Цвет мести
Встреча в ночи
Если бы можно было выразить это словами, незачем было бы писать это красками.
Та часть Омбры, которую Великий Бальбулус предложил в качестве места встречи, должно быть, напоминала ему о детстве. Сланец узнал кое-какие поразительные вещи о его прошлом от стеклянного человечка, который когда-то работал со знаменитым миниатюристом Виоланты. Бальбулус Чипресский вовсе не был сыном видного художника по алебастру, как утверждал, а приходился бастардом одного князя.
Бальбулус уже поджидал их с беспокойным видом человека, который знает, что делает что-то нехорошее, но не имеет силы воли отказаться. От старых ям красильщиков, что находились сразу за стеной, исходила вонь, ходили слухи, что в них живет огромная саламандра, которая воняет мочой, в которой красильщики раньше вымачивали полотно. Здесь жили беднейшие из бедных, и Ринальди настороженно оглядывался, вразвалочку подходя к Бальбулусу.
– Опять ты пьяный! – прошипел Сланец ему на ухо. – Смотри не оброни меня в эту вонючую жижу.
Ринальди пил уже несколько часов подряд. Черному Принцу не понравились ни его песни, ни его игра на лютне. И действительно ли он забрал назад ту деревяшку, которую подбрасывал Принцу?
– Я подсунул ее другому, стеклянные твои мозги, – огрызнулся он, когда Сланец спросил его об этом второй раз. – И отстань от меня, пока я не сломал твою тонкую шейку.
Его налитый кровью взгляд не оставлял сомнений в том, что он с удовольствием исполнит эту угрозу, а Сланец уже был научен серьезно относиться к внезапным взрывам гнева Бальдассара Ринальди. Бальбулус, разумеется, тоже ощутил его винное дыхание. Он наморщил лоб и скривил узкие губы. Торчащие скулы, косо посаженные карие глаза – в Великом Бальбулусе было поровну человеческого и кошачьего.
– Вы опоздали. – Его голос был куда менее впечатляющим, чем облик.
Ночной воздух был тяжелым от смрада, что поднимался из заброшенных красильных ям, и изящной черной накидке Бальбулуса грозило основательно провонять к моменту возвращения в замок. Сланец разглядел пурпурный рукав под рукавом накидки. Пурпурные улитки были дорогими существами, их требовалось двадцать тысяч для окрашивания одного-единственного предмета одежды. Но это было бесспорно ничто по сравнению с ценой золотой руки, что смастерили для Бальбулуса, когда Змееглав велел лишить его кисти. По слухам, золотые пальцы обладали такой же подвижностью, как и некогда живые. Золотую кисть изготовил сын Роксаны, молодой кузнец Йехан. Сланец советовал Орфею поставить в список отмщения и этого юношу. Но в Омбре бытовало мнение, что Сажерук не особо жалует своего пасынка, а куда больше любит своего ученика Фарида. Да и без Йехана список отмщения был уже достаточно длинный.
– Для меня это большая честь, Великий Бальбулус! – Сланец низко поклонился, хотя это трудно было проделать, сидя на плече Ринальди. – Я давний поклонник вашего искусства.
Бальбулус окинул его беглым взглядом и наградил вымученной улыбкой. Господин миниатюрист, пожалуй, не особо ценил поклонение стеклянных человечков, и Сланец решил отныне хвалить только его конкурентов.
– Давайте перейдем к делу. Мне надо возвращаться к работе. Моя госпожа заказала книгу ко дню рождения, в ней должны быть изображены все насекомые и дикие цветы, какие только сыщутся в Омбре. – Бальбулус издал тяжелый раздраженный вздох. Ему хорошо удавалось так расставлять акценты, будто он действительно рос в имении видного мастера алебастра, а не в сиротском доме, но тонкий слух стеклянного человечка не обманешь. Нетрудно было увидеть, что высокородного господина Иллюстратора просто пожирало честолюбие. И зависть к каждому мало-мальски одаренному конкуренту. Считалось, что Бальбулус работает в две руки, потому что его работа пользуется большим спросом: золотая – для рисунка, живая – для красок. Однако Иллюстратор подозрительно часто щурился. По всей видимости, его глаза ослабели от долгих часов работы при свечах. А сможет ли волшебный кузнец изготовить и новые глаза, вот вопрос. Сланец с трудом подавил ухмылку.
