Люди Дромоса. Трилогия (СИ)
– Недельку, говоришь? А что за дело?
– Так сразу нельзя, – я напустил таинственности, не желая сойти за шизика, – но вот аванс.
Я достал из внутреннего кармана пиджака пачку купюр.
– Здесь пять штук зеленью. И в случае удачи еще столько же. – Пусть чувствует себя мужчиной, отправившимся добывать мамонта. А то ведь жалость никогда ничему не способствовала.
Следующие несколько дней заняла очередная закупка снаряжения. Разбаловал меня теперешний образ жизни. Когдато, когда снаряга не покупалась, а добывалась, потеря чеголибо, будь то карабин или кусок веревки, приводила меня в отчаяние. А тут привык разбрасываться имуществом, Рокфеллер чертов. Но, как известно, к хорошему привыкаешь быстро. И изменить сии привычки добровольно не удавалось еще никому. Леньку мы пока не посвящали, занимаясь перетаскиванием ко мне в квартиру всяческого барахла, которое по мере поступления я отправлял к реке.
Решили спускаться по течению не на плоту, как это делал я, а в десантном боте. Это такая надувная конструкция, похожая на лодку, только чуть побольше.
Инна согласилась дать себя связать лишь после длительных уговоров со стороны Лены. И рассказа о том, как я нес ее на руках, вызвавшего, кстати, многообещающий взгляд в мой адрес. С Ленькой же, посоветовавшись, решили обойтись не совсем честно, поставив его перед фактом. Всё же коридор – не детская площадка, а умирающий друг не подходил на роль морской свинки.
И вот он, день «X», время «Ч». И мы, скрестив пальцы, дабы не накликать «полную „Ж“, ждем Леньку. Более оптимального места для старта, чем моя квартира, решили не искать, памятуя про лучшее, которое враг хорошего. В дверь позвонили, и я впустил умирающего хакера. Правда, выглядел он неплохо и в глазах прыгали чертики.
– Ну вот и я.
Протянув руку, я посмотрел на Лену, и та приставила к его шее пистолет.
– Сдаюсь, сдаюсь, – начал он и повалился на пол, стукнувшись головой об угол.
Немедленно потекла кровь, и я крякнул. Ну почему всегда так? Будь на месте Леньки, к примеру, Иннин ухажер, с которого всё началось, и я уже лежал бы с разбитым носом, а пистолет, уверен, не причинил бы ему вреда. Не говоря уж о пораненной голоье.
– Эх, недотепы, на диване надо было.
Две минуты погоды не делали, зато черепушка, умевшая с ходу расколоть любую компьютерную защиту, осталась целой. А Ленька вырубился на мягком.
«Перейдя» и перетащив на себе друга, ибо переносить чтолибо с изяществом Лены я так и не научился, мы погрузились и отчалили. Инна картинным жестом протянула руки, и я защелкнул на ее запястьях браслеты. На этот раз у нас имелись весла и два якоря, которые я изобразил, привязав к пудовым гирям по куску веревки. Мы оттолкнулись от берега. Ленька мирно посапывал, Инна же попыталась помахать домику руками. Скорость течения я определил как десять километров в час, а потому «границу» мы должны пересечь в два раза быстрее. Потом еще столько же до эпицентра и…
Сюрпризы начались минут через сорок. Леньку, до этого мирно храпевшего, вдруг вырвало, и мы бросились переворачивать его лицом вниз, чтобы не захлебнулся. А Инна тем временем прыгнула за борт, мгновенно скрывшись под водой. Лена сразу бросила носовой якорь, а я бултыхнулся в реку. Воздуха хватило гдето на минуту, но утопленницы не было видно. Я вынырнул, часто дыша, и увидел над водой ее голову. Однако в глазах, вопреки опасениям, светилось осмысленное выражение, и продолжать в том же духе она не собиралась, работая ногами изо всех сил.
– Ты чего это, родная? – Я постарался придать голосу безразличие.
– Ох, Юрка, я и сама не знаю. Сначала навалилась какаято апатия, а очухалась уже в воде.
Да уж, вот такой пердимонокль, как любила говорить моя бабушка. Мы потихоньку барахтались, сносимые течением, а Лена подняла якорь и погребла к нам.
– Ну, как вода? – спросила так, словно выехали в выходной день искупаться и, взяв напрокат лодку, решили понырять.
