Цвет мести
Он перешагнул через распростертое на полу тело Бальбулуса и бросил на свою жертву последний взгляд. На груди у Бальбулуса распустился красный кровавый цветок.
Ринальди довольно мурлыкал себе под нос, закрывая за собой дверь мастерской. Да, он и сам был художником. Теперь ему оставалось сделать еще одно дело.
Ключ от библиотеки Виоланты висел именно там, где показала Донателла, та самая камеристка, которую сводили с ума его стихи и поцелуи. Картина, за которой скрывался ключ, изображала Бальбулуса за работой. Трогательно.
Дверь в святая святых Виоланты покрывала искусная резьба с цитатами из любимых книг королевы, но Ринальди эти строки, конечно, ни о чем не говорили. Библиотека занимала всю башню, и он был уверен, что при свете дня из высоких окон открывается фантастический вид. Но от одного вида книг, некоторые из которых были впечатляюще толстые, у него начинала болеть голова. Потому Ринальди и ценил стихи и песни: за краткость. Он положил маленькую книжку с портретами врагов Орфея на небольшой пюпитр для чтения, который стоял у окна, так, чтобы на нее упал первый же утренний свет.
– Не беспокойся, маленькая злая штучка! – прошептал он. – Скоро Бальдассар отнесет тебя к твоему настоящему хозяину, но сперва… – он ласково похлопал книжку по серому переплету, – сперва мы загоним поглубже в глотку Огненному Танцору рыболовный крючок Орфея.
Ринальди отступил на шаг и окинул взглядом полки, уходящие ввысь, до самого расписного потолка. Раз уж он очутился здесь, почему бы не украсть пару-тройку стихотворений? Ведь те дураки, что слушали его в тавернах, и знать не знали, кто их сочинил, а слагать свои собственные порой так утомительно!
Он подошел к полке, книжки на которой были многообещающе тонкие, и вытянул одну. Ха! Стихи в ней были намного хуже его собственных! Вот тебе еще одно доказательство. Он презрительно хрюкнул и вернул книжку на прежнее место. Хотя Черный Принц и не оценил его искусство, никто не сочинял и не пел так хорошо, как Бальдассар Ринальди! И никто не убивал лучше, чем он.
Ринальди снова повесил ключ от библиотеки за картину с портретом своей последней жертвы и покинул замок тем же путем, каким пришел: через потайные коридоры, которыми пользовались слуги, уборщицы и камеристки. Стражники, что попадались на пути, лишь кивали ему. Бальдассар Ринальди порой развлекал их своими песнями в тавернах и многим из них поставлял разные не вполне законные товары.
Лишь маленькая книжка
Ты думаешь, что ты первый с начала времен, кому ведома боль и кто живет с разбитым сердцем, но потом тебе в руки попадается книга.
Уродина. Мысленно Виоланта все еще называла себя так, несмотря на все лестные прозвища, придуманные подданными. Что значит быть Уродиной? Некрасивых людей стараются не замечать, и Виоланте нравилось быть невидимой, вопреки личине Виоланты Храброй, Защитницы Омбры, Заступницы слабых. Виоланта Омбрийская была живым доказательством того, что можно и собственными руками написать свою роль. Однако в последние дни, вопреки желанию, ей пришлось стать Виолантой Скорбящей. Одинокой. Виолантой Брошенной.
Прошлой ночью Ниям долго сидел подле нее и утирал своей королеве слезы. Только ему удалось наконец заставить ее несколько часов поспать. Он знал, что такое потерять того, кого ты очень любишь. Он все еще носил на шее медальон с именем сестры. Не заказать ли и ей медальон с именем Брианны? Ее брату, потому что он теперь лучший ювелир в Омбре? Брианна. Стоило Виоланте даже мысленно произнести это имя, как на глаза опять набегали слезы. Было еще темно, когда Ниям ускакал к себе в лагерь комедиантов.
– Мы ее найдем, – сказал он на прощанье. – Мы разузнаем всю правду о том, что здесь произошло.
