Адвокат вольного города 3 (СИ)

— Погоди, мне прислали дело… — отмахнулась она и мне пришлось смиренно ждать.
— Странная история. Задержали его оперативники по указанию следователя Крыжовникова, тому информатор сообщил. Так. Рапорт об аресте, первичный допрос, акт осмотра. Короче взяли его с английским порошком, доза небольшая, но на статью хватило.
— Ангелин, ты меня прости, но на кой хер степняку был бы порошок?
— Ты хочешь сказать, что степняки невинные овечки?
— Я хочу сказать, что степняки убийцы и грабители. Если бы у него голову дворянина обнаружили, я бы не удивился. Но порошок, это слишком сложно для них. По натуре своей они не наркоманят…
— Взяли с поличным при двух понятых.
— А что он показал при первичном допросе?
— Секунду… Да ничего не показал, он языка не знает. Совсем.
— А потом у тебя в деле волшебным образом появляется явка с повинной?
— Так бывает, раскололи.
— Человека, не знающего язык? А сколько дней между допросами?
— Погоди… Тринадцать дней.
— А общая длительность уголовного дела по срокам?
— Да что там расследовать, в месяц уложились. На втором допросе был переводчик. Он и зафиксировал чистосердечное признание.
— Мандюлей ему дали, он посидел в каземате, кровью пописал, плюс там в камерах были ещё пацаны со степи. Они ему насоветовали признать вину и не брыкаться. А подпись?
— Стоит тут каракуль… Вообще-то это одна из разновидностей тамги, родового знака степняков.
— То есть чувак не умеет говорить по-русски, а читать и писать не умеет вообще на любом языке. Вместо подписи поставил тамгу. В суде сидел со скорбной рожей и просил его отпустить пораньше?
— Не надо мне тут тень бросать на правосудие и работу следствия!
— Ангелин, ты сама в эту туфту веришь?
На «том конце провода» задумалась красивая и умная девушка, которая разрывалась между здравым смыслом и профессиональной этикой.
— Ну, ситуация подозрительная. Но во время суда он просил о снисхождении. Причём, через другого переводчика.
— С его точки зрения он попал в плен к русским и просил, чтобы его надолго на каторгу не посылали. Он смирился.
— Кто там ему в голову залазил? А ещё следствие установило, что он участник войны в Степи. Само собой, со стороны последней. Он военный враг вольного города, головорез и мародёр.
— И сколько ему наш самый гуманный суд в мире нарезал лет каторги?
— Семь лет.
— Почти по полной, по этой статье максимум восемь дают. Небось судья ему факт участия в войне тоже негласно учёл.
— Что ты от меня хочешь? — устало вздохнула она.
— Ещё раз. Твоё личное мнение. Не официальное. Туфта?
— Никогда такого не признаю. Но к делу у меня есть вопросы.
— Пусть так. Ты можешь подать прошение о пересмотре и попробовать отмотать дело на доследование и прекратить за отсутствием состава?
— Ну… Аркадий Ефимович.
— Мне знакомо понятие цеховой сплоченности. И в то же время ты самый честный прокурорский работник. А ещё самый сексуально привлекательный.
— Аркадий Ефимович, что Вы себе позволяете!
— Арестуешь меня?
Она звонко засмеялась.
— Ну серьёзно, — дав ей выдохнуть, вернулся к основному вопросу я. — Ты можешь мне по этому делу посодействовать, отмотать, помочь отпустить парня?
— Ты понимаешь о чём просишь, Аркадий?
— Понимаю.
Она замолчала.
— Не хочу на тебя давить, Ангелина Родионовна. Не требую невозможного…
— Это же не только перечеркнуть работу оперативников и следователя, работу по обвинительному заключению. Это сказать, что все были не правы, — натужно выдала она.
— Скажи, что не можешь. Я приму такой твой ответ и буду иначе решать вопрос, но мне нужно понимать.
— Прости. На такое решение потребовалась бы санкция Губачевского. Проще говоря, мне такое не под силу, — с некоторым трудом, выдала девушка.
— Услышал тебя. Скажи тогда, хотя бы, на какой каторге он сидит. Есть пометка в деле?
— Это могу. Озёрный острог, каторга третьего уровня строгости.
— Портал, добыча макров на Изнанке?
