Потапыч

— Лен, ты спишь? — Вика осторожно потрясла её за плечо, но не добилась никакой реакции.
Девчонка расплылась в зубастой улыбке, предчувствуя целую ночь в ROBLOX’е, кучу новых скинов, квесты, бродилки. Можно скачать какую‐нибудь дополнительную мини-игрушку, за гейм в которой давались робаксы.
И в этот момент её позвали.
Девочка вздрогнула от неожиданности и выронила медведя. Потапыч ударился о край кровати и упал на пол. Медленно, стараясь не отрывать взгляда от входа в спальню, Вика присела и рукой нашарила плюшевую лапу. Внезапно ей показалось, что под кроватью кто‐то есть. Во всяком случае девочка совершенно точно слышала, как под ней кто‐то скребётся. Она с ногами забралась на койку и потрясла сестру сильнее.
— Лен, проснись, дома кто‐то есть.
Но и в этот раз никакой реакции не последовало.
— Лена, ну, пожалуйста, проснись! — Вика принялась трясти девушку изо всех сил, говоря при этом шёпотом, в страхе привлечь внимание той, что звала из детской. — Лена, Леночка! Ну, Лена!
Сестра спала как убитая, и Вика поняла, что осталась одна. Кто бы сейчас ни находился в её комнате, девочке придётся разбираться с этим самой.
Из глаз выкатилась слеза, потом другая. Вика попятилась, но прошла недолго, уперевшись спиной в стену. Медведя она прижимала к груди, словно хотела за ним спрятаться.
— Викуля, время уже много, беги скорее спать! — услышала она голос сестры из своей комнаты и, стиснув зубы, ещё сильнее прижала Потапыча к себе.
Мама всегда говорила, что по ночам он защищает Вику от кошмаров.
Светодиодная люстра в виде кубической восьмёрки часто-часто замигала и погасла. Вика осталась в темноте. Осторожно, продвигаясь вдоль стены, девочка добралась до выключателя и нажала на кнопку — ничего. Она пощёлкала выключателем ещё несколько раз, но проклятая люстра так и не загорелась.
— Не бойся, Потапыч, это просто свет отключили, — тихо проговорила Вика на ухо медведю. — Такое часто случается по ночам. Скоро дадут.
Из коридора послышались шаги. Как будто кто‐то медленно ступал по линолеуму когтистой лапой и что‐то за собой волочил. Вика потянулась и, коснувшись кончиками пальцев двери, захлопнула её. Замка не было. Увы. Кроме входной, в квартире только одна дверь могла похвастаться небольшой щеколдой — в ванной. Вика поняла, что надо бы чем‐то подпереть. У стены напротив стояло небольшое трюмо, у окна стол с венским стулом. Но чтобы добраться до всего этого, нужно спуститься на пол, а под кроватью тоже кто‐то был.
— Что нам делать, Потапыч? Кажется, мы окружены. Тот, что сидит под кроватью, только и ждёт, когда мы спустим ноги. Ну, хотя да, ты прав — если зайдёт та, что звала, эта ждать не будет вовсе. Но он же не напал, когда мы вошли, верно? Думаешь, света боялся? Наверное, поэтому и люстра не работает, чтобы не пугать того, что под кроватью. Ну, тогда, возможно, у нас ещё есть выход, Потапыч. Что скажешь?
Вернув медведя под мышку, девочка принялась обыскивать кровать. Под подушкой, как раз под головой Лены, лежал телефон. Заряда оставалось ещё больше половины. Вика включила фонарь и посветила на пол у койки — никого. Тогда девочка осторожно спустилась и быстро пошла к столу, стараясь оставаться в круге света. Из-за того, что она не была прозрачной, ноги отбрасывали длинную тень, которая чем была дальше от круга, тем становилась шире. Если Потапыч был прав и тот, что сидел под кроватью, боялся света, то тень — это как раз та тропка, через которую он мог напасть. Чтобы этого не допустить, Вика всю дорогу перекладывала телефон из руки в руку по кругу, при этом постоянно меняла скорость и направление, чтобы запутать монстра. Чтобы он не знал, с какой стороны в следующий раз окажется тень.
Добравшись до письменного стола, Вика внезапно поняла, что дотащить такую тяжесть до двери одна не сможет. Трюмо тоже, наверное, отпадало. Оно хоть и было явно легче, но девочка боялась, что высокие зеркала могут перевесить, и вместо того, чтобы загородить дверь, Вика просто перевернёт их на себя.
