Девочка у моста (СИ)

У нее осталось от Конрауда не самое лучшее впечатление после их первой встречи, когда он расспрашивал Эйглоу о своем отце и о его дружбе с Энгильбертом. Ответов на его вопросы она не знала и не испытывала особой радости от обсуждения с первым встречным превратностей судьбы Энгильберта, который к тому же покинул этот мир столь трагическим образом. Эйглоу не говорила на эту тему ни с одним человеком – даже с собственной матерью. Они предпочитали обходить ее молчанием. Поэтому Эйглоу была немало удивлена, когда на ее пороге откуда ни возьмись появился Конрауд со своими расспросами о тех событиях. Она была совершенно не готова к такой беседе, и ей не оставалось ничего иного, кроме как развести руками. Однако во время их последующих встреч Эйглоу чувствовала себя уже менее напряженно, поскольку поняла, что Конрауд лишь пытается докопаться до истины, незнание которой мучает его уже не один год, – впрочем, как и ее саму.
Эйглоу не знала наверняка, сколько ему лет, догадывалась только, что он немного старше нее. Познакомившись с Конраудом поближе, она даже прониклась к нему симпатией и теперь чувствовала себя в его компании свободнее. Он казался ей человеком спокойным, уравновешенным и интересным. Конрауд был прямой противоположностью мужчины, с которым Эйглоу познакомилась пару лет назад, когда одна подруга решила свести ее со своим коллегой. Ей стоило сходить с ним на свидание единственный раз, чтобы понять, насколько он невыносим. Дважды разведенный, он был загорелым, как головешка, и беспрестанно говорил о своих заграничных поездках, о гольфе, которым занимался в качестве хобби, и о доме во Флориде, который ему удалось вырвать из цепких коготков супруги номер два.
Они договорились с Конраудом встретиться после вчерашнего телефонного разговора, во время которого он упомянул о девочке, что утонула в Тьёднине. Эйглоу была настолько поражена, что даже не смогла удержать телефон в руках. Она сразу поняла, что это та самая девочка, которую она видела, когда ей было двенадцать лет.
Конрауд пообещал, что попробует разобраться с давним происшествием и выяснить, кем была та девочка. Эйглоу настоятельно просила его об этом, и он, видя, насколько она потрясена, естественно, согласился выполнить ее просьбу. Он заверил Эйглоу, что постарается получить информацию о ходе расследования и, если повезет, раздобыть соответствующие полицейские отчеты.
– Материалов по делу крайне мало, – сообщил Конрауд по результатам поисков в полицейских архивах. – Очевидно, все исходили из того, что произошла нелепая случайность. Никаких документов о вскрытии я не обнаружил, так что неизвестно, проводилось ли оно вообще. Вероятно, его посчитали излишним. Заключение врача я, однако, нашел – в нем говорится, что смерть наступила в результате утопления. Дальнейших действий по выяснению обстоятельств трагедии, судя по всему, не предпринималось. Дело закрыто.
– Как ее звали?
– Нанна.
– Нанна, – тихо повторила Эйглоу, словно для того, чтобы запечатлеть в памяти это имя. – А кто она?
– Самая обычная девочка. Родилась в Рейкьявике, ходила в школу в районе Ойстюрбайр. Отца у нее не было. Жили они с матерью на Скоулавёрдюхольте [8]– раньше там еще стояли бараки. Видимо, та женщина была одной из последних, кто оттуда съехал. Я поднял ее данные и выяснил, что она умерла много лет назад, а прежде работала в столовой при Национальной клинике. Она сожительствовала с мужчиной и информации о том, кто является отцом девочки, не раскрывала. Сын ее гражданского мужа проживал вместе с ними и был на несколько лет старше девочки. Отчим – если его можно таковым считать – был обычным работягой и, как мне удалось выяснить, приводов в полицию не имел. Он скончался лет десять тому назад. Его сын, однако, живет и здравствует, как и тот, кто обнаружил в озере труп девочки, – если, конечно, в отделе регистрации населения ничего не напутали. Тот человек уже на пенсии, он бывший учитель. Имя и возраст те же, что и в материалах дела, – тогда ему было девятнадцать лет, и показания он дал полиции весьма точные и подробные.
 