— Да, всё, как всегда. Адрес продиктовать? Это Чанакский тракт, почти сотня километров.
 
— Да, диктуй.
* * *
Накрапывал мелкий мерзкий дождик. На тракте, то есть по сути — узкой, но зато твердого покрытия дороге, которая осчастливила меня тем, кто не раскисла от осадков, было совершенно безлюдно, ни встречных, ни попутных машин, телег, путников.
Поселок Заозёрный встречал нас с Джо тёмным мрачным небом и пустыми улицами.
Одинаковые, безликие потемневшие дома — широко расставленные одноэтажные коробки, огороженные низенькими плетёными заборчиками огороды, узкие тропинки.
В Кустовом мне презрительно сказали, что это «посёлок». Но выглядело это как крошечная деревушка селян и охотников, где единственным прохожим на улице был унылый одинокий пёс с грустными глазами.
Сбросив скорость, доехал до Острога, обнесённого бревенчатым забором, как пиратский форт, лагерного комплекса. Основной корпус кирпичный, смотрел на мир узкими окнами, три второстепенные строения — бревенчатые. Ворота заперты, но есть и дверка, ведущая к внутреннему КПП.
Впрочем, внутрь я не собирался.
Выйдя из машины, я осмотрелся и заприметил на противоположном конце улицы мрачный и непримечательный кабак. Думаю, что мне туда.
Джо остался дремать в машине, посчитав, что в кабаке на отшибе цивилизации меня никто не попытается убить. За креслами в салоне для него нашёлся китайского же изготовления плед, который на такой случай я ему вручил. Пусть дремлет.
В низеньком зале питейного заведения было темно, зато горело сразу два камина и от этого было тепло и как-то уютно.
Уверенно дошёл до бородатого и похожего на охотника мужичка за барной стойкой, который протирал глиняную пивную кружку.
— Любезный…
— Вам водки? Может, желаете виски? Спотыкач?
— Мне бы совет, — я положил на барную стойку и придвинул к нему рубль. — Сюда заходят офицеры охраны каторжного острога?
— Вестимо, — лаконично выдал бородатый и забрал рубль, вернувшись к протиранию стакана.
— Как Вас, простите, зовут?
— Макар, — наморщил лоб бородатый, осмысливая вопрос. — Вам не всё равно, господин хороший?
— Нет, не всё равно. А я Аркадий. Служу адвокатом. У меня на каторге клиент очутился. Думаю, как организовать встречу с ним. Ну и с кем-то из офицеров поговорить по этому поводу. Как думаете, Макар, к начальнику стоит сходить, поговорить?
— Хозяин у них злой. Не ходите, — отрезал бармен.
— А кто для «поговорить» лучше подходит?
— Если поговорить и чтоб договориться… — он сделал профессиональную паузу, за время которой я положил ему на стол червонец, и он его удовлетворённо «поглотил». — Белобородцев, замнач по порядку и охране каторги.
— А сюда он заходит?
— Все заходят.
— Покажете его, как придёт?
— Покажу, — согласно кивнул головой он. — А за десять рублей даже сведу вас. Рекомендую дальний стол, подальше от чужих глаз. Но было б здорово, чтобы Вы поесть и выпить заказали, а то будете выглядеть странно.
— Пить за рулём боюсь. А поесть… Что там есть на выбор?
— Дать меню?
— Лишние хлопоты. Есть мясной суп?
— Соляночка.
— Пойдёт. Две порции, у меня товарищ в машине караулит. Каша нужна мясная, хлеб и чай горячий.
— Всего по две?
— Да.
…
Джо поел и вернулся дремать в машину, а мне потребовалось ждать, пока окончательно стемнело и закончилась смена службы охраны учреждения наказания.
Вертухаи народ колючий, сложный, внешне мало отличающийся от своих подопечных. Заходили по одному, по двое, разговаривали мало, выглядели при этом так, что сами меня ограбят или убьют. Впрочем, за своим столом я ни у кого особого интереса не вызывал.
Макар отработал свой гонорар и вскоре ко мне за стол сел молчаливый крепкий мужик с острым внимательным взглядом.
По договорённости с барменом тот сразу же стал подавать обильный ужин для Белобородцева, согласно его простым, но внушительным, судя по размеру порций, вкусам.