Сердце Дьявола (ЛП)

— Первоклассно, — отвечает отец, и в его взгляде что-то мелькает.
— Тогда сегодня вечером наша первая игра в покер между отцом и дочерью. Когда я у тебя выиграю, ты расскажешь мне в подробностях то, что было сказано в вашем мужском разговоре, и не упустишь ни слова.
Его большая рука сжимает моё плечо.
— Я очень горжусь тобой, Ул… Инди. Почту за честь. Но ты меня не победишь. Как ты думаешь, откуда у тебя такое мастерство?
  
Глава 30
 
Индия
Шесть рук в игре я играю умно и анализирую каждого человека за столом, включая моего отца. Двое из них — любители, у которых больше денег, чем здравого смысла, один — игрок, которого я уничтожила в Праге, а последний — Ахмед Аль-Джабаль, шейх из игры, в которой я играла против Форджа в Ла-Рейне.
Играть в легендарном Казино Монте-Карло — то, о чём я мечтала большую часть своей взрослой жизни, но в этих мечтах я никогда не думала, что буду играть здесь против своего отца.
Но вот я, а вот он.
Мне потребовалось ещё четыре руки, чтобы прочитать его привычки. Он чертовски хорош, но его сигара — его выдаёт. Когда он блефует, он перекатывает её между пальцами, но только дважды.
Я выдвигаю две стопки фишек.
— Вызов.
Голубые глаза Фёдорова встретились с моими, и надо отдать ему должное, в них нет ни намёка, ни проблеска сомнения.
Я ошибаюсь насчёт его привычки? Нет. Я так не думаю.
Мы переворачиваем наши карты, и он улыбается, хотя это выражение лица противоположно тому, что он должен был бы иметь. Потому что я победила его.
— Отлично сыграно, — говорит он, и его бочкообразная грудь подпрыгивает от беззвучного смеха. — Но ночь ещё только начинается.
В конце концов, туристы выпадают из игры. Остались я, шейх и мой отец. Шейх держится, но выигрывает только нечётную руку. Рано или поздно он сдастся и отступит, как и раньше. Вот тогда всё станет серьёзно.
После того, как мой отец забирает банк, а официант освежает наши напитки, дилер должен быть заменён новым.
— Возможно, моя удача улучшится с новым набором рук на картах, — говорит шейх, но затем переводит взгляд с меня на моего отца, который сидит напротив. — А, может быть, и нет. Мне кажется, я что-то упускаю. Мисс Баптист, сегодня вы играете отчаянно.
У меня многое на кону.
— Как и всегда. — Ложь легко слетает с моего языка.
— Ты уже играл с моей дочерью, Ахмед?
Тот факт, что мой отец называет нефтяного миллиардера по имени, не должен меня удивлять, и всё же это так. И то же самое происходит с Аль-Джабалем, когда мой отец небрежно бросает бомбу в отношении наших семейных связей.
— Твоя дочь? — тёмно-карие глаза Аль-Джабаля перебегают с моего лица на лицо моего отца. — Я не знал.
Я чуть было не выпалила: «Я тоже», — но промолчала. Мой отец сам открыл эту тему, и поэтому он может справиться с последствиями.
— Да, именно. Поэтому, пожалуйста, помни об этом, когда будешь оценивать её прелести.
Я даже не заметила, как мужчина смотрит на меня. Наверное, потому что… Я слепа к другим мужчинам из-за Джерико Форджа. Это напоминание заставляет укрепиться в моей решимости.
Ещё одна причина для победы. Я скучаю по нему, чёрт возьми.
С этой мыслью я поднимаю свою содовую и жестикулирую шейху.
— Вы хотите продолжить игру, сэр? У нас с отцом есть дополнительная ставка, и я должна предупредить вас, что это будет захватывающе.
Я бросаю вызов, и улыбка моего отца становится шире.
Снова взглянув на нас, Аль-Джабаль отодвигается от стола.
— Я не люблю играть в игры, в которых не понимаю всех ставок. Я оставлю вас с вашими картами. Удачи, мисс Баптист. Мистер Фёдоров.
Он встаёт, и когда его охрана бросается вперёд, чтобы собрать оставшиеся фишки, это напоминает мне о Праге, когда Бейтс собрал мои, а затем я бросилась к Джерико, готовая к тому, что он подхватит меня и подбросит в воздух.
«Уничтож его, Туз». Звук его голоса окружает меня, как будто он стоит прямо здесь.
 
