Люди Дромоса. Трилогия (СИ)
Должно быть, я какоето время говорил вслух. Стало досадно, как будто меня застали за чемто неприглядным, и я шагнул было в коридор. Но говорили со мной порусски, и любопытство взяло верх. В конце концов, любая информация могла пригодиться.
Я вопросительно взглянул на собеседника. Лет сорока пяти, спокоен, как человек, много повидавший и готовый к любым превратностям судьбы, крепок. Моего «мерцания» не заметить он не мог, но на его лице это никак не отразилось.
– Мне кажется, нам есть что сказать друг другу. – Акцент был еле заметен, но всё же чувствовался.
Я попрежнему молчал, плохо соображая, что должен говорить и должен ли вообще.
Кабинет всётаки наличествовал. Без таблички, правда, но зато с огромным монитором, немаленьким системным блоком и кучей всякой дребедени, вроде модемов, факсов и прочих там принтеров.
– Итак, Юрий, вас просили передать привет от Алеши? – Собеседник наливал коньяк, стоя ко мне спиной, и выражения его лица я не видел. «Алексей, Алешенька, сынок», – зачемто пришло на ум, и тут я врубился. Ну конечно, отец Алексий! Но как он узнал? Ведь я сам еще вчера…
– Я тоже экстрасенс. Любитель.
Забавляясь в «Бюро», я не предполагал, что надо мной ктото может сыграть одну из моих шуток. Смеялся он заразительно, и я не замедлил последовать его примеру.
14
– И что, есть какието ограничения?
– Да нет, в общемто никаких. Правда, мы стараемся не действовать друг против друга, не затевать «крупномасштабных войн». В конечном итоге старший всегда оказывается сильнее. И не потому, что обладает какимто особым потенциалом. Просто он живет дольше.
В последние полчаса меня мучили две мысли: «споймали, гады» и «что мне за это будет». Но ловить, вернее, хватать меня никто не собирался. И, как я пытался осторожно выяснить, наказывать за ранее содеянное тоже. Ну не станете же вы казнить дитя неразумное за то, что он убил из рогатки пару голубей и спер у соседки варенье. На моей грешной душе постепенно легчало. И я принялся тешить любопытство.
– Отец Алексий… он тоже?
– Нет, но, помоему, он догадывается. Я был в Сопротивлении и после войны не спешил становиться паймальчиком. Русское ГРУ собрало на меня коекакой компромат. Так, баловство. И попыталось шантажировать. Поиздевался я над ним на славу!
– Но ведь ему девяносто, а вы… – Я окинул взглядом собеседника.
– Мне сто сорок пять. – Сказано это было так просто, что у меня отвисла челюсть.
– А мистер МакЛауд тоже придет? – В смятении я ляпнул первое, что пришло в голову.
– МакЛауд не придет, но, если хотите, я лично знаком с Андрианом Полом.
– Да нет, это я так, от неожиданности.
– Мы не бессмертны в прямом смысле слова. И теоретически любого из нас можно убить из обыкновенного ружья или зарезать. Но на практике страшна лишь разрывная пуля в голову или чтото мгновенно отключающее сознание, взрыв, например. Соблюдая минимальные меры предосторожности, можно дожить до глубокой старости. Хотя от старости никто из нас еще не умер.
Воодушевленный открывшейся перспективой, я молчал, но всё было написано у меня на лице.
– Ну же, смелее.
– А… сколько лет старшему из нас?
– Чтото около семисот. Чем старше становишься, тем более тщетным всё кажется. Дети умерли, а внукам и правнукам даже и признаться неудобно, чей ты дедушка, а то ведь побьют. Многие уходят в коридор. Навсегда или надолго, никто не знает, ведь место у каждого свое, и гостей мы не принимаем.
Я ничего не стал говорить, не ходят друг к другу в гости, ну и ладно.
– Так дети?..
– Сколько угодно, поначалу это многим нравится. – Он улыбался.
– Скажите, а женщины, они тоже…
– Ни с одной из наших женщин за все годы так и не удалось толком поговорить на эту тему. Но я думаю, что нет. То есть у каждой из них есть свое убежище, но «возвращаться» они не могут. Наверное, это к лучшему. Зато долгожителей среди них больше. Видимо, женщина иначе устроена. Она меньше озабочена судьбами мира, у нее меньше амбиций. Или амбиции ее лежат в несколько другой области. Они просто живут, наслаждаясь каждым мгновением. Да, многие из них считают это тайной, так что не спешите разочаровывать.
