Связанная василиском (ЛП)

Я вхожу в парадную дверь, но не успеваю захлопнуть ее за собой.
Чего бы это вообще дало? Дом принадлежит ему. У меня даже нет ключа. Мне повезло, что он не был заперт.
— Тэмсин. Черт возьми, не убегай от меня.
Я продолжаю бежать.
— Тэмсин.
Он прямо за мной. Я чувствую его по всей спине, как покалывание на затылке.
Сильная рука обвивается вокруг моей талии, и Эрсерро поднимает меня, отрывая мои ноги от земли, и прижимает спиной к своей твердой груди.
  
Я сопротивляюсь и брыкаюсь ногами. Я так зла, что даже не думаю о том, насколько опасно злить монстра, который может буквально убить меня взглядом.
— Отпусти меня!
— Нет, пока ты не успокоишься.
— Отпусти меня.
— Нет!
— Я не твоя игрушка!
Острое жало пронзает мою шею.
Я кричу.
Интенсивная сладость разливается от укуса по моим венам и по всему телу. Внезапно мои ноги становятся как желе, и я забываю, почему боролась. На самом деле, его сильные руки вокруг меня и его тело, прижатое к моему, заставляют меня чувствовать себя полностью нуждающейся. Настолько нуждающейся, что я снова извиваюсь, но теперь по совершенно другой причине.
Я скулю, когда его зубы покидают мою шею и блаженство отступает.
— Черт, — его проклятие не имеет смысла, ведь я понимаю, что он, должно быть, нуждается во мне так же сильно, как и я в нем. Прямо сейчас. И Боже, я надеюсь, что он вытаскивает свои члены, чтобы что-то с этим сделать.
11
Эрсерро
Что я наделал?
Это единственная мысль, которая крутится у меня в голове целую минуту, пока Тэмсин не перестает сопротивляться и не начинает извиваться в моих объятиях, а ее запах меняется с острого от гнева на насыщенный и сладкий от возбуждения.
Я не должен был заставлять ее чувствовать себя рабыней. Может, мне и хочется поиграть с ней, но игрушка — это просто слово. Конечно, она значит для меня гораздо больше. Просто я так отчаянно хотел удержать ее рядом, что позволил своим чувствам взять верх. Это никогда не приводило ни к чему хорошему.
И потом я укусил ее.
Я, блядь, укусил ее и ввел достаточно яда, чтобы вызвать настоящую течку. У меня нет оправданий. Только кипящая ярость, охватившая меня при мысли, что я ее потеряю. Что она сказала мне «нет».
Пройдут часы, прежде чем она снова придет в себя. Часы, прежде чем мы сможем продолжить нашу дискуссию, и я смогу вернуть ее расположение.
Она как раз говорила мне, чтобы я убрал от нее руки, ради всего святого.
Проблема в том, что я не могу.
Она извивается в моих объятиях, и мои руки скользят вверх, касаясь нижней части ее полных грудей. Я подавляю проклятие от того, как сильно мне хочется обхватить их. Сжать их. Приподнять и поиграть с ними, пока она не начнет стонать.
К черту. Она уже стонет.
Твою мать.
Мои члены твердеют, вырываясь из кармана кожи, который уже не может их вместить. Я не должен. Она опасна сама для себя в таком состоянии. Непредсказуемая и отчаявшаяся. Я уже чувствую это. Но я точно знаю, что если бы не яд, она бы не захотела, чтобы я прикоснулся к ней.
Как только Тэмсин чувствует мои члены у себя за спиной, она приходит в неистовство. Ее руки взлетают вверх, прежде чем я успеваю схватить их, и она сбивает мои очки.
Я крепко зажмуриваюсь. Очки со звоном падают на пол.
— Остановись!
Она все еще извивается в моих объятиях.
— Тэмсин, послушай меня.
Она не слушает. Она все еще борется. Мои члены наталкиваются на барьер одежды между нами. Мне ничего не остается, кроме как с головой окунуться в эту ситуацию.
Я обнажаю клыки и впиваюсь в ее плоть там, куда могу дотянуться. Думаю, это ее плечо. Совершенно не элегантно, но я ничего не вижу и не осмеливаюсь открыть глаза.
Тэмсин вскрикивает, когда дополнительный яд попадает в ее кровь. На ужасный момент она застывает, а затем обмякает в моих руках.
