Полукровка (ЛП)
Он сделал длинный, громкий вдох прямо перед щелью входа в пологе палатки и выдохнул. Улыбка, которой он одарил Орека, выглядела уродливо.
Орек сдержал гримасу, когда Сайлас наконец отвернулся и бесшумно исчез среди палаток.
Он долго ждал, пока шум лагеря стихнет, и они обрушатся на него, ждал, когда придут другие, когда Сайлас вернется или Тэлон придет забрать свои подарки. Он сжимал и разжимал кулаки, нуждаясь в чем-то, чтобы справиться с волнением и агрессией, пульсирующими в нем.
Когда ничего не произошло и никто не пришел, Орек осторожно поднял набитый рюкзак и попятился в палатку.
Он бросился к человеку с припасами, готовый развязать ее, но…
В том углу никого не было.
Человек исчез.
В тот момент, когда она снова осталась одна в палатке, Сорча пошевелила все еще связанными руками и освобожденными ногами, медленно описывая круги и хрустя затекшими лодыжками. Кровь снова прилила к пальцам и ступням, заставляя их покалывать.
Она осторожно встала, дюйм за дюймом, ожидая, что кто-нибудь ворвется в палатку. Все оставалось тихим, за исключением ее слишком громкого дыхания, от которого гудело в ушах. Она почувствовала себя лучше, когда встала на ноги, но сердце все еще билось, как птица, пытающаяся вырваться из клетки.
Она подкралась к передней части палатки, желая хотя бы увидеть, где находится. Прислонившись спиной к угловому столбу, Сорча изогнулась, пока не смогла увидеть сквозь щель между пологами.
Опустилась ночь, но все снаружи светилось теплым янтарем, вероятно, от костра, который она чувствовала по запаху, но не видела.
Мысль о костре и о том, что могут приготовить эти орки, вызывала у нее внутренний протест, и она старалась не думать об этом.
Она увидела еще больше палаток, выстроенных в нечто, похожее на концентрические круги, и все они приближались к центру. Протоптанная тропинка змеилась прямо перед ее палаткой, изгибаясь в одном направлении ближе к центру, а в другом — дальше в темноту. Ей нравилось второе направление.
Она была в шаге от того, чтобы носком ботинка отодвинуть полог на дюйм и лучше все рассмотреть, когда приблизились голоса. Сорча отступила в глубокую тень и прислушалась к тому, что звучало как разговор двух орков, достаточно дружелюбный для орков, на их гортанном языке. Она решила, что один из них — тот самый орк, который пришел и развязал ей ноги.
Сорча не знала, что и думать об этом или о нем, но вскоре стало ясно, что он был здесь в качестве охраны, когда вернулся к передней части палатки, оставив того, с кем разговаривал. Она услышала, как он роется в рюкзаке, звон керамики и металла, когда он перекладывал предметы, ворчание, когда он с кем-то спорил.
Ему потребовалась целая вечность, чтобы уложить все в сумку, так долго, что она начала поворачиваться к задней стенке палатки, чтобы посмотреть, есть ли в ней отверстие.
Шипящий смех заставил ее застыть на месте, звук отразился в теле. Голос, который раздался дальше, был ничуть не лучше, похожий на шипение и хрип, от которого ей захотелось вылезти из собственной кожи.
Орк, которого она видела, тот, что охранял ее, сказал что-то в ответ, и она поняла, что третий орк засмеялся.
От скольких мне придется убегать?
Ужасный голос сказал что-то еще, прежде чем рука с черными когтями ухватилась за полог палатки.
Кляп во рту не давал ей издать хоть звук. Сорча отодвинулась как можно дальше в угол, когда в палатку заглянула чья-то голова.
Именно такое лицо она представляла себе, слушая истории об орках. Маленькие, глубоко посаженные глаза, которые светились в темноте, как у кошки. Два бивня выступали из нижней челюсти и изгибались вдоль верхней губы, что сама по себе была длинной и изогнутой, почти как мясистый клюв. Волосы зачесаны до скальпа, обнажая длинный шрам, огибающий череп за правым ухом. С длинных заостренных ушей свисают маленькие золотые кольца, а в мочке воткнуто нечто, похожее на глазное яблоко.