Я поворачиваю голову и рассматриваю лица в толпе, но его среди них нет.
У меня ещё есть шанс вернуть его. Мой отец не сможет победить меня.
Отцу требуется ещё несколько рук, чтобы поднять сигару с края стола, и, перекатывая её между пальцами, он делает крупную ставку. Провоцирует меня. Дразнит меня. Бросает мне вызов.
— Поднимаю, — произношу я, подталкивая ещё одну стопку фишек в центр зелёного сукна, что потребует от него бросить все до единой фишки, которые у него есть на столе.
— Ты безжалостный игрок, Инди, — говорит мой отец.
Я ошибаюсь? Недооцинила? Он думает, что я блефую?
Мы переворачиваем наши карты, и он запрокидывает голову заливисто хохоча.
Я обыграла его.
Хлопнув рукой по краю стола, он качает головой.
— Если уж мне суждено проиграть кому-то, дочка, я бы предпочёл, чтобы это была ты.
Триумф проникает в мою кровь под аплодисменты зрителей, но это не так сладко, как после победы в Праге, потому что Джерико не ждет меня с распростёртыми объятиями.
Но он скоро сделает это, когда у меня будет, что сказать по этому поводу. Пришло время получить информацию, за которой я пришла.
Я бросаю крупную фишку дилеру в качестве чаевых, встаю и протягиваю руку отцу.
— Спасибо за игру, сэр.
Он зажимает мою руку между двумя своими большими.
— Мне было приятно.
— Давай найдём, где поговорить. Тебе нужно многое мне рассказать.
  
Глава 31
 
Индия
Я иду за отцом в комнату для курения со стенами из дерева и стекла, где единственным окружающим шумом является шум вентиляционной системы. Супермен и Человек-паук ждут снаружи, пока мы с Фёдоровым устраиваемся в кожаных креслах вишнёвого цвета.
— Как ты узнала, что я блефую? — спрашивает он, обрезая и закуривая сигару.
Я указываю на сигару Кохиба в его руке.
— Ты перекатываешь сигару между пальцами, когда блефуешь.
Громкий смех отражается от стен, и он хлопает себя по колену.
— Мне следовало догадаться, прежде чем поддаться своим порокам. Ничего хорошего из этого никогда не получается.
Конденсат от моей содовой скатывается по бокам стакана, когда я ставлю его на стол между подлокотниками наших кресел.
— Расскажи мне, что ты сказал Форджу, — говорю я без предисловий.
Фёдоров откидывается на спинку и скрещивает ноги, положив лодыжку на колено.
— Ты не терпеливая женщина.
— У меня такое ощущение, что это наследственная черта.
— И ты будешь права. — Он зажигает спичку и затягивается сигарой, чтобы зажечь её. Когда на конце начинает тлеть табак, он тушит спичку и бросает её в пепельницу. — Но почему ты так сильно хочешь знать, что было сказано? Фордж бросил тебя. Зачем тебе преследовать его?
Фордж бросил тебя. Формулировка, которую он использует, не звучит так же, как вышвырнуть тебя, но всё равно больно.
— Я выиграла, и мы заключили сделку. Тебе не нужно больше ничего понимать.
Он выдыхает облако дыма, и очистители воздуха всасывают его в потолок, чтобы оно не окутывало моё лицо.
— Ты любишь его?
Вопрос сильно задевает меня. Возможно, сильнее, чем следовало бы, потому что этот человек незнакомец, но он не должен быть таковым. У нас с ним общая ДНК. Тем не менее, я не уверена, что готова обнажить перед ним свою душу.
— Это имеет значение?
Он стучит краем сигары по хрустальной пепельнице, прежде чем встретиться со мной взглядом.
— Да. Думаю, что имеет.
— Ты любил мою маму? — спрашиваю в ответ, не желая быть здесь единственной выбитой из равновесия.
— Безусловно.
— Тогда почему у тебя была любовница? — этот вопрос сводил меня с ума с тех пор, как я узнала, что Нина похитила меня в детстве из мести.
Подбородок моего отца опускается, и он сосредотачивается на ковре Обюссона на полу.