О вампире

Когда Андерс расслабился и повернулся к нему, Джастин поднял брови. – У нас все хорошо?
Андерс кивнул. – Но мы должны поторопиться. Его смена заканчивается через пятнадцать минут. Скоро появится новый парень.
– Не проблема. К тому времени нас здесь уже не будет. Такие легковоспламеняющиеся, как мы, эти парни превратятся в пыль через несколько минут. Джастин повернулся, чтобы открыть дверцу реторты, и присвистнул от нахлынувшей на него волны жара. Он взглянул на Андерса, когда тот подошел к нему. – Так... Что ты сделал, чтобы разозлить Люциана?
Вместо ответа Андерс спросил: – Почему ты думаешь, что я его разозлил?
Джастин усмехнулся. – Ну, он поручил мне уборку, потому что я его разозлил. Так что, полагаю, мы в одной лодке.
Андерс только хмыкнул и вытащил из кучи верхний труп, чтобы отправить его в реторту.
– Пошли, – сказал Джастин, когда пламя, выстрелившее в реторту, ударило по телу, и оно загорелось, как будто было сделано из сухой соломы. – Ты должен был что-то сделать.
Андерс наблюдал, как он поднял еще одно тело, чтобы отправить его в реторту. – Я пошутил насчет того, что он много раз пропускал домашние трапезы с тех пор, как Ли стала вегетарианкой.
Джастин поднял брови. – Это его не беспокоит ... если ты не напротив Ли.
Андерс поморщился и начал поднимать следующее тело. – К сожалению, Ли вошла в комнату следом за мной. Боюсь, она меня подслушала.
– Ах. – Джастин поморщился, зная, что Андерс не стал бы намеренно оскорблять чувства женщины. Никто из охотников этого не сделает. Ли была хорошей женщиной, она всем нравилась. – Да, держу пари… Берегись! Голова!
Андерс замер, наполовину свалив тело с каталки, но было уже поздно. Одна из голов была сдвинута и скатывалась с края металлического стола. Джастин попытался схватить ее, но не успел, и обезглавленная голова с мокрым шлепком упала на пол.
Оба мужчины стояли и гримасничали, глядя на беспорядок, а затем Андерс кивнул в сторону техника крематория и пробормотал: – Я не думаю, что мы сможем заставить его убрать?
– Ты правильно полагаешь. Было бы трудно стереть это из его памяти и гарантировать, что это останется стерто, – сказал Джастин с весельем, наблюдая, как Андерс схватил голову за длинные волосы мужчины и бросил ее в реторту. Он покатился вперед, как кривобокий шар для боулинга, покачиваясь в струях пламени, где немедленно взорвался. Качая головой, он бормотал: – Как растопка.
– Да, мы легко воспламеняемся, – заметил Андерс.
– Думаю, это делает нас горячими, – сказал Джастин и рассмеялся собственной шутке. Это даже вызвало улыбку у Андерса, когда он закончил поднимать тело, которое держал, и послал его в реторту за головой. «Андерс не был известен чувством юмора, поэтому улыбка была эквивалентом смеха в животе у кого-либо другого», – подумал Джастин.
Шаркающий звук и стон привлекли его внимание к женщине, стоявшей в углу холодильника. Она была невысокой и округлой, с волной черных, как вороново крыло, волос, ниспадающих на плечи и спину, – блестящая черная масса на фоне коричневого плаща. Она также держалась одной рукой за холодную стену, словно для того, чтобы не упасть, и ее лицо было положительно зеленым, когда она смотрела на лужу на полу, где только что была голова. Джастин был почти уверен, что она видела, как голова скатилась со стола на пол. Без сомнения, ужасное зрелище для того, кто не привык иметь дело с мертвецами. Черт, ему приходилось делать это почти регулярно, и это было ужасно для него.
Ее глаза неохотно поднялись на него и Андерса, и Джастин отметил, что они были красивого бледно-голубого цвета. У нее были красивые губы, полные и соблазнительные, и прелестный маленький носик... она смотрела на него и Андерса с каким-то бессмысленным ужасом.
– Мне нужно убрать беспорядок на полу, так что разбирайся с нашим туристом, – мрачно объявил Андерс.
