Потапыч

Но это был хороший знак. Потому что когда мы пробились к перилам, то увидели Хали-Гали в окружении ещё двух тёмных, кажется мужских, фигур. Эти пацаны руками и ногами пытались отбиваться от нескольких наседавших чудовищ разом, а Хали-Гали, наш отчаянный гений и чёртов герой, зажигал сразу по несколько бомбочек и бросал в самую гущу, прямо туда, где всё ходило ходуном от бурых шубок.
Я, Глюкер и Рита на миг вцепились в деревянные поручни перил, пытаясь лучше разглядеть, что там происходит. Наверное, мы были просто растеряны — всё-таки пробиваться через хоть и многочисленных, но таких простых и понятных ребят чисто морально куда проще, чем столкнуться с целым бушующим морем чудовищ.
Наверное, всё-таки хорошо, что было темно. Если бы мы смогли разглядеть всё отчётливо, то сто процентов сошли бы с ума. Я-то уж точно.
— Глюкер, где твои бомбы? — выпалил я.
— Ща всё будет!
И, следуя примеру Хали-Гали, толстый чиркнул о коробок сразу несколько бомбочек и бросил в самую гущу существ.
Грохнуло. Запищали. Кто-то завыл.
— Ребят, — сказал Мишка, — мы тут с Кирой ещё кое-что прихватили.
Мы повернулись к нему. Чтобы лучше разглядеть, пришлось сощуриться и с некоторым трудом сфокусировать зрение.
Миха держал наши вывернутые наизнанку прищепки, из которых мы смастерили самострелы.
Самострелы!
— Хали-Гали, — заорал Глюкер во всю моченьку своих лёгких. — Дуй сюда! Прикрываем!
Мы чиркнули спичками, а потом резко надавили на жёсткую скобу прищепок, и вниз полетели маленькие горящие стрелы. Больше половины которых, правда, потухло ещё в полёте. Но несколько всё же долетели! Долетели!
Глюкер шарахнул своим детским динамитом.
Хали-Гали тоже бросил несколько бомбочек и вместе с теми пацанами, которые помогали ему отбиться, медленно пошёл наверх.
Ещё через минуту к ним сбежал Рита и, размахивая «осиновым» колом, принялся разбрасывать тварей, как кегли для игры в городки.
Когда ребятам удалось оторваться более чем на две ступеньки, Глюкер решился на отчаянный шаг: он зажёг спичку и, засунув её в коробок с бомбочками, бросил прямо перед наступающими рядами крыс.
— Открывайте рот, а то ща контузит! — заорал он сразу же после этого. — Я в каком-то кине видал!
Мы поразевали рты, и грохнуло.
Несколько — может, чуть больше, чем несколько — крыс успели пробежать, но следующих за ними размолотило в фарш.
— Офигеть, — поражённо выдохнул Глюкер, совершенно не ожидавший такого эффекта, и закрыл рот.
После этой дерзкой атаки в рядах тварей проскользнуло замешательство. На какой-то момент они все остановились, переваривая произошедшее. Наверное, это был явный и самый лучший признак того, что у них есть какие-то зачатки разума. Но самое главное, что это дало нам время помочь Хали-Гали дотащиться до отделения и даже закрыть двери.
— Теперь все! — выпалил я, задыхаясь. От пережитого, от того, с какой скоростью и какими физическими усилиями это всё пришлось пережить, в груди у меня горело огнём, но я всё-таки был счастлив. Хали-Гали жив, он с нами. Мы отбили его, когда казалось, что всё уже кончено!
Как будто подслушав мои мысли, Глюкер похлопал нашего заводилу по согбенной спине и спросил:
— Ты как? Жив? Жив… Ёлы-палы, Хали-Гали, ты жив!
И толстый крепко обнял нашего «рядового Райана».
— Хорошо, — кивнул Мишка. — Тогда разбирайте.
Рядом с Леной на кушетку из Мишкиного кармана перекочевали телефоны. В основной массе это были смартфоны, среди которых нашлось два кнопочных и даже один КПК древнего образца — с выдвижной клавиатурой. Правда, никто так и не признался, чей это антиквариат. В какой-то момент я хотел забрать его себе, но постеснялся — всё-таки чужое. Хотя вещь классная. Дурак тот, кто не признался.
Тем временем твари несколько раз предприняли попытку вломиться, но старые двери с «замыленными» стёклами каким-то чудом выдержали этот натиск, и на время всё стихло.
