, но её крысиная пасть была способна произносить сложнейшие звуки и даже при этом не шепелявила, хотя должна была. По крайней мере так утверждали все без исключения мультики про говорящих грызунов, которые я видел. Возможно, дело было в сверхъестественной природе существа. Возможно, мультики просто врали. Но факт оставался фактом: Крыса говорила на нашем языке лучше, чем Хали-Гали. И она сказала следующее:
— Ты же умный мальчик. Хорошенько поразмысли над тем положением, в котором вы очутились. И над тем, кто здесь главный.
Потом это двугорбое чудовище наконец отстало от меня. Крыса снова поднялась на задние лапы и двинула по коридору в обратном направлении.
— Вы здесь одни, ребятки. С вами только я и мои верные слуги. Взрослые не придут на помощь — все они сейчас спят и видят самые лучшие сны в своей жизни… Так что, может, вам всё‐таки лучше дружить со мной?
Дружить? Вот это что‐то новенькое.
Ладно, будем честны, в тот момент не я обратил на эти слова внимание. У меня были куда более насущные дела.
— Д-дру-ужить? — промямлил Хали-Гали.
Крыса обернулась на голос. Однако не так резко, как это было со мной. Возможно, это потому, что в нашем великом комбинаторе она видела куда меньшую угрозу, чем во мне. Соответственно, и пугать особо не требовалось. А может, дело было в том, что и с пугалками перебарщивать нельзя, иначе они потеряют свой драматический эффект.
— Да. Дружить, — сказала Крыса и медленно пошла на Хали-Гали.
А может, она не стала резко бросаться на него совсем по другой причине. Может, всё потому, что как раз в нашем Шерлоке эта тварь ощущала гораздо большую угрозу, чем во мне. Меня было достаточно напугать так, чтобы я крикнул «ой» и от ужаса врос в пол. Но Хали-Гали требовалось напугать до смерти, чтобы он не придумал ещё какой‐нибудь план. А что это чудовище в курсе всех наших действий, я не сомневаюсь до сих пор.
  
Крыса надвигалась на него медленно, позволяя в деталях разглядеть свои размеры и чудовищный облик. Мы все, а особенно Хали-Гали, должны были хорошенько рассмотреть острые зубы, выступающие из-под верхних губ. И мощные когти на передних лапах, которые Крыса прижимала уже совсем не так, как это было в начале. Теперь же они были готовы в любой момент, просто в мгновение ока вцепиться кому‐нибудь в глотку, если ты вдруг по какой‐то причине откажешься с ней дружить.
— Дружить, — повторила она. — На самом деле я пришла к вам за помощью.
Как ни странно, но эти слова слегка приободрили нас. Когда слышишь, что кому‐то нужна твоя помощь, это автоматически как бы ставит тебя на одну ступень с ним. А равного бояться уже сложнее.
Мы слегка выдохнули и устроились на полу немного удобнее. Кто‐то даже уселся на стол постовухи.
Под ногами по-прежнему кишело крысами, но они не нападали, и лично мне от этого было уже легче. Даже девчонки не куксились по этому поводу. Но, наверное, в их случае всё благодаря глубокому шоку от происходящего. Да и тем более, когда над твоей головой летают смертоносные лезвия, ты уже меньше паришься по поводу каких‐то мелких грызунов. Пусть даже и размером с кошку.
— Наш мир умирает, — продолжала крыса. — И, к сожалению, нет никакого средства его спасти. Поэтому мне и моим малышам приходится искать другое место, другой мир. — Малышами, конечно же, были все эти гнусные твари, от которых мороз драл по коже. — А мы просто хотим жить. Точно так же, как и вы.
Я смотрел на неё и думал о том, что если не обращать внимания на крысоморфов, что выстроились вдоль стен, как армия захватчиков, то можно почти даже не бояться. Разве что совсем чуть-чуть.
Она ведь просила помощи. Мы были ей нужны. Живыми — и это главное, потому что помочь может только тот, кто вообще способен что‐то делать. Правда?
Ведь правда?
Кто‐то из толпы, не знаю кто, выкрикнул:
— Вам нужна помощь, и поэтому вы захватили больницу? Думаете, теперь мы захотим вам помогать?
Частично это была чья‐то истерика, но не совсем. Говорю же, после того, как прозвучало слово «помощь», мы стали чуть смелее.
Крыса обернулась на голос и долго смотрела в ту сторону. Наверно, искала взглядом говорившего.
— Нет. Мы захватили вашу больницу, потому что у нас не осталось другого выхода. Нам пришлось прорваться сюда и заставить вас слушать. Потому что мы всего лишь чудовища из другого мира, и никто из вас, — она обвела коридор когтистой лапой, — добровольно не стал бы с нами разговаривать.
— А вы пробовали? — выкрикнул какой‐то другой смельчак из дальнего конца коридора и, вероятно, пожалел в последний момент, потому что в конце его голос дал петуха.
Крыса издала звук, больше всего похожий на смешок. Вернее даже, горькую усмешку. Крыса ответила:
— Конечно! Ещё как. — Существо принялось поворачиваться то в одну сторону, то в другую, словно желая удостовериться, что её прекрасно слышно всем. — Вы даже себе не представляете, как долго я искала мир, пригодный для нас. Мир, куда бы я могла спокойно перевести своих несчастных детей. И в один прекрасный день я случайно нарвалась на ту, кто указала мне этот мир. Она была маяком, чей яркий свет обещал спасение. И вместе с тем она была дверью, через которую мы могли войти!
После этой речи я понял главное: если Крыса знает, что такое маяки, то, должно быть, их мир не так уж и отличается от нашего. Возможно, поэтому планета Земля и оказалась для них лучшим вариантом.
А Крыса продолжала. Только теперь она больше не кружила, осматривая всех нас и одновременно никого конкретного. Сейчас она стояла прямо напротив Вики и смотрела только на неё.
— И я попыталась с ней связаться. Единственной возможностью для этого оказалось проникнуть в её сны. Но ваша человеческая природа отвергала меня, — Крыса снова усмехнулась. — Из-за моей внешности. Разум девочки раз за разом выставлял меня ночным кошмаром, и вместо того, чтобы просто взять и поговорить с нашей последней надеждой на спасение, я была вынуждена бороться за то, чтобы не оказаться убитой прямо в чужом сне.