Пожиратель V (СИ)
Белову принадлежала крупнейшая строительная компания на Урале. Он оставил далеко позади всех конкурентов, строил много и по всему региону: жильё на продажу — от элитных жилых комплексов до микрорайонов, состоящих из бюджетных панелек; объекты социальной инфраструктуры по госзаказу — от школ до больниц. А в последние годы Белов принялся активно осваивать рынок жилищного строительства в Сибири. Разумеется, не без помощи Сибирского князя и его брата.
В Екатеринбурге Белова знали все. Реклама домов, построенных его фирмой, висела по всему городу, а теперь о нём чуть ли не каждый день говорили в выпусках новостей на местном телеканале. И не просто говорили, а усиленно его расхваливали, представляя чуть ли не единственным спасителем Екатеринбурга, способным вытащить город из той ямы, в которую тот попал благодаря деятельности нынешнего губернатора.
Белов, добившийся больших успехов и ставший одним из богатейших людей на Урале, не был аристократом. И его имиджмейкеры решили построить на этом всю его рекламную кампанию. Его представляли эдаким выходцем из народа — героем, которому знакомы чаяния и проблемы простых людей. В рекламные ролики вставляли кадры, где он выдаёт ключи от новой квартиры молодым семьям и пенсионерам, где он сдаёт госкомиссии только что построенный роддом в окружении молодых мам с детьми и ещё много подобного видеоматериала.
А в папочке при этом лежала информация о том, как юристы Белова выселяют стариков из их домов, чтобы на месте этих хибар построить элитное жильё. А тех, кого не удавалось выселить через суд, вынуждали продать за копейки своё жильё угрозами бандиты. Хорош народный герой, ничего не скажешь.
Я просмотрел список различных нарушений. Он впечатлял, там было всё: неправомерное выселение граждан из их домов, незаконный захват земель, строительство элитных коттеджных посёлков на территории заповедника, нарушение санитарных норм при возведении бюджетных новостроек и ещё много чего.
Но больше всего меня впечатлила история о сносе здания старейшего в Екатеринбурге хлебного завода. Это было три года назад, я что-то слышал об этом, но в силу юного возраста значения тогда не придал. А история, как оказалось, была интересная.
Здание хлебозавода стояло в историческом центре города и находилось под защитой государства как памятник архитектуры, и его никак нельзя было сносить. Но внезапно специальная комиссия городского комитета по архитектуре приняла решение, что здание не попадает под категорию исторических, и что его вполне можно снести. Активисты подали жалобу на это решение, суд эту жалобу, разумеется, удовлетворил и запретил сносить здание. Но было поздно — его снесли на следующий же день после вынесения решения комиссией.
Разбирательства по этому поводу были инициирована самим Коростылёвым. Членов комиссии отдали под суд, а её руководителя даже посадили на три года, но это уже ничего не изменило — здание было не вернуть. А Белов смог от этого всего откреститься и таки построил на месте хлебозавода элитный жилой комплекс.
Я читал это всё и просто не мог не восхититься уровнем цинизма и лицемерия этого «народного героя». Он разрушал город, уничтожал природу, запугивал горожан и выгонял их из домов и при этом обещал екатеринбуржцам сделать их жизнь лучше. Оставалось лишь догадываться, что грозит нашему городу, если этот человек вдруг придёт к власти. С его «способностями» да при поддержке Сибирского князя и Валерона, этот парень способен на многое.
И при этом я понимал, что при желании Белова можно закопать так, что тот не выкарабкается. Но, похоже, желание такое было только у меня. И это странно. Возможно, Коростылёв устал от госслужбы и хочет оставить пост, но разве он не видит, кто его заменить? Видит. И как никто другой понимает, что будет в этом случае с Екатеринбургом. Но при этом Андрей Андреевич не пытается этому никак противостоять. Неужели его так запугали?
Или он просто понимает, что у него нет шансов на победу? Этот вариант нельзя было исключать. При всех тех нарушениях закона, что творил Белов, его никто не трогал. А ведь весь этот компромат собирали не помощники губернатора, это всё явно было и у сотрудников Имперской службы безопасности. Но видимо, Белов, как и Валерон, был неприкосновенен. А я собирался воевать с обоими.