– Спасибо, – саркастически сказал Джастин, но на самом деле не возражал. Он любил женщин, всегда любил, и эта была милашкой. Жаль только, что он не сможет играть с чем-то большим, чем ее разум. Как только он возьмет контроль над ней и сотрет ее воспоминания, ему придется избегать контакта с ней снова, чтобы избежать возвращения этих воспоминаний. «Что ж, в море еще много воды», – подумал он и сосредоточил взгляд на ее лбу, пытаясь проникнуть в ее мысли.
 
– Ну? – через минуту спросил Андерс. – Чего ты ждешь? Возьми ее под контроль.
Джастин моргнул, смущение проскользнуло сквозь него, а затем слабо сказал: – Я не могу.
– Что? – удивленно спросил Андерс.
– Я не могу ее прочесть, – пояснил он, сам не веря своим ушам. Ее мысли были для него совершенно пусты.
– Серьезно? – спросил Андерс, прищурившись.
– Серьезно, – заверил его Джастин, чувствуя, что его голос звучит так же ошеломленно, как и он сам. Черт. Он не мог ее читать. Это означало…
– Ну, тогда я бы на твоем месте пошел за ней, – предложил Андерс и, когда Брикер уставился на него в полном замешательстве, указал туда, где только что была женщина, – она убегает.
Дверь в холл закрылась, и он понял, что Андерс был прав, прежде чем успел обернуться и увидеть, что ее больше нет в комнате. Выругавшись, Джастин бросился бежать. Будь он проклят, если позволит ей уйти ... и не из-за того, что она видела. Он не мог читать ее мысли, и это могло означать, что она может стать его спутницей жизни. Найти спутницу жизни в столь раннем возрасте было чертовски редко. Если он потеряет ее, то вряд ли сможет найти другую в ближайшие столетия ... возможно, тысячелетия, и у Джастина не было желания ждать тысячелетия, чтобы испытать, каково это – иметь спутницу жизни.
Добравшись до холла, он с восхищением заметил, что она быстро исчезла за дверью в противоположном конце. Но паника могла быть чертовски сильной мотивацией, и он не сомневался, что то, что она увидела, вызвало у нее панику.
Эта мысль заставила Брикера нахмуриться, когда он пошел за ней. Ему придется многое объяснить, когда он догонит ее. Он должен успокоить ее, а потом как-то объяснить, что он не какой-то ублюдок, уничтожающий доказательства своей подлой работы ... и все это без помощи управления разумом. «Это должно быть интересно», – грустно подумал он, и беспокойство заставило его двигаться медленнее, чем он мог бы. Он хотел понять, как объяснить, прежде чем догонит. Он хотел сделать все правильно в первый раз, быстро успокоить ее и завоевать ее доверие. Он не смог бы убедить ее стать его спутницей жизни, если бы она боялась или подозревала его. Здесь нужны были правильные слова.
Проблема была в том, что Джастин понятия не имел, что это за правильные слова, и у него не было времени. Однако остановить ее, прежде чем она покинет здание, казалось хорошей идеей, и в этот момент она мчалась через последний зал, мимо часовен и колумбариев, направляясь к выходу. Отпустив беспокойство о том, что сказать, Джастин набрал скорость и поймал ее за руку как раз в тот момент, когда она подошла к двери. Когда он развернул ее, она тут же замахнулась на него свободной рукой. Ожидая жалких девчоночьих ударов, Джастин сначала не отреагировал и только заметил ножницы, которые она держала в руке, прежде чем они перерезали ему горло.
Джастин затаил дыхание и отпустил ее, когда боль пронзила его. Он увидел тонкую струйку крови, которая брызнула на ее рыжевато-коричневое пальто и тут же покрыла его горло. Небольшое количество крови, которое пролилось на нее, сказало ему, что рана не глубокая. Нападение удивило его больше, чем что-либо другое. И все же, когда он снова обратил внимание на женщину, она уже открыла дверь и ускользнула. Выругавшись, он проигнорировал боль в горле и быстро последовал за ней.
Женщина – его женщина оглянулась через плечо на звук открывающейся двери, и Джастин сжал губы при виде ее широко раскрытых испуганных глаз. «Вот тебе и доверие», – подумал он и вскрикнул, когда она споткнулась. Она оглядывалась назад, а не туда, куда шла, и это ее погубило. Она не была готова к неожиданному шагу на тротуар и потеряла равновесие. Она упала ничком. Это было не слишком сильное падение, и он ожидал, что она вскочит, сопротивляясь и переставляя ноги, но вместо этого она лежала ничком, пока он не добрался до нее.