Двенадцать часов по полудни (СИ)

Он снова кружит вокруг, похожий на акулу. Я падаю спиной на спинку дивана. Ноги не очень удобно вывернуты, но даже пошевелить ими не получается.
— Что с Денисом? — спрашиваю я, едва успев, отдышатся.
— Я не знаю, что с ним. Я его еще не видел.
Герман садится в кресло напротив и изучает меня взглядом.
— Слушай меня. Я послал тех тугодумов, чтобы они привели мне твоего приятеля, а вместо него они притащили тебя. Однако они обыскали всю квартиру и не нашли того, что мне нужно было. Кроме того, там даже не было документов Дениса, и твоих, кстати, тоже. Но я точно знаю, что Денис ночевал в той квартире. Скажи мне, где он?
Я хлопаю глазами. Герману что-то нужно было от Дениса, да так, что он решился на такие крайние меры. Куда же я, к черту, попал?
— Он ушел в магазин и через несколько минут должен был вернуться. У нас продуктовый на первом этаже.
— Зачем?
— За сахаром.
Герман отводит от меня взгляд и задумывается. Так проходит около пяти минут.
— Отчего тебе было плохо?
— От пыли. — Отвечаю я. — Я задыхаюсь, когда пыльно.
— От чего еще?
Что, к черту, ему надо? Я пока могу нормально соображать, но с каждой минутой это делать все тяжелей.
— От резких духов могу, от некоторой химии могу, но это уже аллергия.
Он даже улыбается, довольный чему-то. Я путаюсь спустить ноги с дивана. Все мышцы в них уже тянет от боли. Дергаюсь, как червяк. Больше ничего не получается. Замечаю, как Герман на меня внимательно смотрит, но не пытается даже пошевелиться. Он теперь не акула, а удав. Ленивый и опасный.
— Подожди здесь.
Герман уходит в одну из дверей за моей спиной. Я один в комнате. Если хотя бы ноги были развязаны, то можно было попытаться удрать, но мне даже не подняться с дивана.
Какой я дурак был, что жаловался на свою совершенную жизнь. Дождался. Вот вам неприятности. Как по заказу. Сам же жаловался Денису, что слишком скучно стало жить. Вот эта сволочь и устроила мне приключения.
Герман вытаскивает из той, комнаты, где я был пыльный матрас, заносит другой. Хороший и мягкий — на нем будет удобней спать. Умный я, знаю, где придется жить. Смотрю на пыльного монстра, который теперь стоит в гостиной, и прислушиваюсь к своему организму. Вроде бы повторного приступа не наблюдается.
Герман возвращается ко мне. Садится в ногах, и развязывает их.
— Не думай убежать или я тебе прострелю ноги.
Это не может быть серьезным. Ему же больше проблем.
Он заставляет меня подняться и ведет обратно в комнату с веселыми зелеными обоями. Там свежо. Я кручу головой и замечаю в стене решетку вытяжки. Новый матрас все так же лежит около батареи.
— Можно мне рубашку. — Прошу я.
Я до сих пор только в тех тренировочных штанах, которые нацепил утром.
Герман молча выходит, закрыв за собой дверь. Я осторожно подхожу к матрасу и неловко сажусь на него. И не жалко было на меня такую вещь. Почти как на кровати. Только прохладно тут и свет одной лампочки тусклый. Концептуально. Как черный юмор.
Герман возвращается с белой кофтой на замке. Ну, хоть не замерзну. Он подходит ко мне, кидает кофту на матрас рядом со мной.
— Встань.
Тяжело же без рук встать.
Я встаю. Он задирает свою рубашку, и я вижу у него в кобуре пистолет. Судорожно сглатываю, не отводя взгляда от оружия. Он серьезно про ноги?
— Видел?
— Да. — Хриплю.
— Значит, не глупи. — Он поворачивает меня к себе спиной, начинает снимать наручники.
— Сейчас оденешься.
Руки свободны. Я медленно наклоняюсь за кофтой. Так же медленно надеваю ее, застегиваю замок. Даже думать о побеге страшно. Я трус, но я еще и реалист. Свои возможности я знаю и я от них не в восторге.
— Как к тебе относится Денис? — спрашивает Герман. — Судя по тому, что вы жили в одной квартире, то очень хорошо. Вы любовники?
— Да.
— Это хорошо.
Герман хватает меня за правую руку и надевает на нее металлическое кольцо.
