Дело о смерти фрейлины (СИ)

Марк внимательно рассматривал пластинку, вырезанную из белого селенита, который встречался только в далёких южных копях. Рисунок был вырезан мастерски, на нём был изображён пеликан, в окружении стеблей рогоза.
— Это подвеска для пояса из очень редкого материала, — произнёс он, возвращая веер девушке. — Такие подвески дарят своим невестам мужчины из земель, расположенных на юго-западе от Сен-Марко. А пеликан является символом жертвенной любви. Это очень ценный подарок.
— Правда? — Виолетта задумчиво посмотрела на подвеску. — Если б она знала, какая это ценная вещь, то ни за что не отдала бы её мне, но она была совершенно невежественна. Могла надеть золотую диадему на голову и фальшивое колье с бирюзой на шею. Интересно, где она её взяла?
— А вы не знаете?
— Нет, ваше сиятельство, — как-то грустно произнесла фрейлина. — Она никогда не говорила об этом, хотя постоянно хвасталась тем, что ей кто-то что-то подарил или дал денег. Она была завистлива, жадна и груба, и всё же мне жаль её. Теперь. А раньше я на неё злилась, особенно последнее время, потому что она то смеялась, то плакала, то кричала, что ей больно. И она так боялась, что её выгонят из дворца.
Простившись с Виолеттой, Марк пошёл дальше и оказался перед высокой дверью, украшенной резьбой. У него совсем не было уверенности, что на его стук кто-то ответит, и всё же постучал, а спустя минуту послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и появившаяся на пороге женщина с распущенными рыжими волосами в полупрозрачном пеньюаре схватила его за руку и втащила внутрь. Он даже растерялся от неожиданности, а красавица, заметив выражение его лица, радостно расхохоталась.
— Наконец-то мне удалось тебя смутить! Что ты стесняешься? Мы же почти супруги!
— Прекрати, Аламейра! — фыркнул он. — Я по делу!
— Ну, конечно! — усмехнулась она и, обвив руками его шею, привлекла к себе. — Ты врываешься ко мне среди ночи и говоришь: по делу!
— Уже утро!
— Разве? — она обернулась и посмотрела в окно. — Эти светлые ночи так обманчивы! Очень жаль, а я-то обрадовалась! Ах, да! Ты же теперь граф? Старик де Лианкур, и правда, твой дед? А то многие говорят, что ты покорил его своими достоинствами, и он придумал эту историю, чтоб объявить тебя своим наследником! О, Марк! Как тебе повезло родиться в такой семье! Да, конечно, это везение долго не давало о себе знать, но теперь…
— Замолчи! — приказал он.
И она, засмеявшись, зажала себе рот ладошками и закивала.
— А Мадлен рада? — уже спокойнее спросила она спустя полминуты. — Когда я смогу заглянуть к ней и расспросить обо всём? Ты ведь увеличишь теперь те суммы, которые она тратит на наряды? О, Марк! Я знаю, где продают белую с золотом парчу! Я сама бы купила, но Селестен такой жмот! Ладно, ладно, я поняла, что ты по делу!
— Оденься, — попросил он.
— Зачем? — искренне удивилась она. — Что во мне такого, чего ты не видел.
— Тогда просто сядь. Разговор не из весёлых. Леди Евлалия просила меня расследовать смерть Клодины де Шаброль.
— А что там расследовать? — нахмурилась Аламейра и села на бархатную кушетку.
Её комната было больше и роскошнее комнаты Клодины, и при этом у неё был собственный дом в городе. Но Аламейра была приближённой дамой леди Евлалии, ей поручали не только развлекать гостей на приемах, но и куда более важные вещи. И она, в отличие от бедняжки Клодины, была знатна, умна и к тому же очень образована, да и красота её была куда более утончённой. Ей-то можно было не бояться, что её прогонят отсюда, ведь помимо внешности у неё было множество других неоспоримых достоинств.
Марк присел в кресло напротив и задумчиво взглянул на свою давнюю подругу.
— Она была отравлена, — пояснил он.
— И что? Думаешь, это такая редкость в этих стенах? — Аламейра принялась накручивать на пальчик длинный рыжеватый локон. — Леди Евлалия не из тех, кто выносит сор из избы. Она предпочитает заметать его под кровати и кушетки, лишь бы внешне всё выглядело пристойно. Я говорила ей, что с Клодиной что-то неладно, она ведёт себя как пьяная, но у неё сужены зрачки и от неё не пахнет вином. Леди Евлалия отмахивалась, какое ей было дело до этой девицы? Она была лишь милым личиком на приёмах, да к тому же удовлетворяла потребности тех, кто ищет во дворце пикантные приключения, в то время как вверенные заботам герцогини благородные девицы могут оставаться в относительной безопасности. В конце концов, давно известно, что некоторые дамы, склонные к истерии, принимают некие зелья, которые действуют как вино, но при этом куда разрушительней влияют на разум. Фрессон не одобряет этого, но другие лекари часто выписывают их. Может, кто-то выписал и этой дурёхе.
