Мой долгожданный (СИ)
* * *— Ну что ты за человек? — Ира припечатывает меня букетом по плечу. — Я что, не по-русски тебе сказала⁉ Я не хотела за тебя замуж! Я только ребенка хочу и все! Больше мне ничего не надо!
— Поздно. Ребенок от меня идет только в комплекте со мной.
— А если его не будет? Так же молча со мной разведешься⁉ — кричит она. Разворачивается и собирается уйти. Перехватываю за руку, притягиваю к себе и запечатываю ей рот ладонью. Не хотел так грубо само получилась.
— Прекрати, — цежу ей на ухо сквозь зубы. — Еще раз ты скажешь, что его не будет, — отнимаю ладонь, разворачиваю к себе лицом. Ира смотрит на меня перепугано, из глаз бегут слезы. — Прости, прости, прости, — начинаю хаотично покрывать ее лицо поцелуями. Подхватываю на руки, несу в спальню. Укладываю на кровать. Развязываю пояс халата.
— Леш, — перепугано шепчет она, тяжело дыша.
— Не переживай, я все понимаю. Я ничего не собираюсь делать, — кладу ладонь на ее живот и начинаю поглаживать. — А когда он начнет толкаться?
Ира улыбаться. Ну наконец-то!
— Не знаю. Думаю, до этого еще далеко.
— Что врач говорит? Ты же сегодня была на приеме.
— Пока все нормально. Семнадцатого первый скрининг. Ты хочешь пойти?
— УЗИ будет?
— Да. Я кровь утром сдам. А на УЗИ на вечер записалась. Подумала, вдруг ты захочешь. Как раз после работы подъедешь.
— Конечно, хочу. Правильно сделала, — целую ее живот немного ниже пупка. Прикладываю к нему ухо.
— Мне кажется? Или я слышу, как он там плавает?
Ира начинает смеяться.
— Боюсь, что слышишь ты не ребенка!
— Да нет! Серьезно! Говорю же тебе!
Ира продолжает смеяться, пытается подняться. Не позволяю ей. Ложусь рядом. Одной рукой притягиваю ее к себе, вторую не убираю с ее живота.
— Ир.
— Что?
— Я люблю тебя.
Она утыкается лицом мне в грудь и шепчет: Я тоже тебя люблю…
16
— Длина восемьдесят восемь миллиметров, вес девятнадцать грамм. Смотрите, он машет ручками, улыбается доктор вместе с нами. Леша, как заворожённый смотрит на экран монитора. Мое сердце отбивает чечетку. — Сейчас сердечко послушаем. Сто шестьдесят семь ударов. Воротниковая в норме… Ира, все в пределах нормы. Хорошо развиваетесь.
— А пол — подает голос Леша.
— Скажу после шестнадцатой недели. Могу предположить, но это не точно. Вероятнее всего мальчик, — говорит Татьяна Васильевна. — Ира, еще кровь посмотрим. Я тебе позвоню. Пока все по плану.
— А снимок — снова голос Леши.
— Конечно, конечно, сейчас сделаем, — говорит доктор, улыбаясь. Передает ему квадратик бумаги. Леша рассматривает его несколько секунд. Потом убирает в папку с документами.
Когда выходим из клиники, понимаем, что на улице льет проливной дождь. До парковки бежать прилично. На территорию заезжают только скорые.
— Жди меня здесь. Я подгоню машину.
— Добежим. Ничего, страшно.
— А ну стоять! Ничего страшного! Совсем, что ли?
И вроде бы он так грубо меня одернул. А на душе все равно так тепло стало.
Теперь у меня другая фамилия. Так не привычно. Только на днях забрала новый паспорт. Нужно менять остальные документы. Как же стремительно изменяется моя жизнь. Какие-то полгода назад я даже подумать о таком не могла.
Леша договорился с охранником. Подогнал машину под самое крыльцо. Никто никогда обо мне так не заботился. О подобном жесте от Бориса я и мечтать не могла. Да и цветов, наверное, мне за всю жизнь столько не подарили, сколько за последние пару месяцев. Конечно, если не брать в расчет учеников. Уж на первое сентября и последний звонок мне дарят их предостаточно. Но только это все не то.
— Может, все-таки скажем маме? Ей нужны положительные эмоции.
— Нет! Нет, пожалуйста! — умоляю я его. — Пока незаметно. Давай будем молчать. Я и своим ничего не скажу.