Не слишком ли много я на себя взвалил? Похоже, немало. Но с другой стороны, это не я на себя взвалил все эти проблемы, это сибиряки на меня их повесили. И отказаться от борьбы, значит — отказаться от завода, от принципов, от розданных людям обещаний, от планов на нормальную жизнь. А отказываться от этого я не хотел. Да и не мог. Значит, надо было вывозить. Или, по крайней мере, пытаться это сделать, пока есть силы и возможности.
А ещё у меня имелись большие вопросы к Уральскому князю — тот, похоже, вообще сложил руки и никак не пытался отстоять вверенный ему регион. Видимо, был слишком стар уже, чтобы выступить против Сибирского князя. Или достаточно умён, чтобы понимать всю бесполезность этой затеи. Ни тот ни другой вариант оптимизма мне не прибавляли, а наоборот лишь утверждали в мысли, что враг у меня не просто сильный, а сильнейший.
От этих неприятных размышлений меня отвлёк звонок телефона. Номер был незнакомый, городской. С московским кодом. Я принял звонок, и из трубки донёсся приятный женский голос:
— Игорь Иванович, здравствуйте! Вас беспокоит секретарь Соболева. Вы сейчас можете поговорить с Родионом Савельевичем?
— Да, конечно! — ответил я.
— Спасибо, тогда я вас сейчас с ним соединю.
После этих слов в телефоне заиграла музыка. Играла она недолго — буквально через десять секунд она затихла, и я услышал голос Гришиного отца:
— Здравствуй, Игорь. Мне нужно с тобой поговорить.
— Здравствуйте, Родион Савельевич! — ответил я. — Внимательно вас слушаю.
— Разговор нетелефонный. Я послезавтра прилечу в Екатеринбург, ты сможешь подъехать в банк к двум часам?
— Да, конечно, подъеду, — пообещал я. — Что-то случилось?
— Пока ничего, — ответил Соболев. — До встречи!
Это «пока» мне совсем не понравилось, но Гришин отец сбросил звонок, лишив меня возможность спросить о чём-либо ещё. Впрочем, смысла спрашивать не было — мне ясно дали понять, что разговор нетелефонный. И это очень сильно напрягало. Теперь мне предстояло два дня гадать, что же там случилось. Или должно было случиться, но пока не случилось.
И догадки в голову лезли самые неприятные. В первую очередь я подумал, что на Соболева надавили и заставили прекратить оказывать мне финансовую поддержку. Если это так, то будет тяжело. Я выбрал лишь часть обещанного кредита и очень рассчитывал получить все оставшиеся деньги. И я даже не представляю, как буду выкручиваться, без кредитов Московского Промышленного банка.
А ведь мог взять сразу всё. Но не стал, решил сэкономить и брать по мере необходимости, чтобы платить меньше процентов. Сэкономил.
Впрочем, оставался шанс, что разговор предстоит о другом. Но о чём? Неужели Гриша с Владом что-то учудили во Франции? Или, что хуже, на них вышли полицейские и задержали за нападение на дом Пети Сибирского и за похищение человека? Этого только не хватало. Я даже затруднялся ответить, какая из этих двух причин для разговора хуже. А самое ужасное, что третьей я не видел.
Но если с Гришей что-то случилось из-за меня, то почему Соболев назначил встречу аж на послезавтра? Тут, скорее всего, дело всё же не в Орешкине, а в кредите. Хотя если Родион Савельевич смог раскидаться с проблемами и вытащить сына из Франции, то к чему спешка? Ни к чему. В общем, каждая из двух версий имела право на существование. И каждая пугала.
Впрочем, у меня был шанс одну из них отмести. Я быстро набрал номер Оксаны и велел ей вызвонить Гришу и попросить его, чтобы он мне перезвонил. После этого отогнал мысли о предстоящем разговоре с Соболевым и, чтобы полностью от них отвлечься, вернулся к чтению компромата на Белова.
Читал недолго. Буквально через минуту перезвонила помощница и сообщила: