Дело о смерти фрейлины (СИ)

— Когда вы покидаете лабораторию, вы запираете дверь на ключ? — спросил Марк.
— Да, но он висит рядом на гвозде, — пояснил Дельмас.
— Где вы хранили приготовленные для госпожи де Шаброль пилюли?
— На полке возле окна. На коробочке была прикреплена записка с её именем.
— Эта коробочка какая-то особенная?
— Нет, мы все используем эти деревянные коробочки для таких лекарств. Их заказывают сразу по несколько дюжин на Столярной улице.
— Значит, кто-то мог просто заменить коробочку на полке, пока вы отвернулись?
— Но зачем это делать? — измученно простонал Дельмас.
— Это оставьте мне, просто скажите, такое возможно?
— Конечно. Но я не представляю, кто это мог сделать.
— Кто-то мог подкупить одного из ваших учеников?
— Не думаю, — покачал головой он. — Это всё серьёзные юноши из почтенных семейств. Я не беру на обучение разгильдяев.
— Как часто вы изготавливали лекарство для госпожи де Шаброль?
— Примерно раз в семь-десять дней. Чаще — семь, чтоб если пилюли у неё закончатся раньше, я мог отправить ей новую порцию сразу же.
— То есть коробочка ещё два-три дня стояла на полке?
— Иногда и больше. Если у меня было время, то я делал их заранее, вскоре после того, как забирали предыдущую.
Марк задумался.
— Кто ещё, кроме ваших учеников и вас регулярно заходил в лабораторию?
— Ну, моя жена, иногда забегали дети. Де Перрен тоже заходит, когда я работаю.
— Вы имеете в виду кавалера де Перрена?
— Да, мы с ним подружились. Он милый, совсем не чванливый человек, хотя и дворянин. Он заходит ко мне поболтать, и мы беседуем, пока я работаю. Он неплохо разбирается в травах, покупает книги на эту тему, читает их и рассказывает мне, что узнал интересного. Обычно его рассуждения звучат довольно наивно, но иногда ему удаётся отыскать очень интересные рецепты.
— А он не готовит лекарства сам?
— Только не у меня! Я знаю, что его тесть Меро иногда позволяет ему помогать в лаборатории, но у него всего один ученик и тот бездельник, так что порой ему нужна помощь. Я же вполне справляюсь сам и, если честно, не люблю, когда кто-то трогает мои вещи.
— Понятно, — кивнул Марк. — А что вы знаете о де Перрене?
— Немного. Он младший сын мелкопоместного рыцаря, участвовал в войне, попал в плен и несколько лет находился в заточении, где с ним жестоко обращались. Там он и подхватил свою лёгочную болезнь. Вернулся в Сен-Марко недавно и вскоре познакомился с Меро, который отнёсся к нему с участием, потом женился на его дочери. Он неплохо обеспечен, говорит, что получил наследство. Служить ему не позволяет здоровье, он сильно болен, да и не молод. Сейчас, когда наступил мир, даже молодые здоровые рыцари не могут найти себе место, что уж говорить о нём. Так что он предоставлен самому себе и, чтоб не бездельничать, помогает тестю, читает книги, много гуляет, что очень полезно в его состоянии. И заходит ко мне поболтать, если конечно я не слишком занят.
Сначала Марк думал, не отправить ли ему сыщиков за учениками Дельмаса и де Перреном, но потом, посмотрев в окно, где приветливо голубело небо, решил сходить на улицу аптекарей лично. Взяв с собой оруженосцев, он шёл по людным улицам, глядя по сторонам. Этот день был светлым, и на улицах царило оживление. Устав от долгой тёмной ночи, горожане спешили по своим делам или просто прогуливались, заходя в лавки и раскланиваясь со знакомыми.
В доме аптекаря Меро его встретила жена де Перрена Хлоя. Это была невысокая пухленькая молодая женщина в платье с оборками. На её круглом личике светился алый румянец, а густые золотистые кудряшки были аккуратно уложены под кружевной чепец. Когда он объяснил ей причину визита, она с сожалением развела руками.
— Увы, моего мужа нет дома. Такой чудесный сегодня день! Он вышел прогуляться и вряд ли вернётся до обеда.
— Тогда могу я поговорить с вами и вашим отцом? — спросил Марк.
— Конечно! Пройдите в гостиную, я позову отца!