— Хорошо, за ребенка говорить не будем. Но то, что мы теперь женаты, скрывать не вижу смысла. — он притормаживает на обочине. Тянется к бардачку, достает бардовую бархатную коробочку. Внутри два кольца. — Раз уж ты выбирать не захотела, купил на свой вкус.
— Как ты узнал размер?
— Ну, с первым же угадал. Второе купил по аналогии.
Берет мою руку, надевает второе, следующим за первым. Как красиво! Никогда не думала, что два кольца на одном пальце могут так великолепно смотреться на моей руке. Смотрю на них как завороженная.
— Мне наденешь? — он вручает мне свое кольцо. Я, затаив дыхание, надеваю его ему на палец. Он тянется ко мне и целует. Так, как, наверное, никогда еще не целовал. Я даже не могу передать весь спектр эмоций, которые сейчас разрывают меня. На его волосах блестят капельки воды. Сколько он бежал до машины? Ощупываю его плечи, пиджак мокрый до нитки.
— Ты что? Ты же заболеешь! Снимай давай!
— Главное, чтобы ты не заболела.
— Давай, давай, снимай. А то и правда заболеешь и заразишь меня.
Он стягивает пиджак, следом за ним рубашку. На заднем сидении лежала его серая толстовка. Накидывает ее прям на голое тело. Дождь усиливается. Хорошо, что мы стоим. Ехать в такую погоду, наверное не безопасно. Вообще ничего не видно. Вода водопадом стекает по лобовому стеклу и по боковым стеклам. А мы снова целуемся. Он просто пьет мои губы, а я пью его. Я люблю его и верю в то, что у нас обязательно все будет хорошо…
Добравшись до дома, мы решили, что расскажем Наталье Степановне о нас. Зачем держать женщину в неведении, если уже даже кольца надеты. Наверное, расстроится, что не сказали раньше. Но ей необязательно знать, как ее сын провернул это дело.
Я злилась на него, а теперь наоборот. Меня просто распирают приятны ощущения от этого факта. Скажем, что просто тихо расписались, никак не отмечая это событие.
К моей новоиспечённой свекрови поехали через кондитерскую. Взяли тортик и разных вкусняшек для Гели. На память пришло то, как она уплетала пирожные макарон моего собственного приготовления. Конечно, они у меня были страшненькие, не то что здесь. Половинки был разного размера, на многих отсутствовала юбочка, да и миндальную муку я, наверное, купила не очень удачную. Но все равно она уплетала их с неподдельным удовольствием. А мне было в удовольствие смотреть на то, как она сметает мои кондитерские недошедевры.
Но дома у Лешиной мамы нас ждал сюрприз. Его сестра Маргарита решила почтить своим визитом маму и дочку.
Наталья Степановна выглядела потерянной, да и Гелю тоже счастливой назвать было трудно. Рита с Ангелиной сидели в детской и о чем-то разговаривали. Точнее горе мамаша пыталась что-то объяснить девочке. Геля, увидев меня в дверном проеме, сорвалась с места и бросилась ко мне. Подбежала и обняла за ноги. Маргарита встала с кресла и пошла к нам на встречу.
Высокая стройная блондинка. О таких говорят: вся сделанная. Она совсем не походила на ту девушку, которую я видела во множестве рамок с фотографиями в гостиной у Натальи Степановны. На них была изображена девочка — подросток. Худенькая, угловатая, как и многие лет в шестнадцать-семнадцать. С длинными русыми волосами в высоком хвосте, хорошенькая. Геля очень на нее похожа, но не сейчас.
Сейчас на нас свысока смотрела стройная девица с длинными пепельными волосами до самых бедер. Слегка раскосые глаза в обрамлении пушистых наращённых ресниц смотрели на меня насмешливо. Полные губы кривились в не очень приветливой улыбке. Да и одета она тоже была специфически. Белые короткие шорты с высокой посадкой. Черный кроп топ. На теле множество небольших татуировок, бабочки, надписи. В общем, ни как она не вязалась у меня с понятием «мама». Да и ее слегка высокомерный взгляд, буравящий меня насквозь, несколько напрягал. Наконец она удосужилась представиться.
— Маргарита, — сказала она мне ленивым тоном.
— Ирина.
— Привет, Леша. Я смотрю, ты не слишком рад меня видеть. А так звал, так звал, — хмыкнула она. — Вот прилетела, как ты и хотел.
— Могла бы уже не прилетать. Без тебя прекрасно разобрались.