О том, что здесь произошло… Люди, к которым было привязано сердце Виоланты, расстаяли, как сон поутру. Как тогда, когда она была одинокой девушкой без друзей, а ее мать внезапно пропала. Она умерла, Виоланта. Может, они тоже все умерли? Ни Виоланта, ни Ниям не хотели в это верить. Разумеется, она отправилась в библиотеку, как только осталась одна. А куда же еще? Виоланта ненавидела этот замок, пронизанный сквозняками, и в это утро он показался ей еще холоднее и темнее, чем обычно. Любимым временем Виоланты всегда было утро, ранние часы были единственными, что принадлежали ей одной безраздельно. Было намного легче пойти навстречу миру после того, как она начнет день с чтения.
Читать, Виоланта? Сегодня утром ты не сможешь читать.
Но она должна была попытаться. Чтобы обрести ясность, силу на предстоящий день, на решения, которые необходимо принять… Даже Ниям, сохранявший свет в самые темные для нее часы, казался растерянным, а ведь он-то всегда знал, что делать.
Таддео, старый библиотекарь, каждое утро оставлял для нее на пюпитре книгу. Тишина, наполненная умными голосами… Так Таддео описывал мир, который он обретал среди книг. Виоланта три года назад перевезла из Дворца Ночи в Омбру библиотекаря, который еще в детстве приносил ей нужные книги. Таддео теперь трудно было подниматься по крутой лесенке к верхним полкам, но разве это имело значение? Он знал еще ее мать и часто выбирал для Виоланты ее любимые книги.
В книге, которую Виоланта читала сейчас, говорилось о путешествии одного торговца за три моря, за тысячи миль на восток. Он вернулся оттуда со знаниями о дальних странах и о невиданных чудесах. Его воспоминания были сухими, но картинки к описанию были необычными и полными чудес. Виоланта любила их даже больше, чем иллюстрации Бальбулуса, хотя ему, разумеется, никогда об этом не говорила.
Она как раз взяла труд путешественника и раскрыла его, но тут заметила у окна другую книгу. Неужто Таддео стал настолько забывчив, что не запомнил, какую книгу она читала накануне?
Виоланта решила, что повествование торговца-путешественника подождет. Книжка на пюпитре была миниатюрной, размером с ладонь, в пепельно-сером кожаном переплете. Это было странно. Мортимер не использовал кожу. Он переплетал свои книги в полотно винно-красного цвета. Неужто он захотел удивить ее и оформил обложку так непривлекательно из-за мрачного содержания? Но ведь теперь и не узнаешь…
Каким холодным стало опять ее сердце.
Она выслушала уже столько сообщений о случившемся – от Йехана, от Силача, от Нияма… Все они говорили одно и то же: они просто растворились в воздухе. И тем не менее Виоланта разослала во все концы разведчиков. Бессилие было хуже всего. Как будто заплутал в собственном сне, из которого не можешь вырваться.
Виоланта погладила серую кожу. Никаких тисненых листиков, цветов или звезд, какие использовал для оформления Мортимер. Бумага форзаца тоже была серая, однако следующие страницы были оформлены, без сомнения, Бальбулусом. Конец истории. Больше на титульной странице ничего не стояло, даже имени автора. Первый же разворот оказался странным. Страница была заполнена причудливо перевитой буквой «Ф», хотя текст на соседней странице справа начинался с буквы «Ж». Таких ошибок Бальбулус никогда не допускал. Кроме того, вся «Ф» была выдержана в серых тонах, как и лицо, которое проглядывало сквозь букву. То был Фенолио, Чернильный Шелкопряд.
Взгляд Виоланты беспокойно скользнул к тексту на странице справа. Рисунки, обрамляющие его, были цветными, и Виоланта осеклась, как только прочитала первые слова. Их написал явно не Фенолио. Его слова пели и сразу оживляли картинки, эти же оставались странно беззвучными и читались так, будто оказались поставлены в один ряд случайно.
Жил-был однажды человек, которого все называли Огненным Танцором, потому что языки пламени любили его и делали все, о чем он просил. Однажды он пропал в другом мире, по слову одного старика и по голосу одного переплетчика. Многие годы он скитался по чужой истории, пока не встретил однажды человека, голос которого был так хорош, что вернул его назад, домой. Огненный Танцор снова смог обнять свою красивую жену и дочь. Он обрел счастье, славу и могущественных друзей. Но поблагодарил ли он того, кто все это ему вернул? О нет. Он предал своего помощника. Он заключил союз с его врагами и вверг его в беду. И тот поклялся отомстить.