Марк прошёл, куда она указала, и попал в небольшую уютную комнату с камином, где стоял стол под бархатной узорчатой скатертью с кистями, несколько красивых резных стульев и высокий застеклённый шкаф с выставленным в нём фарфоровым сервизом. Подойдя ближе, Марк убедился, что фарфор дешёвый и расписан довольно грубо. Хотя им пользовались нечасто, наверно только по праздникам, края тарелок и супницы уже успели немного потемнеть.
 
Обернувшись, Марк увидел на противоположной стене удивительную картину. На ней был изображён тёмный пруд с водяными лилиями, в котором плавал белоснежный пеликан. Марк был так удивлён, увидев здесь такое необыкновенное творение, что поспешил рассмотреть его вблизи, и удивился ещё больше, увидев, что на самом деле пруд, лилии и пеликан вовсе не нарисованы, а вышиты гладью. Мастерски уложенные стежки создавали удивительное впечатление объёма, от чего птица казалась живой.
— Отец сейчас придёт, — услышал он голос Хлои де Перрен и обернулся.
— Откуда у вас такая восхитительная вышивка? — спросил он.
— Вам понравилось? — зардевшись от гордости, спросила она, подходя ближе. — Я вышивала её целый год и закончила совсем недавно. Жиль подарил мне перед свадьбой небольшую картину, которую нарисовал сам, и рассказал, что пеликан — это символ жертвенной любви, и именно так он будет любить меня до самой смерти. Картина была такая красивая, что я решила вышить её. А он подсказывал мне, как располагать перья птицы и лепестки цветов, какие нитки использовать. Когда я закончила, то сама была удивлена тому, как чудесно получилось.
— Птица, как живая! Вы словно видели её!
— Я благодарна вам за похвалу, — рассмеялась она. — Может, подать вам вина?
— Не нужно, я ненадолго. Просто хотел подробнее расспросить кавалера де Перрена о Дельмасе, но теперь расспрошу вас.
Вскоре явился и аптекарь Меро, такой же низенький, пухленький и румяный, как его дочь. Они были бесхитростны и сразу прониклись доверием к гостю, который так любезно похвалил вышивку Хлои. Расспрашивая их о Дельмасе, он постоянно сворачивал на де Перрена, и выспросил у них всё, что его интересовало.
— Жиль столько перенёс в плену! — горестно воскликнула Хлоя, глядя на барона. — У него вся спина исполосована кнутом, а на руках и ногах остались следы от цепей. Он говорил, что его несколько лет держали в сыром подвале, и он там чуть не умер! Как могут люди быть так жестоки!
— Ему действительно досталось там, — поддержал её возмущение аптекарь. — Представляете, его даже пытали за попытку сбежать, и прижигали ему плечо калёным железом. Это такого-то доброго и кроткого человека! Он так заботится обо всех, и о нас с Хлоей, и о Дельмасе. Постоянно покупает книжки и выписывает для него разные рецепты.
— Он и вам помогает? — спросил Марк. — Такая редкость в наши дни, чтоб зять помогал тестю!
— Не знаю, как у других, а мне повезло с зятем! Он мне как сын, хоть и не слишком молод! Он помогает мне в лаборатории, растирает порошки, отмеряет травы, следит за тем, чтоб не переварились отвары. Да что говорить, у меня иногда бывает несварение, и чтоб я не потерял клиентов, Жиль делает вместо меня лекарства. Я его научил!
— То есть ваш зять сам управляется с этим делом без вашей помощи?
— Да! — простодушно закивал Меро. — Что в этом сложного! Он знает, где что лежит, умеет готовить и смешивать ингредиенты. Конечно, сложные лекарства, связанные с перегонкой и экстракцией готовлю я, но то, что попроще, может приготовить и он.
— Например, поставить настойку, слепить пилюли или смешать мазь? — подсказал Марк.
— У него это ловко получается, — кивнул Меро. — Был бы помоложе, я бы взял его к себе учеником.
— Ну, возраст учёбе не помеха, — заметил Марк.
— Ну, что вы, — улыбнулась Хлоя. — Жиль не беден, у него нет нужды служить или работать. К чему ему впрягаться в такое дело, да ещё с его здоровьем! Хочет помогать отцу, пусть помогает, только вскоре у него и другое дело появится.