Я задерживаю дыхание. Мое сердце колотится где-то в горле. Она на какое-то благословенное мгновение совершенно неподвижно повисает в моих объятьях.
Я рискую и открываю глаза.
Она потеряла сознание под воздействием такого количества яда-афродизиака, что у нее, возможно, никогда не пройдет течка. Но этот сон ненадолго. Она проснется в еще большем отчаянии, и я даже не знаю, смогу ли удовлетворить ее.
Но что еще я мог сделать?
Наклонившись, я поднимаю с пола очки и надеваю их. Затем я несу свой цветок в гостевые апартаменты и кладу на кровать.
Она шевелится, когда я опускаю ее в постель. Долгий, чувственный звук вырывается из ее приоткрытых губ, бедра двигаются, грудь вздымается.
— Эрсерро.
У меня самого болит в груди, когда она произносит мое имя.
— Я здесь.
— Что ты сделал? Боже, мне нужно кончить, — она выглядит такой маленькой и нуждающейся. Совершенно не похожей на яркую, смеющуюся женщину, которую я держал в своих объятиях ранее. Вот почему я всегда сомневаюсь использовать свой яд. Он меняет все.
— Я дам тебе то, что тебе нужно. Но помни, ты не можешь смотреть на меня. Ты не можешь снять с меня очки.
— Я не буду, — она заканчивает всхлипыванием.
У меня разрывается сердце, когда я вижу, как она извивается на кровати, наполовину спящая, наполовину бодрствующая и полная желания.
Я быстро нахожу наручники и привязываю ее к столбикам кровати, вытянув ее руки над головой, а ступни широко расставив. Хотя она маленькая. Ее запястья тоньше, чем я предполагал. Мне придется заказать другие.
— Эрсерро! — ее крик вырывает меня из тумана в голове.
Яростным рывком я двумя быстрыми движениями срываю с нее одежду и обнажаю ее тело, прекрасные груди вываливаются из кружевного лифчика, который на ней был. Ее гладкая киска уже блестит от такого количества влаги, что я подавляю собственный стон.
Моя одежда тоже разорвана, брюки порвались, когда я перекинулся, чтобы принять свою истинную форму. Я поспешно снимаю рубашку и залезаю на кровать между ее бедер.
Тэмсин дрожит и натягивает ремни на запястьях и лодыжках, не обращая внимания на вред, который она может причинить себе.
— Тише, — я беру ее за подбородок. Она утыкается лицом в мою ладонь, открывает рот и посасывает большой палец. С моих членов стекает влага.
— Пожалуйста, — она произносит это слово, держа мой палец во рту, но ясно, о чем она просит.
Когда я сжимаю нижний член в кулаке и подношу его к ее гладкой дырочке, мои мышцы напрягаются от усилия двигаться медленно.
То, что она приняла в пять раз больше яда, чем я обычно давал кому-то ее размера, не означает, что она готова к тому, что я безжалостно вторгнусь в ее тело.
Я стону, когда подаюсь вперед, обнаруживая, что она еще влажнее, чем я думал. Я так легко проскальзываю в нее, что полностью погружаюсь одним толчком.
Я крепче сжимаю простыни в руке, удерживая свой вес, и пытаюсь дышать. Ей все еще нужно время, чтобы привыкнуть.
— Просто трахни меня, Эрсерро. Давай!
Блядский боже.
Как я могу сдерживаться?
Я не должен этого делать. Не должен вот так пользоваться ею, когда она вне себя от вызванной моим ядом похоти.
Но ее тело так плотно прилегает к моему, что у меня нет выбора. Я вхожу в нее и выхожу, как одержимый мужчина. Мои бедра резко двигаются вперед, тело ударяется о ее. Удовольствие разливается по спирали внутри меня и скапливается в яйцах. Какой бы эффект ни производил мой яд на Тэмсин, запах ее возбуждения оказывает на меня то же воздействие.
Воздух наполнен ароматом ее похоти. Ее тихие хриплые стоны, когда я двигаюсь в ней, заводят меня еще больше, заставляют быть быстрее, пока я совсем не перестаю сдерживаться.
Я должен быть осторожен. Ей нужно будет кончить еще не один раз. Но ярость наших неразрешенных разногласий и отчаянная потребность обладать ею не позволяют мне быть нежным.