Пока Конрауд зачитывал ей документ, Эйглоу не проронила ни слова, а потом спросила:
– Значит, об отце Нанны ничего не известно?
– Можно предположить, что он был солдатом в военной зоне в Сюдюрнесе [9]. Ее мать родом из Кеблавика, и, насколько я понял, она была в положении, когда переехала в Рейкьявик. Кто знает, возможно, она стремилась избежать сплетен. Как бы там ни было, судя по документам, Нанна родилась здесь.
– Однако в наши дни выяснить подобные вещи гораздо проще, разве нет?
– Вероятно, так оно и есть, – кивнул Конрауд. – Сейчас такие изыскания – обычное дело. А почему ты спрашиваешь? В связи с чем, вас так интересует эта девочка?
– Когда мне было двенадцать лет, меня пригласила на день рождения одноклассница, – сказала Эйглоу. – Получается, тогда прошло уже два года после смерти Нанны. Именинница жила на улице Бьяркаргата – недалеко от Тьёднина. Помню, что в тот день мне было не по себе. Мне иногда, знаете ли, случается видеть тени тех, кого уже нет среди нас. Такое происходит, когда я меньше всего этого ожидаю, и временами я даже не отдаю себе отчета, что передо мной призрак. Так вот: на том дне рождения была Нанна. Я уверена, что сгусток психической энергии, которую я почувствовала тогда, принадлежал именно ей. У меня это был чуть ли не самый первый эзотерический опыт, и он погрузил меня в состояние какого-то необъяснимого уныния и слабости. О случившейся с Нанной трагедии я ничего не знала. Летом шестьдесят первого года мы с мамой гостили у наших родственников в Киркьюбайярклёйстюре [10]. Мы находились там до самой осени, пока не закончились каникулы.
– А недавно Нанна снова тебе явилась?
Эйглоу кивнула:
– Недалеко от Бьяркаргата – в парке Хлёумскаулагардюр. Я как раз шла короткой дорогой в Центр скандинавской культуры и вдруг вижу – возле скамейки стоит девочка и так жалобно на меня смотрит. Я задержалась на ней взглядом буквально на секунду, а потом отступила в сторону, чтобы пропустить человека, который шел мне навстречу. Когда же я снова обернулась – девочки как не бывало. Но я узнала ее. Я вспомнила, что уже видела ее раньше, и не сомневалась, что ее давным-давно нет в живых.
  
13
 
Итальянская кофемашина вновь запыхтела, а гудение голосов зазвучало на октаву выше. Эйглоу в очередной раз укорила себя за то, что не выбрала заведение поспокойнее.
– Так что там насчет ее куклы? – спросил Конрауд. – Ты говорила, что девочка вроде как искала куклу.
– У меня просто возникло такое ощущение, – ответила Эйглоу. – Не знаю, откуда оно взялось. Мне показалось, что она разыскивает свою куклу.
– Человек, который заметил, а потом поднял ребенка из Тьёднина, рассказал, что сначала увидел в озере куклу. Ее он тоже достал из воды и лишь потом обратил внимание, что на поверхности плавает еще какой-то предмет.
– Их с куклой разделили.
– Ну да, предполагалось, что девочка уронила куклу и попыталась извлечь ее из воды. Разумеется, сейчас можно лишь строить догадки, но полиция посчитала, что события скорее всего так и развивались.
– А возможно, Нанна выпустила куклу из рук, когда пыталась спасти свою жизнь, оказавшись в воде, – произнесла Эйглоу.
– По твоему мнению, существует какая-то особая причина, по которой она тебе явилась? – осведомился Конрауд. – Есть что-нибудь, что вас связывает?
– Насколько я знаю, нет. Но может, и есть некая связь, которая мне неизвестна. Ты побеседуешь с теми людьми?
– С кем?
– С теми людьми, что фигурируют в полицейских отчетах.
– Да вообще-то не собирался, – покачал головой Конрауд. – А для чего мне с ними беседовать?
– Для меня.
– Ну, я не знаю… это ведь просто несчастный случай. С кем мне беседовать?