Ошибка маленькой вселенной (СИ)

— Но ведь сработало! Мы выбрались. Все, вместе. Значит, кому-то надо отрабатывать наше право на жизнь.
Прошли билетный контроль. Дима предъявил сканеру QR код на новеньком смартфоне, который ему купила Джессика, когда они прилетели в Гонконг. Смарт был очень крутым, последней модели, и дома он даже мечтать о таком не смел.
— Джессика точно не сможет? — Спросил он у одного из сопровождающих, жилистого китайца среднего роста, в голубых джинсах и белой майке, — она говорила, что есть шанс.
Вместо ответа, охранник показал в сторону ворот.
Джессика плыла в перегретом влажном воздухе, одетая в изящное белое платье. От ее улыбки веяло приятной свежестью и океанским бризом. Дима улыбнулся в ответ.
— Ты не обязан делать это прямо сейчас. Если ты откажется от этого задания — это никак не повлияет на твое положение. Мы дадим тебе время на подготовку и адаптацию. Но рано или поздно тропы все равно тебя поманят, — Оракул глядел на него своими прозрачно-выцветшими глазами. Добром теперь от его взгляда не веяло. Но было в нем нечто более ценное: надежность.
— Я понял, — кивнул Дима, — говорят, что я вообще сообразительный. И я не привык быть дармоедом.
— Тропы — это настолько выгодное дело, что любая экспедиция, даже единичная, обеспечит тебе безбедную жизнь до конца дней, и даст нам хорошую прибыль, — сказал Оракул, — поэтому стабильный ходок — это настолько большая ценность, что мы готовы пожертвовать сиюминутной выгодой, чтобы получить гораздо больше в прошлом. Ты действительно чувствуешь в себе силы?
«Играет, как я с мышью, — беззвучно заметил Барс».
«Знаю я, — мысленно ответил Дима, — но Колька следующий на очереди. И он точно не откажется. А я этого себе не прощу».
— Я хочу в тот мир, — ответил Дима вслух, — там очень красиво. Спасибо за такое задание.
Ответы на многие вопросы, которые должны оставаться безответными, это тяжело. Очень. Джессика приходила в себя больше двенадцати часов. Создавала заново собственную мотивацию, собирала по осколкам свою личность.
Плохо, что все это пришлось пережить — почти буквально. Тень взяла ее разум, и провела через все ступени Становления. Одно дело знать масштабы страдания, разлитого во Вселенной, чисто теоретически. С умозрительными цифрами легко примириться. Другое — переживать многое из того, что было в прошлом, заново. Вспоминать все. Раз за разом. Смерть от голода. Смерть от холода. Смерть от чумы. Смерть от огня. Смерть от яда. Смерть от клыков. Смерть от скальпеля. Смерть на столе перед аудиторией. Смерть на арене. Смерть в детстве, смерть в старости, смерть родителей, смерть детей… бесконечная карусель, вечный танец, безнадежная овеществленная Сансара, подчиненная только одной запрограммированной цели. Усложнение. Простой и действенных механизм по производству информации.
Как наивен был Гаутама.
И все-же, когда настал критический момент, она однозначно выбрала «да». Как выбирали раз за разом квадриллионы живых существ. Весь этот карнавал страданий существует только благодаря этому коллективному и однозначному «да».
Или существовал.
Она отчетливо увидела волну великого Ничто, которое двигается из будущего в прошлое.
Там, где оно рядом — происходят странные вещи. Тропы прорываются в миры. Падают метеориты. Глобальные эпидемии косят население. Цветут ядерные взрывы. Люди получают необычные способности, и реализуются самые разные коллективные страхи: по ночам вампиры ведут свою охоту. В лесах подстерегают путников стаи оборотней. Мертвецы поднимаются из могил.
Она почти смогла увидеть причину этого Ничто. Мельчайшую частицу. Одну квинтиллионную общего разума, которая смогла пронести свою волю сквозь бесконечную цепь перерождений. Исчезающе малая ошибка, которая однажды сказала свое единственное «Нет!»
Дима стоял на вершине бесконечной, уходящей далеко вниз узкой металлической ленты. Крутой спуск перед петлей на высоченных американских горках. Кругом продолжал работать парк — со всех сторон снизу доносился радостный смех, музыка, крики, шум, гам.
 