Однако мы знали, что это ещё не конец. Далеко не конец.
Глюкер оглядел нас и спросил:
— Что будем делать?
А действительно, что?
  
Мы стояли посреди мрачного больничного коридора, который освещался лишь уличными фонарями, кое-как пробивавшемся в торцевые окна с двух сторон этажа. В паре мест, правда, ещё были распахнуты палаты, из которых слабо сочилась какая-то жалкая пародия на свет.
Я увидел, как переглянулись Софа и Рита, и тут же ощутил резкий укол ревности. Возможно, переглянулся и ещё кто-то, — не знаю, в эдакой темени поди разбери — но, в общем-то, для меня главным было, что друг с другом переглянулись вот именно эти двое.
Только один человек рядом не обращал на нас внимание.
Вика стояла у своей сестры и всё наглаживала её голову. При этом новенькая всё твердила ласковые слова — одни и те же по кругу, как какое-то заклинание.
Было очень душно от того, сколько народа собралось — считай, сразу три отделения набилось в узком коридоре травматологии.
Вопрос «Что делать?» звучал не только из уст Глюкера. Его то и дело можно было услышать из самых разных участков толпы. А также: «Что это было?» Звучали самые глупые и нелепые предположения от позвать взрослых — хотя все уже наверняка знали, что те спят мёртвым сном — до попытаться сбежать через окно.
Смыться в окно, ага. С пятого-то этажа.
Другие ребята похватались за телефоны (не всегда свои) и до полного безумия тыкали пальцами в сенсорные экраны и скрипели силиконовыми кнопками в тщетных попытках дозвониться хоть до кого-то.
— Тупая идея. Когда Она приходит, то связь перестаёт работать, — сказала Вика, не отрываясь от сестры.
— Так что нам, блин, делать? — ещё раз спросил Глюкер, только уже громче. — Ты одна уже с ней сталкивалась, расскажи, чего нам ждать?
— Я уже говорила.
— Я этого не слышал, — настаивал толстый.
Новенькая уж было открыла рот, как её прервал карикатурный смех, как у диснеевских злодеев. Он прокатился по коридору, отразился от выкрашенных стен. У нас на головах волосы встали дыбом.
— Давай, Викуля, расскажи ему обо мне! Мы же с тобой давние подруги! Ты познакомишь меня со своими новыми друзьями?
Девчонка вцепилась в своего медведя и задрала голову. Я видел, как её силуэт вертится туда-сюда. Мне казалось, что новенькая пытается понять, откуда доносится голос, но это оказалось не так.
— Что же ты молчишь? Я ведь всё делала для тебя. Ты не хотела ложиться спать — я сделала так, чтобы тебя некому было уложить. Тебя вечно бесила эта Ленка-зазнайка, свет в окне для мамы, — я избавилась от неё! Почти. Так бы и случилось, если бы ты не начала вести себя как дура! Ты была бы свободна, Вика!
Новенькая тем временем подбежала ко мне и, схватив за руку, направила луч от моего телефона на стену, после чего принялась шарить им вдоль этажа.
— Что ты делаешь? — шёпотом спросил я.
— Ищу зеркала или типа того, — в тон мне прошипела новенькая.
— …а ты оказалась такой неблагодарной, — вздохнул потусторонний голос и умолк.
Всё так же, не отпуская моей руки, Вика навела луч на мыльные стёкла запертых дверей этажа. На миг там отразились все мы: перепуганные, взъерошенные, исцарапанные. А в следующее мгновение эти стёкла разлетелись вдребезги от того, что новенькая швырнула в них деревянным стулом, на котором раньше сидела за своим столом постовуха.
Сказать, что мы были удивлены, — это ничего не сказать, мы просто офигели.
— Ну, и на фига ты это сделала?! — возопил Глюкер, ожидая, что прямо сейчас в образовавшуюся прореху полезут те стрёмные твари, похожие на крыс, только с лапами-косами, как у богомолов.
— Она может пройти сюда через зеркало или любую другую фигню, где ты отражаешься! — прокричала Вика. Как и Глюкер, она была на грани истерики. — Любую!
— Чёрт! — после этих слов толстый психанул и от злости принялся со всей дури пинать ни в чём не повинный стол первого поста.
Это он даже не до конца понял всю глубину того, что только что сказала новенькая. Наверняка не понял. А вот я понял, и вдруг резко стало холодно до того, что затряслась челюсть.