Шаги неспешно приближались. Кто бы ни находился за дверью, он явно был уверен, что жертва никуда не денется.
  
Уже едва слышалось шумное дыхание, как будто у той, что за дверью, был нечеловеческий нос.
Вике захотелось забиться под стол, подтянуть колени к подбородку и зажмуриться. Как в детстве, когда ей было страшно, девочка просто закрывала глаза или лицо и думала, что раз она ничего не видит, то и остальные её не замечают тоже.
Но Вика уже знала, что на самом деле это не работает.
Вдруг в голове возникла идея. Виктория видела такое в каком‐то боевике, а значит, это был стопроцентный вариант. В девять с половиной лет всё, что ты видишь по телику, кажется стопроцентным вариантом.
Она схватила стул и со всех ног метнулась к двери. Девочка прижала ручку спинкой, уперев ножки в пол под углом. Мгновение Вика соображала, всё ли сделала правильно, а потом одним прыжком взлетела на кровать и уселась за спящей сестрой, прячась за ней, как за ещё одним препятствием.
Тварь снаружи наконец добралась и надавила на ручку. Стул не давал двери открыться.
Вика перевела дыхание. Потом она вспомнила про того, кто так и остался под кроватью, и от страха закуталась в одеяло с головой. Телефон с включенным фонариком девочка держала перед собой, водила им из стороны в сторону, гоняя мрак по углам комнаты.
Тварь в коридоре ещё раз проверила дверь на прочность, а когда ничего не добилась, принялась скрестись в неё и умолять теперь уже голосом мамы, чтобы Вика перестала баловаться и отперла комнату.
Вика закрыла уши ладонями и, чтобы не слушать тварь, принялась бубнить себе под нос стихи Пушкина, которые учили в школе. Фонарик всё ещё работал, только теперь он лежал между девочкой и сестрой светодиодом кверху. При таком расположении вокруг телефона образовались густые области тьмы. И тот, что ждал под кроватью, этим воспользовался. Зелёная когтистая лапа с паучьими суставами вцепилась в простыню и потянула вниз.
Вика завизжала и, схватив телефон, направила луч на руку. От болотного цвета кожи пошёл дым. Тварь истошно завизжала и убралась обратно во мрак. Там, под кроватью, она принялась шуршать и скулить.
За дверью раздался глухой нелепый смех, какой случается у диснеевских злодеев, когда они придумали какую‐нибудь очередную пакость.
— Ты умная девочка, да? — послышалось из-за двери. — Ты думаешь, что защитилась…
— Лена, проснись же, пожалуйста, — твердила между тем Вика, глотая слёзы.
Девочка шарила перед собой полоской света от телефона, чтобы тот, что сидел под кроватью, даже не думал высовываться. Украдкой она взглянула на часы — полночь.
Тварь за дверью вдруг сказала:
— Бум! — как будто знала, что Вика посмотрела на время. — Бум… бум… бум… — и так двенадцать раз.
Вика продолжала шарить светом фонаря перед собой. В какой‐то момент луч упал на трюмо, прошёлся вверх, слепя глаза через зеркало, и Вика увидела своё отражение: бледная как мел девочка, которая куталась в тонкое одеяло и испуганно выглядывала из-за спящей старшей сестры. А рядом с этой девочкой с её лицом, в каких‐нибудь пятнадцати сантиметрах, из зеркала смотрела огромная крысиная морда. Большие, чуть загнутые вперёд усы, хищно топорщились. В красных глазах не было зрачков, но Вика знала, что крыса смотрит именно на неё.
И девочка узнала эту крысу.
Мгновение они смотрели друг на друга, а потом крыса выпрыгнула прямо из зеркала.
Вика завизжала и бросилась бежать. Крыса за ней. Стул полетел в сторону, девочка рванула дверь на себя и выскочила в зал. Комната казалась пустой, и Вика поняла, что эта красноглазая тварь и скреблась в дверь несколько минут назад. А потом каким‐то образом пробралась в Ленину спальню через зеркало.
В ванной сам собой зажегся свет. Казалось бы, вот оно — спасение. Запрись там и пережди до утра, пока чудовища сами не уберутся из квартиры под гнётом солнца. Но Вика была не такая дура. Если в поединке с такой тварью, как Крыса, тебе заботливо подсовывают удобный выход, то это верная смерть.