Мы недооцениваем убойной силы сериалов. МакЛауд крепко засел в голове и норовил вылезти наружу.
– А как нам узнать друг друга?
Он опять засмеялся:
– А зачем? Солдат ребенка не обидит, а со сверстниками иной раз даже приятно подурачиться. Не лишайте себя сюрпризов, друг мой!
Мы тепло попрощались, а темечко прямо жгло ощущение «смотрин». Более года я наслаждался полной свободой, и хотя не был снобом, сейчас понял, что смотрел на людей немного свысока. И вот не очень жесткая, но всё же конкуренция. Но ничего страшного не произошло, а необратима только разрывная пуля в голову. Да и то наличие «старших товарищей» ставило это под сомнение.
День, несомненно, прошел не зря, и голова шла кругом от новых сведений. Назавтра Инна не появилась, а в спортзал мне чтото не хотелось, и я решил немного полюбопытствовать, наняв детектива.
– Про ночное происшествие известно мало, ничего ценного не пропало, какаято брошь. Стоит пустяки, и в полицию обращаться не стали. Но приходящая прислуга рассказала, что вчера во время приема буквально из ниоткуда появилась голая женщина. Смутившись и пробормотав чтото вроде извинений, она попыталась выйти. Но хозяйка поместья вцепилась ей в волосы, и на этот раз пропали обе. – Было видно, что рассказчик не был уверен в моей реакции и говорил осторожно, проверяя впечатление. Его можно было понять, ибо репутация агентства напрямую зависела от качества информации. Здесь же попахивало мистикой.
– Через мгновение, по словам очевидцев, мадам появилась среди гостей и начала атаку на мужа, обвиняя его в «наглой и подлой измене». В ход пошли тарелки с холодной закуской, и прием пришлось завершить немного раньше… – Разговор сворачивал в более привычную для него колею, принося видимое облегчение.
Я расплатился и добавил щедрые премиальные, заверяя хозяина агентства, что очень доволен его работой.
Чем были вызваны «невинные дамские шалости», оставалось только догадываться, но каков стиль. Прийти голой на прием к любовнику! Да, девочка делала успехи. Открытым оставался вопрос: кто же тогда я? Но ответ на него бродил в голом виде гдето по берегам неизвестной мне реки.
Бродил, вернее, шлялся еще целый день.
– Ну и как прикажешь это понимать? – Тон у меня был обличительный, но я был несказанно рад.
– Чем ты собрался понимать, ведь в голове у тебя… – Это была всё та же Инна, и, судя по тону, в отношениях наших не произошло существенных перемен.
– Я тоже тебя люблю, дорогая, но могла бы хоть предупредить.
– Думала управиться быстрее, но вечеринка затянулась.
На большее я вряд ли мог рассчитывать и решил довольствоваться малым. И всё потекло, как всегда: я стал посещать тренировки, изредка Инна вытаскивала меня в оперу, но ценителем я не был и просто «отбывал».
Спустя недели две мы от нечего делать ходили по супермаркету. Ели мороженое, время от времени примеряя то одно, то другое, ничего особо не собираясь покупать. Я хотел спортивный костюм поновее, и вот шопинг затянулся.
– Погоди, дорогая, я коечто вспомнил. – Я направился в секцию, торгующую видеокамерами.
– Чтото собрался снимать?
– Да, ненаглядная. Надеюсь, тебе понравится. – Я был сама тайна.
– А я там буду?
– Конечно, солнышко, ты моя героиня. – Я вставил кассету и приготовился.
– Это ты, проститутка, я тебя узнала! – Вопили пофранцузски, но проститутка, она и в Африке проститутка. Об остальном же я догадался по эмоциональному накалу.
Молодая женщина, не так давно столь усердно пинавшая меня ногами, вцепилась Инне в волосы. Судя по всему, всерьез и надолго. То, что произошло дальше, было сюрпризом даже для меня, ибо, поторопившись за видеокамерой, я «недосмотрел».