— Не надо, — чуть не плачу я. — Я не убегу. У меня руки затекли.
— Заткнись.
Взгляд утыкается на очертания кобуры у него под тонкой рубашкой. Замолкаю.
  
Герман толкает меня, и я падаю на матрас. Второе кольцо он цепляет к батарее. Теперь я даже на несколько шагов не отойду отсюда. Герман уходит, оставляя меня одного. Я бессмысленно дергаю рукой, но наручники держат крепко.
Из глаз начинают литься слезы, как я не желаю это прекратить. Денис ушел в продуктовый за сахаром, но забрал все деньги и документы.
Так не ходят за сахаром.
У нас был дома сахар, и он это знал.
========== Глава 2 ==========
Не может быть такого, чтобы в комнате было одновременно холодно и душно. Но это так.
Хитрый Денис всегда был таким, но только я не замечал. Нет, это даже не было плохим. Это было даже чем-то хорошим в его характере. Ведь кто-то из нас должен был быть сильным. Вот Денис и был. А я лишь слепо шел за ним, прячась за спиной.
Интересно, как Денис узнал, что нужно бежать? Увидел в окно? Тогда у него было совсем мало времени на то, чтобы смыться. Так мало, что он бросил меня. Ну да, шкурку свою спас. Говорили же мне, чёрти сколько людей говорили, что наглей надо быть.
Но наивное я дитя.
Размазываю по щекам вместе со слезами собственные сопли и даже не чувствую себя ничтожеством. Потому что все равно не до самокопаний сейчас. Вот осознаю это, и все равно. Все осознаю совершенно. Даже паника улеглась. Но в груди все болит от страха. Заснуть не могу и не хочу — страшно. Прислушиваюсь к шагам, хотя в голове уже гудит и глаза болят. Как и рука, собственно. Вся кисть уже какая-то неестественно белая, как у покойника.
За закрытой дверью постоянно слышаться голоса. Там не один тот мужик, там постоянно появляются новые люди и так же исчезают. Но постоянно слышится голос моего похитителя. Нехороший голос.
Спать не могу, лампочка постоянно горит, а вместо окна смотрю на ровную кладку кирпичей.
Смелости у меня совершенно нет.
Я сижу на таком прекрасном матраце и пытаюсь левой рукой подсунуть под кольцо наручников рукав кофты, чтобы они еще сильнее не натирали запястье. Замок двери щелкает и в комнату заходит Герман. Я тут же настораживаюсь и бросаю свое занятие.
Голосов уже не слышно. Вроде, мы опять остались одни в этом доме.
— Доброе утро. — Говорит он. Хмуриться и спокойным шагом обходит комнату, рассматривая ее. Он нервный и раздраженный. На меня не смотрит, а я от него не могу отвести взгляда. И пошевелиться тоже не могу.
Прошли уже сутки. Это я понял уже.
— Что-то ты хреново выглядишь? — замечает Герман. — Глаза красные, как у наркомана. Ты плакал что-ли?
Снова презрительно морщиться. Поправляет свою слишком обыкновенную футболку и я снова вижу такую недоброжелательную ручку его, неизвестной мне марки, оружия.
Я молчу. Если у него проснулось желание разговаривать, то это не значит, что я хочу что-либо говорить. У Германа звонит телефон. Он останавливается посередине комнаты, подносит его к уху.
— Да. — Произносит он в трубку.
Следует короткий разговор, в котором он внимательно слушает собеседника. Снова наматывает круги по комнате, как акула, все больше приближаясь ко мне. Я не двигаюсь. Слежу за ним, еле дыша.
— Да, я понял, спасибо.
Герман подходит ко мне, садится на корточки. Кладет телефон в карман, а вместо него на ладони появляется хорошо знакомая мне вещь. Ингалятор.
— Тебе он нужен? — спрашивает Герман.
Молчу. Не из-за чувства протеста или недовольства, а только из-за страха перед ним и той вещью, которую он носит у себя на поясе.
Ждет, смотрит на меня изучающим взглядом, как на интересного жучка.
— Да. — Смелею и даже передергивая плечами, дергая наручниками так, что они своим звоном перекрывают весь мой тихий несмелый ответ.
Я хватаю свободной рукой ингалятор, зажимаю его в ладони. Герман кивает сам себе.
Он замечает мой страх. Ухмыляется.
— Я тебя не трону. — Кивает он мне.