Конечно, ему было очень страшно — но он сам выбрал такой способ старта из предложенных Оракулом. В конце концов, это гораздо лучше, чем ствол, который направляют тебе в лицо.
«Ты — конченый псих! — Заявил Барс, ненадолго высунув нос из рюкзака, и оглядевшись, — зачем я только связался с тобой!»
«У меня дурная наследственность», — улыбнувшись, ответил Дима. А потом запрыгнул на скейт, и как следует оттолкнулся.
  
Побег
 
Тима так и не понял, почему решил нагнуться, и посмотреть, что там, в траве. Да и что интересного могло быть на газоне под окнами жилого корпуса? Его чистят и стригут по два раза в день. Штуковина оказалась теплой на ощупь. Наверное, если бы она была холодной — он бы решил, что это мертвое насекомое. Тима повертел находку в руке. Чуть слышно вскрикнул — она уколола ему палец. Не сильно — не до крови даже, как будто предупреждая о готовности защищаться.
Наконец, облака разошлись, выглянула полная луна, посеребрив его ладони. Предмет был похож на диковинное украшение, какие носили у виска на специальных подвесах женщины диких племен, что обитали в этих местах в незапамятные времена. И только через несколько секунд память зашевелилась. Тима вспомнил картинки из читанной давно-предавно книги про морские приключения. Мама читала ему на ночь, показывая яркие разрисованные страницы, задолго до того, как бросила их с сестренкой.
Якорек был совсем маленьким, будто сувенир, но Тима всеми порами своего мальчишеского существа чувствовал — он настоящий, не игрушка. «С какого же ты корабля, братец?» — Подумал он.
Живой и теплый якорек подарил ему очень важную вещь, которой не было места в Особом Супер-лицее — надежду. Его убеждали, приводили железные аргументы, доказывали, что лучше всего смириться. Что нет никаких шансов снова встретить сестренку, потому что она не могла выжить. Но вот он получил ответ: жизнь не всегда подчиняется математической логике вероятностей.
Якорек жил какой-то своей медленной и отрешенной жизнью. К себе в комнату он его забрать не мог — слишком велик был риск, что Консул разглядит его на камерах, и заберет во время очередного обыска. Он не мог так рисковать. Но и зарывать якорек на ночь в землю, в холодном и темном парке, казалось неправильным. Поэтому Тима построил небольшой домик для якорька в саду, и ходил навещать его по вечерам.
Хозяин якорька нашелся неожиданно — просто возник однажды ночью рядом с ним, в парке. Это был мальчишка, старше его года на два. Он рассказал, что якорек кто-то из воспитателей выбросил из окна его комнаты. И в доказательство предъявил свежие царапины на ноге, которые по размеру и форме были очень похожи на след от якорька. Сначала мальчишка хотел забрать сокровище, но потом почему-то передумал. В конце концов, они согласились на честный обмен. Тиме пришлось отдать самое дорогое, что у него было: монетку, которая сестренка подарила ему на день рождения, в последний год, когда они были вместе. Юкки сама нашла этот раритет с изображением Хранителя во время школьных раскопок, и очень им дорожила. Чтобы парнишка согласился на обмен, Тиме пришлось немного соврать. Он сказал, что монетка из коллекции одного знакомого из Белогорска, и что у него таких много.
А потом случился переворот в лицее.
Говорят, тот самый парнишка с монеткой сбежал в другой мир. Вообще-то, Консул для этого и собирал потенциальных койво со всего мира — чтобы кто-нибудь из них научился открывать дороги между мирами. Но, разумеется, под его контролем.
Консула и его приспешников судили закрытым судом; о том, что там происходило, доходили только противоречивые слухи. Как бы то ни было, никого из прежних воспитателей лицеисты больше не встречали.
После этого появился Оракул. Он собрал ребят, и честно рассказал, что к чему. И что они особенные, и что Лицей существует для того, чтобы они могли полностью проявить свои способности. И даже что то, что они не смогут быть по-настоящему счастливыми — когда ты счастлив, не нужны тебе никакие сверхспособности. Оракул дал возможность выбора: любой лицеист мог вернуться к прежней жизни. Взрослеть как все. Учиться. Получать обычные специальности, работать, приносить пользу обществу. Никто из ребят не ушел. Даже тогда, когда объявили о том, что они переселяются на Марс.