– Парное молоко! – дружно ответили мы. – Давай присоединяйся.
– Спасибо, лучше уж вы к нам, – фразой из кинофильма ответила она и подала мне руку.
Потом настала очередь Инны, которая, забравшись в лодку, попросила:
– Снимите это, – и, протянув руки, добавила: – Я больше не буду.
– Через пятнадцать минут, – жестко ответил я.
Но повидимому, «границу» мы переплыли, так как ныряльщица оживилась, принявшись шутить, и даже спящий, казалось, стал похрапывать бодрее. С пленницы сняли наручники, и вскоре она сказала:
– Помоему, всё. Знаете, становится неохота покидать это место.
Время приблизительно совпадало, и мы причалили. Снотворное будет действовать еще шесть часов, а бросать спящего не хотелось, равно как и «выходить», рискуя оказаться в случае чего с обузой на руках. Оставшееся время посвятили устройству лагеря. Установили три палатки. В отдалении друг от друга выкопали отхожие места, приспособив нечто вроде занавеса возле каждого. Тут и там разложили оружие, как огнестрельное, так и усыпляющее. И хотя всего не предусмотришь, но так както спокойнее. Когда, по расчетам, оставалось минут десять, взвалил соню на плечи, девчонки взяли меня под руки, и я «шагнул». Хотя совершенно никаких движений переход не требовал, всё время делаю этот шаг, и если наяву не всегда есть возможность, то в мыслях уж обязательно.
Уфф. Картина, открывшаяся нашему взору, конечно, впечатляла. Вокруг ни единой живой души, приходящие в упадок строения и тишина. Такая, что становилось жутковато. Как моряки, сойдя с корабля на берег, ощущают покачивание, так и наш мозг, привыкший к различным шумам и постоянно их отфильтровывающий, давал небольшой сбой, попав в этот звуковой вакуум.
Перед нами простиралась улица, довольно широкая, с высокими домами, в которых коегде сохранились стекла. Если «привязка к местности» совпадала и мы попрежнему в Москве, то это должен быть мой район. Но ни одного здания идентифицировать не смог. Там, у нас, район моего проживания застроен пяти– и девятиэтажками. Здесь же дома были по двадцать и более этажей. Но на деловой центр не походило. Между домами простиралась некое подобие парков с детскими площадками. И – ни души. Что удивительно, счетчики Гейгера ничего не показывали, даже естественного фона большого мегаполиса не наблюдалось. Странно, мне, воспитанному на «терминаторах», казалось, что это непременно должна быть ядерная катастрофа. Но тогда, по идее, обязана быть и ядерная зима. Однако небо нагло голубело, вовсю светило солнце, и сознание в судорогах додумывало щебет птиц, которого, увы, не слышно. Тут очнулся Ленька и, сев, протянул:
– Обана, это что, какаято крутая виртуалка?
– И не мечтай, – откликнулся я, – самая что ни на есть простая реальность.
– А людишек куда подевали? – Он подозрительно уставился на нас. – И где Ирка? И дети?
Возле него на корточки присела Лена и произнесла:
– Понимаете, Леонид, мы… ну, не совсем дома.
– Да будет вам, это не смешно.
– Ейбогу, Ленька, – это вступил я, – всё в натуре. И надо осмотреться.
Любое действие лучше переливания из пустого в порожнее. А неверие постепенно уйдет само, уступив место сначала любопытству, а затем пониманию.
– И кто заказчик?
Блин, ну какая ему разница, зануда чертов.
– А если ВПК, тогда что?
– Да нет, ничего, – смутился он. – Всё честно, бабки уплачены. Так что я готов.
– Тогда предлагаю оглядеться на предмет транспорта. – Эх, блин, а возле домика аж три велосипеда. Хорошо хоть не ржавеют.
Судя по всему, здесь жили далеко не дикари, и уж пару самокатовто мы должны обнаружить. Мы двинулись вдоль улицы, то и дело натыкаясь на одинокие скелеты. Иногда попадались кости домашних животных. Инна удивила, сказав:
– Вараны.
– Что? – не поняли мы.
– Это скелеты варанов. Не собак, как казалось вначале. – Воображение сразу нарисовало картину, на которой «варанщики» выгуливали и дрессировали своих питомцев. Даа, мир велик, и пути господа неисповедимы.