 
— Что ты о ней скажешь?
— Она была очень красива, но не более того. Иногда сюда попадают девушки из низов, но они стараются подняться до нашего уровня, много читают, обучаются манерам, музыке, стихосложению, а Клодина даже писала криво и с ошибками. Она не была умна, но обладала деловой хваткой. Она никому не доверяла. Она понимала, что однажды её прогонят отсюда, и готовилась к этому. Она копила деньги и при этом боялась их потерять, боялась сначала, что отец отнимет их, а потом, когда её мужа вышвырнули из дворца на улицу и отняли дарованный Ричардом дом, боялась, что он наложит лапу на её сбережения. Она отдала свои деньги банкиру в рост, но никому не говорила его имя. Думаю, что она была довольно неплохо обеспечена, но продолжала копить. У неё даже было что-то вроде негласного ценника на услуги, ну, ты понимаешь!
— Как к ней относились здесь?
— Никак. Её не любили, но предпочитали с ней не связываться. Не столько из-за её дурного нрава, сколько из-за того, что она простолюдинка. Даже служанки презирали её, тем более что и манерами своими она часто напоминала окружающим о том, что она далеко не аристократка. Ну, и кроме того, все знали, что она довольно подлая особа.
— Подлая?
— Да, ты знаешь, как она попала сюда?
— Она приглянулась Ричарду.
— Это середина истории. А в начале её папаша сосватал её за дворянина, рыцаря. Он выбился из бедности и решил повысить свой статус. А вот уже после этого её и приметил Ричард и решил забрать к себе во дворец. Если сейчас она была так хороша, хотя уже не так юна и здоровье у неё слабое, то представь, какой она была в шестнадцать лет! Её папаша тут же согласился продать её королю, да и она была не против пожить роскошно, вот только её жених воспротивился, да так, что посмел перечить королю. Ричард был в ярости, рыцаря обвинили в нападении и попытке убийства, и свидетельствовали против него Клодина и её отец. По приговору королевского суда его отправили на каторжные работы в рудники, даже вроде как заклеймили. Он больше никому не мешал, Клодина отправилась в альков Ричарда, а её отец пополнил свою кубышку от щедрот короля. И только бедный влюблённый рыцарь оказался в шахте дробить камень. Как после такой истории можно относиться к этой девице?
— И она точно пришла сюда по своей воле?
— Ещё бы! Она была готова на всё, лишь бы остаться здесь! Она пресмыкалась перед тем, кто выше неё по статусу, и при этом обижала слуг и младших фрейлин, но никогда не переходила черту. Если нужно, она умела ладить со всеми, хотя по натуре была замкнутой. Любила роскошь, драгоценности, но при этом собирала всякий хлам, с благодарностью принимала от других даже поношенную одежду.
— Она поддерживала отношения с отцом?
— Нет, она его не любила и, кажется, панически боялась, что он заберёт её отсюда, хотя формально была уже замужем. Иногда он приходил, чтоб увидеться с нею, но его сюда не впускали, а она к нему не выходила. Порой он начинал ругаться, и его гнали из дворца взашей. Когда он умер, она, кажется, испытала некоторое облегчение, пошла в его дом и собрала всё, что было ценного, и тут же продала, положив деньги на свой счёт. Потом наняла стряпчего, чтоб тот продал дом. Но вот с этим как-то не сложилось. Стряпчий сказал ей, что дом не продать, потому что там поселился призрак. Она очень рассердилась, решила, что тот выдумывает, чтоб сбить цену, и пошла проверить. Вернулась едва живая и после, говорят, ещё несколько дней кричала по ночам из-за кошмаров. Она рассказала, что когда вошла в дом, услышала на втором этаже шаги и подумала, что кто-то туда забрался, а когда поднялась наверх, услышала голос отца. Она его не видела, но он прямо набросился на неё с руганью, крича о том, что она бросила его одного. А потом в неё полетели вещи. Он и раньше, когда приходил в ярость, швырял в неё всё подряд. Она едва не скатилась с лестницы, не помнила, как выбралась из дома и добежала до дворца. Она была так напугана, что к ней вызвали Эммануэля Фрессона. Только ему удалось как-то её успокоить.