Это был орк, существо, о котором люди шептались и предупреждали в историях, рассказываемых ночью у костра и казавшихся слишком ужасными, чтобы быть правдой.
На самом деле никто не знал, откуда взялись орки — они высадились на берег в северном нагорье много веков назад с потрепанных длинных кораблей. Они бродили по сельской местности, как волки, убивая и поглощая все, что попадалось на пути, пока, наконец, королевство Эйреан, Пиррос на юге и Каледон на северо-востоке не собрали огромную армию, чтобы оттеснить их в скалистые, гористые земли на западе. Там они и оставались, по большей части, зловещей угрозой, которая время от времени спускалась со скалистых холмов, чтобы еще раз доказать, какой опасностью могут быть.
Но если это был орк с широким лицом, клыками и выступающими губами, то кем же тогда было существо, развязавшее ей ноги? Тот выглядел почти человеком по сравнению с этим.
Холодная, липкая волна тошноты ударила ее в живот, когда она увидела, как орк раздул ноздри и шумно втянул воздух, почувствовав какой-то запах.
Ее.
У Сорчи перехватило горло, чтобы сдержать тошноту в животе, и она прикусила кляп, чтобы не закричать.
Наконец лицо исчезло за пологом, но она не осмеливалась дышать.
Орки говорили больше, и хотя она не могла разобрать, что именно было сказано, ей показалось, что это прозвучало напряженно, а не дружелюбно по сравнению с прошлым орком, с которым беседовал ее охранник.
Последовала долгая пауза, прежде чем тень упала на вход в палатку, и еще одни громкие шаги заставили ее съежиться. Ужасный голос сказал что-то еще, а затем стало тихо, благословенно тихо.
Сердце бешено забилось, когда она поняла, что сейчас снаружи охранник, который всего лишь ее развязал, но она использовала навыки, полученные от отца-рыцаря, чтобы сохранять спокойствие и ждать.
Она держалась в тени, пока он стоял снаружи, ожидая. Прошла маленькая вечность, прежде чем он взял рюкзак и проскользнул в палатку.
Казалось, он не заметил ее в углу, а она не издала ни звука, чтобы предупредить его. Вместо этого он связал две веревки на обоих пологах палатки вместе, закрывая их. Тошнотворное чувство угрожало снова подняться в ее желудке. Они были настолько наедине, насколько это было возможно в таком лагере, как этот, скрыты в темноте.
Она могла слышать и чувствовать биение своего сердца, когда неподвижно стояла в углу, наблюдая, как он продвигается дальше в место среди ящиков, где она до этого сидела. Что бы он ни нес, это была просто темная выпуклость на фоне еще более темных теней, но она могла сказать, что оно было забито до отказа.
Разочарованный вздох эхом отозвался в палатке, и она увидела, как его темная фигура обыскивает то место, где она была.
Она не знала, почему оставалась там, в тени, но было что-то успокаивающее в том, чтобы быть незамеченной.
— Женщина, — проворчал он низким и напряженным голосом. — У меня нет времени на игры.
Он повернулся вполоборота, ища ее глазами. До нее доходили слухи о том, как хорошо орки видят в темноте — это было преувеличением? Или этот орк был таким же странным, каким казался?
Затем он глубоко вдохнул спертый воздух палатки. У Сорчи пересохло в горле, но это не напугало ее так, как с другим орком. Она не знала, что дыхание может быть таким зловещим.
— Я знаю, что ты все еще здесь, — сказал он так же тихо. — Я помогу тебе. Заберу из лагеря. Но у нас мало времени.
Его глаза продолжали искать ее, и Сорча поняла, когда он наконец выделил ее из других теней. Все в нем замерло: глаза, дыхание, руки. Все его внимание сосредоточилось на ней, и она ощущала это как нечто невидимое, окутывающее…
Но он не бросился, даже не приблизился. Все, что он сделал, это снова сказал:
— Я помогу тебе.
Сорча не могла до конца поверить ему или своей удаче. Это казалось слишком фантастическим, слишком сюрреалистичным. Могла ли она доверять этому орку, или он просто играл с ней в извращенную игру?