– Жуки и дикие цветы? Какое расточительство вашего таланта. – Ринальди охотно прибегал к искусству тонкой лести, когда оно приносило выгоду. – Ну кого это удивит в городе, где ночные разбойники безнаказанно называют себя принцами?
Ах ты, заноза безуспешной аудиенции у Черного Принца глубоко сидела в тщеславной плоти Ринальди. Он достал из кармана мешочек с деревяшками и положил его на живую ладонь Бальбулуса. В отличие от грязной лапы Ринальди, те пять пальцев, которые остались в распоряжении Иллюстратора, были безупречно ухожены.
– Должно быть, это все, что вам необходимо, чтобы быстро выполнить задание. Или нет? – Сланец достал кинжал и надвое разрубил им муху, нарезавшую вокруг него круги. Из-за вони, исходящей из ям, мух здесь было много.
Бальбулус посмотрел на него с явным удивлением. Большинство людей считали стеклянных человечков забавными и безвредными, тогда как некоторые из них успешно действовали как воры, шпионы или отравители. Сланец в юности тоже не отвергал возможность такой карьеры.
– И большая ли эта книга? – Он вытер кинжал о плечо Бальдассара. – Я надеюсь, работа продвигается споро?
Бальбулус сунул свою золотую руку в мешок и достал одну из деревяшек. Она была с лицом Перепела.
– Все страницы уже проиллюстрированы, – пробормотал он. – Остались только инициалы, которыми я должен снабдить каждого из этих персонажей. Свои заказы я исполняю пунктуально.
Он поднес деревянную фигурку близко к глазам.
– Невероятно! Кто это вырезал? Я еще никогда прежде не видел такую тонкую работу!
– Ну, ваши картинки, я надеюсь, тоже будут походить на образцы. – Сланец сунул кинжал за пояс, почувствовав предостерегающий взгляд Ринальди. Он уже дважды, охотясь за мухами, колол его в затылок – не то чтобы случайно, следует признаться.
– Мой господин ожидает стопроцентного сходства, – продолжил он. – В противном случае он потребует свои деньги назад. И краски, которые мы вам поставили.
Бальбулус, казалось, взвешивал, заслуживает ли ответа такое беззастенчивое сомнение в его искусстве. Он был слишком увлечен собой, чтобы оставить без комментариев подобное святотатство.
– Кажется, ты забыл, с кем имеешь дело, стеклянный человечек! – прошипел он. – Я Бальбулус, величайший миниатюрист, какого только видел этот свет.
– Если бы вы были так уверены в этом, то вряд ли бы приняли заказ моего господина, – язвительно ответил Сланец. – Что вы еще у него выторговали? Краски, гарантирующие бессмертие?
Лицо Бальбулуса побледнело как луна.
– Бессмертие моего труда!
Ринальди хрюкнул и сплюнул в грязь синеватого цвета под сапогами.
– Уже поздно, и здешняя вонь вызывает у меня тошноту. Повторю еще раз, за что мы платим: вы начинаете с восходом солнца рисовать отсутствующие инициалы, в той же последовательности, какую задает список имен заказчика. Для них вы используете исключительно серые красящие пигменты, которые вам прислали. Наш заказчик особенно подчеркнул это условие. В последнюю очередь вы рисуете Сажерука, но его – в цвете, в тех красках, в каких его обычно изображают. Готовую книгу вы принесете сюда через два дня, как только колокол пробьет десятый час ночи.
Бальбулус кивал на каждое указание так нетерпеливо, как будто слышал это уже в сотый раз.
– Вы имеете дело не с каким-нибудь забывчивым школяром. Но… – он сунул руку в мешок, который дал ему Ринальди, – …здесь десять деревяшек. Если я правильно помню, я должен написать одиннадцать инициалов?
Сланец вонзил в ушную раковину Ринальди свои стеклянные пальцы.
– Десять? – прошипел он. – Свои восемь я предоставил! От тебя требовалось только три! Неужто ты и с этим не справился?
